Танька попятилась. Нужно возвращаться и действительно вместе с Максом что-нибудь придумывать.

За дверью было подозрительно тихо. А ведь должен был начаться настоящий переполох. Где грозный голос мадам Тюссо? Где срочные распоряжения?

Фролова потянула на себя ручку и заглянула в зал сквозь маленькую щелочку.

В зале никого не было.

Вообще никого. Даже стола, за которым обычно сидел Распутин. Даже лавочек вдоль окон.

Зал был пуст и от этого казался необъятным и гулким.

Фролова повернулась к замершим на нижних ступеньках одноклассникам.

– Там никого нет, – глупо хихикнула она. – Они испугались и убежали.

– Не ходи! – Тихомиров стал подниматься по лестнице. – Это ловушка.

– Да какая ловушка, если там пусто!

Танька распахнула дверь и переступила порог.

Каждое ее движение эхом отражалось от стен и далекого потолка. Танька вспомнила сегодняшнюю прогулку по подвалу. Там слышались такие же шорохи и вздохи.

На душе стало как-то нехорошо. А вдруг и правда ловушка? Хитрый план умной мадам Тюссо?

Макс не рискнул входить в зал, топтался в дверях и опасливо озирался.

– Вернись! – негромко попросил он.

– Нись, нись, нись, – отозвались стены.

– Здесь может быть опасно!

– Асно, асно, асно! – упало с потолка.

– Меня постоянно преследует это жуткое эхо, – передернула плечами Фролова от нехороших воспоминаний.

– Я-а-а!

– Но, но, но…

– Эхо, эхо, эхо.

Звуки налетали со всех сторон. Казалось, что вокруг стоят люди и каждый что-то хочет от Фроловой. Вот-вот из пустоты высунутся руки, появятся головы. Рты будут зло оскалены, кулаки сжаты. И вся эта толпа сейчас кинется…

– Что ты здесь забыла? – не унимался Макс.

– Ыла, ыла, ыла, – с той же настойчивостью отзывались пустые углы.

– Плюнь на эту куклу! Ты уже выросла из игрушек!

– Шек, шек, шек…

– Есть еще одно дело, – коротко ответила Фролова и от накатившего на нее ужаса, присела на корточки.

Ее слова не отразились от стен. Они вылетели из ее рта и замерли.

Танька обернулась.

Тихомирова в зале больше не было.

Она осталась одна.

– Эй, – жалобно позвала Танька, теряя последние остатки храбрости. – Максик, где ты?

Слова свалились к ее ногам и растворились в навалившейся тишине.

– Мама! – завопила Танька.

Огромными прыжками она понеслась обратно.

Зачем, зачем она снова вернулась? Какого лешего она опять потащилась в этот Музей? Сели бы все вместе в трамвай и покатили бы домой. Нет, ей нужно было совершать подвиги, делать глупости, накликая несчастья на свою бедовую голову!

Она добежала до двери и приоткрыла ее. На лестнице было так же глухо и пусто, как и в зале.

Фролова осторожно спустилась вниз. От окружающей тишины даже ступеньки казались скользкими. Они словно хотели столкнуть с себя Таньку, чтобы она по ним не ходила.

На улице стелился туман.

– Макс! – завопила Танька и испугалась собственного голоса.

Туман шевельнулся, в его клубах стало что-то прорисовываться.

Танька попятилась, а потом зайцем скакнула за дверь и навалилась на нее плечом.

За спиной что-то упало. Фролова взвизгнула, уже не зная, куда податься. Вперед-назад – везде таилась непонятная опасность.

Когда в уши Таньке снова стала заползать ватная тишина, она приоткрыла глаза. Около ее ног лежал хорошо ей знакомый манекен – Карлуша. Тот самый, что Фролова таскала в первый день.

– Ты здесь откуда? – ахнула она. Танька точно помнила, что, когда поднималась, а потом спускалась по этой лестнице, никто внизу не стоял. Все углы были пусты.

Сейчас принц смотрел на нее картонными глазами и слегка улыбался. От этой улыбки становилось не по себе. Что-то в ней было нехорошее. Словно Карл о чем-то знал, что Таньке еще предстояло узнать. И известия эти были явно дурными.

– Так вы меня и взяли, – Танька пнула манекен ногой и снова повернулась к двери. Делать в Музее больше было нечего. Нужно было срочно искать пропавших ребят, куклу, Алексея и валить отсюда.

