– Хороша? – загоготал дружинник, его звали Бранд. – Повезло тебе, пленные тут живут, кто выкупа ждет. В основном пленницы. Так что не теряйся, пока мужья или родители выкуп собирают. Мужики не помешают, они ниже обитают. – И снова захохотал.

Выделили мне угловую комнату с двумя окнами-бойницами в стенах, выходившими на внешнюю сторону. Комнату к моему появлению успели прибрать, на сколоченной из плах огромной кровати постелили тюфяки-матрасы-подушки, даже застеленные простыней, с ума сойти. Вторая простыня была подстелена под откинутое в ноги одеяло.

Да, приняли меня по высшему разряду, само наличие постельного белья свидетельствовало об этом. В углу, на таком же грубоватом, как и кровать, столе, стояли кувшин с водой и глиняная кружка.

Слуга, не говоря лишнего слова, помог устроиться, перетаскал совместно с рабами Снорри оставшееся внизу имущество, указал удобства и удалился, сказав, что на приемы пищи собирают тремя ударами колокола в обеденном зале усадьбы ярла. Короче, там же, где я познакомился с дедом номер два. Проинспектировав указанные удобства, я обнаружил пресловутое ласточкино гнездо, торчащее из стены и нависающее надо рвом, с дыркой стандартного диаметра в полу, все освещение шло как на продвинутом танцполе, снизу.

Там-то меня и застала еще одна обитательница этажа, тоже светловолосая красотка, на этот раз со вторым номером, выгодно подчеркнутым кружевами и покроем изящного шелкового платья, давно требовавшего стирки. Она округлила глаза, ойкнула и молниеносно захлопнула дверь. Все произошло настолько быстро, что я не успел понять, показалось ли мне, или ее уши действительно заострены и вытянуты в длину. Выяснить не удалось, захлопнув дверь, красотка ускакала в свою комнату. Не преследовать же ее!

Разобрав и складировав имущество, я решил вздремнуть, предполагая довольно насыщенную событиями ночь. Разбудили меня пьяные вопли в коридоре, плавно перекочевавшие в соседнюю комнату-камеру. В рассуждении, что это такие же, как и я, гости, – сомнительно, чтобы пленным разрешили так напиваться и орать, тем более в компании, – я перевернулся на другой бок, проснувшись окончательно только от ударов колокола.

Наряжаться, как павлин, к ожидаемому вечером пиру я не стал. По фигуре ничего из модных материалов не было, по стилю подходили эльфийские костюмы, но они отпадали по политическим мотивам. Не хотелось бить, а потом, возможно, убивать, вусмерть пьяных идиотов, заподозривших во мне недостаток патриотизма и нелюбовь к отечественному или, на худой конец, союзному производителю.

Обычная чистая льняная рубашка с вышивкой и штаны, подогнанные Эрикой перед отплытием в Хильдегард, плюс повседневные сапоги – и достаточно.

Надо сказать, за одним столом с ярлом выглядел я весьма провинциально. Посадили меня рядом с Сигурдом, по правую руку от ярла, хотя и не совсем рядом с ним. Тамошние места были забиты весьма важно выглядевшими джентльменами, встревать между которыми и ярлом мне не хотелось, какое бы родство нас не связывало. Да и за те места, что нам со стариком достались, мы удостоились не одного неприязненного взгляда. Один тип, самый упорный, даже подавился и захрипел, когда Сигурду надоел его сверлящий взор. Бедолагу вынесли. Севший по другую руку от Сигурда придворный колдун покачал головой и буркнул что-то, типа, зря он так, достаточно было просто подозвать и припугнуть. Дед зажал меня с другой стороны от колдуна.

Колдун, Асмунд, как он представился мне, оказался учеником одного из учеников Сигурда, внешне совсем не походил на колдуна: двухметровый громила с минимальной печатью интеллекта на физиономии. Я в очередной раз поймал себя на мысли: а сколько же Сигурду лет? Зеленые орки жили довольно долго, но для стапятидесятилетнего старика он слишком молодо выглядел. Тем не менее его слишком многие знали, да и Асмунд выглядел далеко не мальчиком.

Стол для особо важных персон обслуживался, в отличие от остальных, не слугами и рабами, а пятерыми весьма интересными дамами и девушками. Две из них, самые симпатичные, были мне уже знакомы – те самые встреченные мною красавицы. Причем у девушки со вторым номером бюста действительно были характерные заостренные уши.

