Не подозревая, что у нее за спиной стоит сама смерть, медсестра закрыла дверцу шкафчика с лекарствами. Повернувшись, она увидела, что на нее смотрят горящие серебристые глаза. Пузырек темного стекла выскользнул из внезапно онемевшей руки женщины.

Генри поймал его у самого пола.

– Мы вчера приходили сюда позже, – сказал он, выпрямляясь. – Я чувствую присутствие как больных, так и здоровых людей. Наверняка здесь еще остался кто-то из посетителей. Делай то, что нужно, Вики, и побыстрее. Не стоит привлекать к себе внимание.

Он говорил с ней тем же тоном, как в те месяцы, когда учил ее охотиться. Если повезет, она послушается. Аккуратно поставив пузырек на стол, вампир отступил и встал в дверях.

Весь мир Вики сузился сейчас до одной жизни, которую она держала в своих руках, жизни, которую она жаждала отнять. Она с трудом понимала, что говорит Фицрой. Голод требовал свое – жажда крови была почти невыносимой.

– Прошлой ночью, – произнесла она со скрытой угрозой в голосе, – в вашей потайной комнате насильно держали одного человека. Где он сейчас?

– Потайная комната? – Видно было, что в душе медсестры боролись недоумение и страх.

– Да, помещение около черного хода.

– А, бывшая прачечная… Там никого не было.

– Он был там.

Угроза в ее голосе нарастала.

Медсестра металась между той правдой, которую она знала, и между той правдой смерти, что стояла в серебристых глазах. Она жалобно всхлипнула.

– Он был там! – повторила Вики. Рвущийся на свободу голод срывал последние маски. Она схватила оцепеневшую от страха медсестру за плечи. Теплая, податливая плоть… – Где он?

– Я не знаю… – По щекам женщины потекли слезы, слова с трудом слетали с ее дрожащих губ.

– Говори!

– Я не хочу… – уже почти не дыша от страха, смогла произнести она, – умирать.

Запах страха, громкий стук сердца… Как трудно думать! Голод, уже едва сдерживаемый, заставлял Вики наброситься на стоящее перед ней существо, чтобы рвать, терзать, насладиться его плотью. Вики придвинулась к женщине ближе, откинув голову. Ноздри ее трепетали в предвкушении горячей свежей крови…

После того что произошло на складе в Ричмонде, никаких преград она перед собой не видела.

“Делай то, что нужно”…

Ну разумеется.

“Те из нас, кто смог подчинить голод своей воле, будут жить вечно. Тех же, кем голод повелевает, быстро выслеживают и убивают”.

Снова слова Генри. Они возникли откуда-то из глубины ее памяти, это был старый заученный урок.

Мною никто и ничто не повелевает!

Если Виктория Нельсон по кличке Победа и выступала под каким-либо девизом, звучал он именно так.

Вики отпустила медсестру так быстро, что женщина не устояла на ногах и упала бы, если бы не попала в не менее ужасающие, как ей показалось, объятия.

– Ты должна забыть, что видела нас. А пока мы будем находиться в клинике, ты нас не заметишь, ясно?

– Я забуду о вас. Я вас не замечу, – словно слова молитвы повторила медсестра. – Я вас не замечу…

И, отпущенная наконец на волю, в изнеможении упала в кресло. Через секунду в комнате уже никого не было. Разумеется, она была здесь совершенно одна. Уставившись на пузырек темного стекла, который все еще был зажат в ее пальцах, женщина удивленно подумала, был ли это сон, ночной кошмар или что-нибудь еще?

*

– Я ее чуть не убила.

Голод никак не хотел отступать; Вики старалась не обращать на него внимания, хотя ее мучило чувство, словно что-то важное осталось незавершенным.

– Почему ты не попытался меня остановить?

– Я не должен был этого делать. – Генри взглянул через ее плечо: она просматривала журнал записей дежурств, который прихватила с поста медсестры.

Они стояли в холле, рядом с операционной, в самом удаленном помещении здания. – Ведь я сам тебя обучал – почему я должен сомневаться?

– Тебе бы в гонконгских фильмах сниматься, – медленно произнесла Вики. – В них непременно встречаются похожие пафосные моменты, когда старый наставник проповедует молодому послушнику прописные истины. Надеюсь, я тебя ничем не обидела? Я говорю тебе это, потому что несмотря ни на что мы продолжаем оставаться друзьями. – Не успел он ответить, как женщина добавила: – И вообще… Тебе не кажется, что куда проще было бы доверять мне с самого начала?

