В то первое утро в зале было не много моих товарищей по семинарии, хотя кучку молодых людей в кипах я заметил. Наверное, остальные побоялись, хотя студенты Колумбийского университета и десятки вольных слушателей слетались на Беллера, как мотыльки на огонь, стремясь посмотреть, насколько близко можно подлететь без риска предать огню собственные убеждения.

Среди юных подготовишек Колумбийского университета в твидовых пиджаках и небрежных старшекурсников тут и там мелькали солидные, чисто выбритые джентльмены в церковных воротничках — судя по всему, из семинарии Теологического союза, расположенной через дорогу.

По аудитории пробежал шепоток, потом все резко зашикали — в зал вошел высокий, угловатый седой человек и поднялся на кафедру.

Профессор Аарон Беллер, доктор медицины и доктор философии, с улыбкой Мефистофеля обвел взором свои потенциальные жертвы — в особенности тех из нас, кто, не сумев побороть страх перед его идеями, укрылся на галерке.

— Дабы не обидеть самых чувствительных из вас, — начал он, — я сразу объясню главную идею курса. Мне кажется, мой курс можно сравнить с предупредительной надписью на пачке сигарет. Он может быть опасен для вашего душевного здоровья. Мой опыт в психиатрии подтверждает мое убеждение в том, что Бог есть творение человека, и никак не наоборот.

Он облокотился на кафедру и смерил нас заговорщицким взглядом.

— А теперь я вам открою самую большую тайну всех религий. — Он сделал паузу. — Так или иначе, человек приближается к Господу через сексуальность.

В аудитории возникло шевеление.

— Даже во времена царя Давида, — продолжал Беллер, — то есть спустя целых пять веков после того, как Моисею были даны Десять Заповедей, иудеи все еще поклонялись «Матери Земле». Как и Ваалу, ее фаллическому супругу. Это были верования, в которых присутствовала ритуальная проституция.

Тут члены небольшого отряда ортодоксов повскакали на ноги, В их плотном, бородатом вожаке я узнал своего однокашника Вульфа Лифшица. Во главе своих товарищей он шумно двинулся к выходу.

— Минутку! — окликнул Беллер.

Все замерли.

Профессор невозмутимо обратился к недовольным:

— Моя задача — дать информацию, а не кого-то оскорбить в его чувствах. Вы не могли бы мне объяснить, что я такого сказал, что кажется вам неприемлемым?

Студенты переглядывались, рассчитывая, что кто-то другой возьмет на себя роль делегата. Наконец Лифшиц набрал полную грудь воздуха и ответил:

— Вы оскверняете нашу веру.

— Так ли? — спросил Беллер. — Разве ваша вера рассматривает правду как богохульство?

— То, что вы говорите, не является правдой! — возмутился Лифшиц.

— Вы не могли бы уточнить, что именно?

Вульф побагровел.

— Ну, то, что вы сказали о… о ритуальной проституции.

— Не сомневаюсь, вы дадите мне сто очков вперед в знании иврита, — ответил Беллер. — Могу я вас попросить перевести слово «кодеш», чтобы всем присутствующим было понятно, о чем идет речь?

Вульф неуверенно сказал:

— Оно означает… святость, благочестие. Может относиться даже к святому храму.

— Отлично, — прокомментировал Беллер. — А не знаете ли вы, что означает несомненно родственное ему слово «кедеша»?

По лицу Лифшица скользнула тень беспокойства. Он что-то буркнул одному из своих товарищей, потом повернулся к лектору и ответил:

— По-видимому, оно тоже как-то связано со святостью.

— Так и есть, — подтвердил Беллер с торжествующей улыбкой. — Этим словом на иврите обозначаются жрецы и жрицы — отметьте: и женщины, и мужчины, — которые занимаются проституцией во исполнение культа Ваала и Астарты.

Раздражение мелькнуло на его лице, когда Лифшиц вопросил:

— И где в Библии вы отыскали эти слова?

— Если угодно, — сказал Беллер, — они недвусмысленно присутствуют во Второзаконии, глава двадцать третья, стих восемнадцатый. Могу процитировать дословно, если вам угодно.

— Думаю, я знаю этот отрывок, — ответил Вульф. — Но разве в Библии не сказано, что этого не должно бишь?