– Это кто такие? – спросил я сразу у обоих стариков, сидевших по флангам. Сигурд хмыкнул. Дед тоже:

– Что, захотелось чего? Жениться еще он хочет…

Я на секунду потерял дар речи. Оказывается, это я жениться хотел!

– Пленницы, выкупа ждут. А что ярлу за столом прислуживают, так это зримое подтверждение удач, – добавил Сигурд.

– А та, в коричневом с кружевами? Что, полукровка или эльфийка?

– Да, ты на самых симпатичных глаз положил, – опять усмехнулся колдун. – Не хуже Эрики будет.

– Чистокровная, – вмешался услышавший, о чем речь, Асмунд. – В последнем походе корабль островных эльфов перехватили. Куда-то везли ее.

– А что не в тюрьме сидит? Эльфов же никто не любит?

– Но эльфиек, бывает, и любят, – цинично захохотал Асмунд, деда перекосило, Сигурд усмехнулся, – зачем ее туда садить? – Положил на секунду руку на мою и кивнул, типа извини, не хотел обидеть. – Заболеет еще, лечить придется. Или с тоски руки на себя наложит, ярл выкуп потеряет. Мало ли что может быть. Живет она себе в башне, и пусть живет. Она же всего лишь женщина. Да и при случае на пиру винца в кубок подлить может. Как вот сейчас.

Если у меня и мелькали мысли, что ярл захочет представить внучка всему честному народу, то им не было суждено сбыться на этом пиру, и очень хорошо – по прошествии какого-то времени пир превратился в банальную попойку. Наших официанток начали хватать за филейные части, но они с некоторой долей изящества уворачивались от рук. Проявления основного инстинкта пока сдерживались под абсолютно трезвым взглядом леди Бригитты, также присутствовавшей за столом. Иногда она вмешивалась и указывала самым активным приставалам на ошибочность их действий. В частности, когда объектами внимания становились девушки из ее свиты, прислуживавшие ей и ярлу за столом. Одного непонятливого даже вывели после того, как леди Бригитта свистнула вышибал, в смысле дружинников. Распоясавшиеся было кавалеры слегка притихли. Обе девчонки из свиты при случае строили мне глазки.

– Дочери дружинников, – улыбнулся заметивший это Асмунд, – у обеих отцы погибли. Леди их на воспитание взяла.

Проблемы начались, когда мне понадобилось выйти в туалет. В отличие от средневековых европейцев орки знали толк в гигиене. Конструкция замка предусматривала наличие удобств, даже каменных, с водопроводом. В Европе с падением Римской империи и наступлением Средних веков прервалась не только общекультурная связь с античностью, но также были забыты бани и канализация, а здесь с имперских времен не только Колизеи, даже сортиры уцелели.

Выходя из помещения и затягивая шнурок на штанах, я столкнулся с некоей личностью, которая, не озаботясь гигиеной, поливала порог.

– Что, урод, не мог дотерпеть? – раздраженно и презрительно спросил я.

– А ты кто такой, чтобы у тебя спрашивать? – он присмотрелся, узнал. Одновременно начал завязывать штаны. – Ты что, щенок, решил, что коли за стол ярла пустили, тебе голову разбить нельзя? Или твои колдуны тебя от этого спасут?

Я сбил его на пол ударом ноги в колено сбоку и прямым в челюсть. К счастью, до расцвета исскуства мордобоя здесь было далеко, тут все решалось оружием. Неуклюжая попытка схватиться за кинжал на поясе была парирована ударом той же ноги в голову. Невежа отрубился. На сие с интересом смотрели другие жаждавшие единения с природой. Вечер был испорчен. Вернувшись за стол, я хлебнул вина и откланялся. Пока не пришлось бить еще кого-то.

В комнате я переоделся в эльфийское, насекомые в тюфяках и одеяле все-таки присутствовали, несмотря на высший разряд обслуживания, и завалился спать.

Разбудили меня пьяные вопли в коридоре. Потом послышался громкий женский вскрик, довольные пьяные голоса, крик боли одного из них, мат, звук затрещины, закончилось все ударом, распахнувшим дверь в мою комнату. В двери нарисовался некий орк, державший за шиворот знакомую блондинку. На щеке орка краснели четыре полосы, явно от ногтей. Из коридора послышался еще один испуганный женский голос, потом мужской, завершилось это звучным шлепком.