– Это я сам решить не могу. – Домагость с сомнением покачал головой. – Надо людей собирать! Столы накрыть, дары поднести, чтобы уважение показать, поговорить, рассказать, кто ты есть, откуда и чего ищешь. Если людям понравится, тогда докончание скрепим. Ты проси, что нужно, а мы дадим, что сможем. Так у нас ведется.
– Я надеюсь, что родство с Оддом сыном Свейна послужит к моей пользе. Что же касается пира, то я готов оказать вашей округе и ее знатнейшим людям всяческое уважение. У меня нет с собой припасов, зато есть немного серебра. Я подарю тебе серебряную чашу ирландской работы, если ты позаботишься об устройстве пира.
На это Домагость согласился, и на свет явилась чаша. Была она не велика, но тонкой работы, с удивительными узорами в виде тройных свитеней с точкой-глазком посередине. Ложечка, которую Милорада кликнула, чтобы поручить вычистить подарок, вскрикнула при виде чаши, схватила ее и дрожащей рукой поднесла к глазам. Провела пальцами по завиткам узора, прижала к груди, засмеялась, а потом бросила на хозяйку взгляд, будто хотела спросить, откуда это чудо взялось, но не смела.
– Что, понравилось? – Милорада улыбнулась, заметив ее волнение. Ложечка всегда была так невозмутима, молчалива и нелюбопытна, что никто никогда не знал, что ей нравится, а что нет. За три с половиной года она выучилась хорошо понимать по-словенски, но сама говорила так мало, как только было возможно. – Да, работа хорошая, редкая. Варяжский князь отцу преподнес. Вычисти бережно, отцу на стол вечером поставим.
Ложечка ушла с чашей, а Милорада принялась готовиться к пиру. Скота у воеводы хватало, но хлеб они сами покупали, и теперь, при этаком наплыве гостей, выходило, что припасов только до Ладиного дня хватит. Пройдет Корочун – надо будет по санному пути снаряжать обоз еще хлеба везти.
На следующий день отец Брендан заметил, что вчерашняя девушка стоит на берегу реки возле мыса. Никакого дела у нее явно не было, и он догадался, что она ждет его. Выглянув из дверей, он знаком пригласил ее зайти и провел на гульбище. Здесь было холодно, хотя и теплее, чем снаружи, зато никто из посторонних не мог их видеть.
– Теперь я готов уделить тебе время, дочь моя, – сказал он. – А когда мы закончим с исповедью, я, возможно, задам тебе несколько вопросов.
Но задавать вопросы ему почти не пришлось. Еще в начале исповеди девушка сказала ему все, что он хотел знать. Отец Брендан с удовольствием отпустил ей грехи, неизбежные при жизни среди варваров, и простился с ней со словами утешения:
– Ты убедишься, дочь моя, что Господь никогда не забывает о преданных ему. Уже в ближайшие дни ты услышишь вести, которые круто изменят твою судьбу, и, я надеюсь, к лучшему.
– О, спасибо тебе, святой отец! – Девушка смотрела на него светло-карими глазами, полными слез облегчения и благодарности.
Не верить ему она не могла – ведь священники и монахи Эринна были полноправными наследниками древних друидов, святые Эринна предсказывали будущее, а предсказывающий будущее под влиянием «озарения светом» тем самым его и создает. Именно поэтому все короли и знатные люди Эринна так ценят добрые пророчества и так опасаются дурных.
– Ступай, дочь моя, и да благословит тебя святой Колум Киле! – Отец Брендан отпустил ее и глядел ей вслед, улыбаясь и радуясь Господнему милосердию.
Он не был святым и не брал на себя так много, но этой деве он мог довольно точно предсказать судьбу. И он никому не рассказал об этом разговоре, предоставив делу идти своим чередом.
Через день Домагость созвал ладожских старейшин и прочих достойных мужей на гостиный двор, где варяжский князь Хрёрек устраивал для них пир. Народ собирался охотно: все уже знали, что прибыл знатный родич князя Ольга, которого здесь хорошо помнили. К тому же среди женщин пронесся слух, что молодой князь Акун приехал не просто так, а за невестой. Кивали тайком на Велемилу. Благодаря браку его средней дочери с киевским князем Домагость в последние годы считался первым среди ладожских нарочитых мужей, а к тому же со стороны матери Велемила принадлежала к старшему роду – Любошичам. Все это делало ее подходящей и выгодной невестой для любого князя, хоть словенского, хоть варяжского. Селянина «стая» обсуждала это с не меньшим жаром и увлечением, чем девки, но Стейн даже слушать не хотел. И какой тролль понес их всех в Валаборг? Не ездили бы, и сидел бы Хрёрек со своим сыночком там до самой весны, никто бы о них и не узнал. Авось бы за зиму их мертвецы съели!