Составив для себя приблизительный план действий, Фролова немного успокоилась и потянулась к ручке. Но внутри двери что-то трыкнуло, и на Танькины толкания она никак не среагировала.

– Что за шутки, – сурово спросила Танька пустоту, наваливаясь на дверь всем телом. – А ну, открывайте!

Но ее грозного голоса никто не испугался, не прибежал и не отпер невидимый засов.

– Пусти! – прикрикнула на дверь Фролова и от души пнула ее.

Безрезультатно, только ногу отбила.

И тут Таньке показалось, что на нее кто-то смотрит. Она испуганно обернулась.

Лестница, стены, приоткрытая дверь в зал. Никого.

Минуту Танька мысленно уговаривала себя сдвинуться с места, потому что вроде бы ничего страшного вокруг не было. Если она никого не видит, значит, его и нет.

Но ноги не слушались ее, руки дрожали. Она и не знала, что пустота может навевать такой ужас.

– Ладно, – дрожащим голосом произнесла Фролова. – Поиграем в прятки. Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виновата.

С невероятными усилиями она оторвалась от запертой двери и пошла наверх. Подошвы прилипали к ступенькам, коленки предательски дрожали.

Зал снова был пуст. Танька прошла сквозь него и оказалась в хорошо знакомом бесконечном лабиринте коридоров и поворотов. Вроде бы совсем недавно они были заполнены восковыми фигурами. Еще утром на каждом шагу ей встречались новые и новые лица. А сейчас не было никого.

Фролова поежилась. Если она долго будет здесь блуждать, то сойдет с ума от всей этой тишины и пустоты.

Ей смертельно захотелось услышать звук. Хоть какой-нибудь. Хоть вечно раздражающую ее капель из крана. Хоть звук проходящего под окном трамвая.

– Мама! – прошептала Танька. И не услышала себя.

Ей снова стало страшно.

За ней следили! Кто-то невидимый смотрел на нее. И не просто смотрел, а сверлил ее спину взглядом, словно хотел проверить, что у Фроловой внутри находится.

Это было невыносимо.

Танька забилась в первую же нишу и зажала уши.

Сразу же появились звуки. В голове у нее ожили шорохи, вздохи и шебуршания, словно призрак, уходя, оставил все это после себя в наследство как ненужный мусор.

– Иди к нам, к нам, – звали шорохи.

– Здесь хорошо, хорошо, – обещали вздохи.

– Тихо, тихо, – завлекали обещания.

Танька отвела ладони от ушей. И ее тут же накрыла оглушительная тишина. Фролова закрыла уши.

– Прямо, прямо, – шептал голос. – Никуда не сворачивая. К нам.

– Отстаньте от меня! – завопила Танька, кулаком ударяя себя по голове. – Вы меня не получите! Никогда!

Она вскочила, и от нее словно воздух отшатнулся.

А потом послышался знакомый, но страшно неприятный звук.

Нож гильотины медленно полз вверх. Скрипела пружина. Звенел натянувшийся трос.

Таньке представилась огромная толпа. Сотни глаз с любопытством следят за медленным движением гильотины. Зрители затаили дыхание. И только где-то в глубине толпы слышно, как канючит ребенок, которого не хотят взять на руки, а за высокими спинами взрослых ему ничего не видно. А так хочется посмотреть, как будут рубить голову. Это же интересно.

Над площадью повисает звенящая тишина. Доски помоста прогибаются под тяжелыми шагами. В толпе раздается единый вздох. Судья невнятно бормочет приговор.

Колени сгибаются. Кивок. Звенит отпущенная веревка. Летит вниз тяжелый нож.

Вниз, вниз, вниз.

– А-а-а-а!

Танька закрывает лицо руками, чтобы острое лезвие не попало по глазам. Но это не может помочь. Потому что скорость большая, нож острый, он разрубает все – руки, лицо, голову.

Толпа снова ахает. И откуда-то издалека по коридору на Фролову накатывается странный шуршащий звук.

Она открыла глаза, и крик ужаса застрял у нее в горле.

По коридору к ней катилась голова. Танька не сразу узнала, чья. Черты лица были сильно искажены. Но немного растрепанная монументальная прическа могла принадлежать только одному человеку.