— Совершенно верно, — согласился Беллер. — Но факт остается фактом: каким бы отвратительным нам это ни казалось с точки зрения сегодняшней морали, наших предков эта практика привлекала, и она была широко распространена на Ближнем Востоке в древности. Позвольте отослать вас к Кодексу законов Хаммурапи, — продолжал он. — Там употребляется слово «кадишту» — явно родственное с «кедеша». Иными словами, нравится вам это или нет, раннеиудейские служители культа были вынуждены мириться с этой практикой. Могу предположить, что она была действенным стимулом к посещению храма.

Аудитория взорвалась от смеха.

Должен признать, я и сам был несколько огорчен. Но и заворожен одновременно. На протяжении всей тирады Беллера Лифшиц со товарищи продолжали стоять.

— Видите ли, раввины, составившие и канонизировавшие Закон, были достаточно проницательны, чтобы осознать, что самая могучая движущая сила в человеке — это «Йетцер Хара», то есть, если буквально, «порочные наклонности», которые в сегодняшней литературе, особенно психоаналитической, принято называть «либидо».

Беллер оглядел все еще сгрудившихся у выхода оппонентов, после чего снова обратился к нам.

— Как подтвердят наши коллеги, решившие нас покинуть, иудейский Закон требует от мужчины ублажать жену в шабат.

Бросив взгляд на своих оппонентов, он процитировал в оригинале:

— Лесамеах эт ишто[21]. Я не ошибся, джентльмены?

Вульф Лифшиц был непреклонен.

— Вы говорите о мицве[22], доктор Беллер, о заповеди Торы. Мы все должны гордиться тем, что уважительно относимся к супружеству.

— Совершенно верно, — подтвердил профессор. — Но известно ли вам, что требует мидраш[23] от мужчины в момент достижения оргазма?

Его противник сердито взглянул в ответ, но ничего не сказал.

Беллер процитировал отрывок из четвертого тома Краткого свода, глава первая, параграф пятнадцатый:

— «Совершая половой акт, мужчина должен думать о какой-либо теме из Торы либо о каком-нибудь другом священном предмете».

Тут он обратился ко всему залу:

— Не усматриваете ли вы здесь противоречия? Если правоверному иудею предписывается секс, то почему запрещается думать о нем в момент достижения кульминации? И почему ему специально указывается на то, что половой акт служит не для того, чтобы «удовлетворять его личное желание»?

По залу пронесся шепоток. Беллер завершил:

— Ничто, как секс, не способствует высвобождению того Армагеддона, каковым является противоречивая природа души человеческой.

Он дождался, пока стихнет смех, и продолжал:

— Совершенно неважно, что говорит доктрина: «Ты должен совершить половой акт» или «Ты не должен о нем думать». Главное заключается в том, что в обоих случаях на первый план выходит секс.

Он еще раз окинул взглядом группу своих юных оппонентов и сказал без тени сарказма:

— Мне жаль, если вы сочли это для себя оскорбительным.

Снова от лица всех заговорил Вульф Лифшиц:

— Профессор Беллер, оскорбительным мы сочли вас!

С этими словами вся группа дружно покинула зал.

Беллер повернулся к аудитории.

— Ну что ж, теперь я по крайней мере уверен, что те, кто остались, свободны от предубеждения.

После этого он рассмотрел религиозные обряды Востока и Запада в качестве подтверждения того, что во всех случаях секс играет центральную роль.

— Многие культы поощряют плотские удовольствия без всяких угрызений совести. Например, индуизм рассматривает союз мужчины и женщины как отражение и подтверждение вселенской гармонии. В сегодняшней Индии можно видеть буквально тысячи алтарей в честь эрегированного фаллоса, символа бога Шивы. В древнекитайском даосизме секс был торжественным действом, «радостным обрядом», приносившим на землю рай. А в раннем христианстве, — продолжал он, — не было ничего похожего на безбрачие. Многие из христианских святых стали таковыми после богатого опыта заядлых любителей плотских утех — возьмите, к примеру, святого Антония или святого Иеремию, которые сами признают, что до принятия целибата были самыми настоящими распутниками. Вспомним также жаркую молитву, вознесенную Господу Святым Августином в юности: «Ниспошли мне целомудрие и самообладание — но не слишком скоро».