Бороться доктор продолжал тем не менее до самого конца.

Но проиграл эту схватку, вопрос за вопросом.

Как и почему, и где, и что? И наконец,

кто?

*

— Я не думаю, что ты сошел с ума.

— Но откуда ты знаешь?

Вики пожала плечами.

— Потому что я видела сумасшедших и знаю тебя.

Фицрой бросился на диван рядом с ней и обеими руками сжал ее ладони.

— В таком случае почему я продолжаю видеть во сне солнце?

— Не знаю, Генри.

В отчаянии он искал утешения, но она не знала, как можно было бы помочь ему; видимо, требовалось что-то большее, чем произнести «бедное милое дитя» и поцеловать его в нос. Он выглядел если и не испуганным, то беззащитным, и это выражение его лица стало причиной комка в горле Вики, затрудняющего дыхание. Единственное утешение, которое она могла ему предложить, — это уверенность, что он не будет одинок, чем бы все это ни обернулось.

— Но я уверена, что мы просто так, без борьбы, не сдадимся.

— Мы?

— Ты просил меня о помощи, помнишь?

Генри кивнул.

— Так вот. — Она провела большим пальцем по линии на его ладони. — Ты сказал, что такое случалось с другими подобными тебе?..

— Ходили всякие слухи.

— Слухи?

— Мы охотимся в одиночку, Вики. За исключением времени перерождения, вампиры почти никогда не общаются друг с другом. Но до меня время от времени доходят какие-то рассказы…

— Вампирские сплетни?

Он повел плечами, слегка смутившись.

— Можно сказать и так.

— И эти слухи говорят…

— Что иногда, когда бремя столетий становится для вампира невыносимым, наступает момент, когда он больше не в состоянии выносить ночь и наконец отдается солнцу.

— А прежде чем это происходит, его одолевают зловещие сны?

— Этого я не знаю.

Вики сомкнула руки вокруг его плеч.

— Ну ладно. Давай разберемся в этом последовательно, шаг за шагом. Скажи, ты устал от жизни?

— Нет. — В этом, по крайней мере, он был уверен, и причина этого настроения внимательно всматривалась в него на расстоянии, не превышающем длины вытянутой руки. — Но, Вики, несмотря на то что я изменился, став вампиром, тело и разум у меня в основном остаются человеческими. Я…

— Быть может, изнашивается тело? — прервала она, еще крепче сжимая пальцы. — Запланированное старение? Ты приближаешься к своему пятому столетию, и система начала давать сбои? — Ее брови нахмурились, и очки сползли с переносицы. — Я этому не верю.

Фицрой поднял руку и поправил ее очки.

— Ты не можешь не верить снам, — мягко сказал он.

— Нет, — признала Вики, — не могу. — Она глубоко вздохнула и язвительно улыбнулась одной стороной рта. — Было бы полезно, если бы члены вашего сообщества несколько чаще общались между собой, так чтобы мы не приближались к этому моменту вслепую, выпускали бы свой информационный бюллетень или что-нибудь в этом духе.

При этих ее словах он улыбнулся, на что женщина и рассчитывала, и немного успокоился.

— Генри, меньше чем год тому назад я не верила ни в вампиров, ни в демонов, ни в оборотней, да и в себя, признаться, тоже. Теперь я отношусь к этому по-другому. Ты

вовсе не

сумасшедший. Ты

не

хочешь умирать. Следовательно, не собираешься отдавать себя солнцу. Что и требовалось доказать.

Он должен был ей верить. Ее серьезное, деловое отношение смертной смогло уверенно отвести в сторону призрак сумасшествия.

— Останешься до утра? — спросил вампир. На мгновение он усомнился, что эти слова произнесли его губы. Так же он мог бы сказать: «Останься, потому что сейчас я совершенно беспомощен». Эти фразы означали одно и то же. Неужели он настолько доверял ей? Он видел, что Вики поняла и своим промедлением дает ему время взять назад свою просьбу. Внезапно Фицрой осознал, что не хочет брать назад эти слова. Что он доверяет ей безоговорочно.

Четыреста пятьдесят лет тому назад он бы спросил: «Мы будем любить друг друга?»

«Как можешь ты сомневаться?» — было бы ему ответом.