– С какого именно?

Ее рот слегка скривился.

– Да с того, как я приехала в Ванкувер!

– Надеюсь, ты не забыла: именно я учил тебя, что вампиры не в состоянии ужиться на одной территории.

– Что еще раз доказывает: иногда и ты можешь ошибаться. – Вики торжествующе усмехнулась и продолжила изучение записи дежурств. – Ну, вот оно. – Она ткнула пальцем в запись. – Девять минут шестого утра. Приходят двое полицейских, вслед за ними – доктор Муи. Она сама показывает им клинику. Затем полицейские уходят. Все ясно. Скорее всего, его куда-то перевезли до приезда полиции.

– Не понимаю, как им удалось…

– Какая разница? Пошли… – Вики отшвырнула журнал и устремилась вперед по коридору. – Вряд ли нам оставили подробные указания, как их найти, но, может, удастся обнаружить какие-нибудь улики. Пройдем-ка еще разок в ту комнату.

В помещении не осталось никаких следов, лишь в воздухе витал слегка ощутимый запах трех мужчин и одной женщины.

– Доктор Муи! – резко произнесла Вики, подойдя к пустой койке.

Фицрой нахмурился, явственно ощутив в голосе подруги предсказание чьей-то неминуемой смерти.

– Что – доктор Муи?

– Без нее снова не обошлось. Это… – Она взмахнула рукой, словно подгоняя к себе воздух. – Это женщина, которая делала Селуччи укол наркотика.

– Ты уверена?

– Более чем. Я всегда запоминаю женщин, которыми он пахнет.

“Пожалуй, я недооценил Селуччи”, – мелькнуло в голове Генри, и он отступил в сторону, пропуская Вики.

– Куда теперь?

– В кабинет доктора Муи!

*

“…И Паркер опять отбивает! Вот это скорость, и какая реакция! Ни у кого больше такой нет. Великолепно!”

Телевизор работал в другой комнате, и Салливан был весь внимание. Выбросив пустую упаковку из-под физиологического раствора, он отпихнул в сторону стойку из-под капельницы. Та накренилась, покачнулась и с грохотом брякнулась на пол. И тут же зрители на стадионе взвыли.

Салливан кинулся поглядеть острый момент, на ходу отпихнув ногой металлическую стойку. Заодно и звук погромче сделал.

– Чему это ты радуешься? – спросил он, возвратившись. – Может, ты фанат “Окленда”?

– Вовсе нет.

“Неужели, – подумал Селуччи, – на лице у меня написано что-то кроме боли?” Иглу из его руки грубо выдернули, повязка на сгибе локтя давила слишком сильно. Он поморщился, когда стадион взорвался новым воплем.

– Тогда что? – Перед рекламой была секундная пауза, а потом телевизор заорал с еще большей силой. Санитар с ворчанием отправился в соседнюю комнату и выключил звук. Вернувшись, он подозрительно оглядел пленника. – А, ясно. Надеялся, что людям помешает телевизор, кто-нибудь сюда заявится и тебя обнаружит. Так? – Он внезапным движением схватил Майка за нос и резко дернул. В носу хрустнуло. – Не держи меня за идиота, понял?

От страшной боли на глазах выступили слезы.

– Мне это и в голову не приходило.

По правде говоря, в этот вечер ему почти ничего на ум не приходило. Голова кружилась, мысли путались. Переливание крови либо снотворное сделали свое дело – соображать было чертовски трудно.

– Так чего ж ты ухмылялся, ублюдок?

Как ни было ему плохо, Селуччи понимал, что у него всего-навсего один источник информации. Пока нет ничего другого, он, по крайней мере, может кое-что разузнать о своем тюремщике. Детектив мотнул головой в сторону миски с бульоном, которая стояла на прикроватном столике.

– Доктор сказала, что ты должен меня покормить.

Щенячьи глаза его мучителя сузились.

– Ну и что?

– Тебе придется либо снова сделать звук погромче – а этим ты рискуешь привлечь внимание, – либо пропустить самые интересные моменты. Так или иначе, я останусь в выигрыше.