Вестмар Лис, разумеется, тоже был приглашен на пир, поскольку сам заплатил за то, чтобы до весны считаться полноправным участником всех общинных трапез и жертвоприношений. Стейн сидел рядом с дядей. Женщин на пиру не было, но он настороженно прислушивался к разговору и ждал, не зайдет ли речь о Велемиле. Хрёрек провозгласил кубок за здоровье и благополучие всех жителей Альдейгьи и призвал на них благословение богов; Домагость ответил призыванием всех благ на гостей, и братина пошла по кругу. Хрёреку пришлось заново рассказать о своем роде и обстоятельствах; Стейн про себя убедился, что со знатностью дела у Хрёрека обстояли гораздо лучше, чем с прочим. В прежние времена их род владел землями на Тюленьем острове, в Сканей, в Вестфольде, в Южной Ютландии и знаменитом вике Хейдабьюр, где сам Стейн уже два раза бывал с Вестмаром. Двоюродный дядя Хрёрека, тоже Хрёрек, сын Хальвдана, долго жил во Фрисландии, которой правил по поручению короля франков. Но после смерти Хрёрека сына Хальвдана король Карл отдал эти земли другому вождю, Годфреду, и наследникам прежнего графа Фрисландского пришлось искать себе иные владения. Свои взоры они обратили к Англии и Ирландии, богатства которых, а также почти полная беззащитность перед викингами уже сто лет привлекали туда искателей славы и добычи. И вот тут опять началось нечто, похожее на сагу о чудесных древних временах.
Двадцать лет назад был убит последний король Коннахта, Мугрон, сын Маэла Котайда. Вдова его, прекрасная королева Этне, стала женой убийцы, передав ему вместе со своей рукой права на власть, как это заведено в стране Эринн. Пять лет назад морская дружина викингов, в числе которых были Хрёрек с братом Хальвданом, захватила Коннахт, и королева Этне вновь овдовела. Теперь ее мужем стал Хальвдан, брат Хрёрека.
– Королева Этне уже немолода, – рассказывал Хрёрек при посредничестве Витошки, который служил толмачом и ради такого случая даже почти не «цокал». – Едва ли бог пошлет ей еще детей, а если пошлет, то это будет настоящее чудо. Все ее сыновья погибли в междоусобных распрях и в борьбе с викингами. После смерти ее и Хальвдана – а мой брат тоже далеко не молод, он старше меня на пятнадцать лет, – я и мои сыновья не сможем предъявлять права на его престол. Но королева Этне назвала условие, при котором мы можем получить ее наследство. У нее была единственная дочь, Дарфине, которая стала, Божьей волею, монахиней. Но несколько лет назад монастырь был разграблен, все сокровища похищены, а сами монахини пленены и увезены для продажи в рабство. Королева Этне, в великой горести по дочери, искала помощи у своего родича, верховного короля Ирландии Фланна Шинны. Но уже было поздно, похититель увез свою добычу за море. И после того она обратилась к нам, ко мне и моему брату Хальвдану. Она сказала, что если я сумею отыскать Дарфине, то она позволит ей стать женой моего сына Хакона. А поскольку Дарфине теперь единственная наследница королевы, то и мой сын, став ее мужем, сделается по праву королем. Признаться, я не знал, как взяться за эту задачу, поскольку след похитителя, Агнара конунга, затерялся на морях. Мы расспрашивали о нем в Хейдабьюре, где морские конунги обычно распродают свою добычу из Бретланда и Эринна. Никто ничего не знал о нем, и только один бродяга рассказал, будто слышал, что еще у берегов Фландра Агнара конунга разбил другой морской конунг, Иггвальд сын Хали.
При этом имени по рядам сидящих пробежал гул.
– Да, я знаю, что в конце концов этот человек нашел свою смерть в земле Гардов и что доблестные воины Альдейгьи нанесли ему сокрушительное поражение, – проявил осведомленность Хрёрек. – Но к тому времени, увы, при нем уже не было добычи из Эринна, потому что еще на Готланде, как мне сказали, он продал ее одному торговому человеку, Вестмару сыну Халльварда.