Молчание затянулось. Генри должен был прервать его прежде, чем оно отодвинет их друг от друга; отодвинет Вики, вынудит ее услышать то, что, как ему было ясно, она не готова была услышать.

— Ты можешь привязать меня к кровати, если я начну делать какие-нибудь глупости.

— Соответствующие моему определению глупости или твоему представлению о ней? — Голос женщины звучал напряженно.

Если уж решился, то иди до конца.

— Твоему.

Вампир засмеялся, запечатлел поцелуй на ее руке и повернулся лицом к окну. Если Вики считает его душевно здоровым, значит, он тоже должен так думать. Возможно, то, что ему снится солнце, было менее существенно, чем то, как он сам относится к этому сну.

— И в небе, и в земле сокрыто больше… — рассеянно пробормотал он.

Женщина сидела, опершись на диванные подушки.

— Господи, до чего меня достала эта цитата! — произнесла она в сердцах.

4

Вики встречала тысячи восходов солнца, но ни разу не видела такого, так этот.

— Можешь ли ты это почувствовать?

— Почувствовать что? — В полудреме она приподняла голову с колен Генри.

— Солнце.

Внезапный взрыв адреналина резко вырвал женщину из сна, и она резко села на постели, всматриваясь ему в лицо. Вампир выглядел напряженно-внимательным, брови сошлись в одну линию, глаза сузились. Вики взглянула в окно. Хотя оно выходило на юг, а не на восток, небо определенно начинало светлеть.

— Генри? — встревоженно спросила она.

Он покачал головой, увидев выражение ее лица, и улыбнулся, одновременно успокоительно и слегка смущенно.

— Все в порядке, так происходит каждое утро. Это похоже на предостережение. — Его голос звучал механически, подобно компьютерному симулятору из научно-фантастического фильма. — До восхода солнца осталось еще минут пятнадцать, не меньше.

— Прекрасно. — Вики встала, все еще сжимая его запястья. — Четверть часа. Пойдем отсюда.

— Да нет же, — запротестовал Фицрой, когда женщина потянула его, чтобы он встал на ноги. — Когда приходит предостережение, не обязательно, чтобы оно было вполне определенным. Это скорее просто ощущение.

Вики вздохнула и бросила обеспокоенный взгляд на окно, на проблески розового, которые, как она была уверена, уже коснулись окрестностей города.

— Ладно. Это просто ощущение. Что ты обычно делаешь, когда это чувствуешь?

— Отправляюсь в кровать.

— А потом?

Какое-то мгновение вампир изучал лицо подруги. Потом высвободил руки, развернулся на каблуках и пошел через гостиную, уронив:

— Ты права.

— Генри?

Он остановился, но не повернулся, просто оглянулся через плечо.

«Я не должна оставаться, если ты уверен, что все в порядке». Да, но подобной уверенности он не чувствует. Вот почему она была здесь. И в то время как, быть может, он сожалел о своем предложении — Вики поняла это тотчас же по его промедлению, — причина, по которой он просил ее остаться, по-прежнему имела место. Казалось, что для того, чтобы оба они пережили этот восход солнца, она должна отнестись к этому как к своей обычной работе. «Клиент опасается, что в определенных условиях может предпринять попытку совершить самоубийство. Я нахожусь здесь, чтобы остановить его». С самого начала она сознавала, что Генри все еще ждет, что она скажет что-то.

— Ну, как ты себя чувствуешь?

Генри следил, как, словно на фотопластинке, на лице женщины последовательно проявляются эмоции. «Ведь это испытание нисколько не легче для тебя не так ли?» — подумал он и произнес спокойно:

— Я чувствую солнце, — после чего протянул ей руку.

По тому, как подруга приняла ее, вампир мог предположить, что она приступила к выполнению служебных обязанностей, и они прошли в спальню.

Когда Вики впервые увидела его кровать, она почувствовала смутное разочарование. К тому времени она уже знала, что Фицрой не проводит дневное время в закрытом гробу поверх слоя земли со своей родины, но все же втайне надеялась увидеть там что-нибудь экзотическое. Хотя бы вроде кровати королевских размеров. «Готова биться об заклад, твоему отцу захотелось бы иметь одну из таких же…» — так бы она могла тогда сказать. Кровать же с белыми хлопчатобумажными простынями и синим покрывалом выглядела до обидного обыкновенной.