Графиня. Подождите по крайней мере, пока Субитес и Галопен не выслушают вас еще раз!
Орнифль. Опять стетоскопы? Зачем? Эти приборы просто непристойны! Я всегда подозревал, что женщины мечтают о подобных штуках - более совершенных, разумеется, - чтобы проверять, любят их или нет. Они незаметно вынимали бы их из сумки, глядя, как мы улыбаемся, болтая с какой-нибудь девушкой в кондитерской, и небрежно приставляли бы микрофончики к нашим сердцам!
Графиня (улыбается, радуясь этой разрядке). Я ни за что не решилась бы приложить свой стетоскоп к вашему сердцу, Жорж. Мне было бы слишком страшно.
Орнифль. Ариана, мы во что бы то ни стало должны избежать трогательной сцены, вызванной тем, что я узнал о своем недуге. Не то мы погрешим против хорошего тона, а я хотел бы до самого конца избегать грехов подобного рода; впрочем, это единственные грехи, которых я всегда стремился избежать. Но я о многом успел поразмыслить - не стану преувеличивать, только за последние два часа... Вы единственная, кого я когда-либо любил.
Графиня (мягко). Я должна вас поблагодарить, Жорж?
Орнифль (неожиданно). Мадемуазель Ариана де Сен-Лу, согласны ли вы стать моей женой?
Графиня (с улыбкой). Да, мсье,
Орнифль. Вот так, преисполненный самых добрых намерений, я пустился в путь с этой молоденькой незнакомкой, исполненной романтических мечтаний. Наверно, вы были со мной очень несчастливы?
Графиня (мягко). Несчастлива - не то слово. Просто я растерялась.
Орнифль. Растерялась?
Графиня. Да, Жорж. То вы были самым лучшим человеком на свете, то самым худшим. Иногда эти образы чередовались, а иногда в зависимости от того, куда в этот день подует ветер, - сливались в один. Вы несколько ошеломили меня. Я живу в этом доме вот уже десять лет, сную по нему взад-вперед, угощаю чаем наших друзей, отдаю распоряжения слугам. Я добросовестно покупаю себе наряды, стараясь все же быть красивой, и неизменно сохраняю на лицо улыбку - по вечерам, когда я ложусь в постель, у меня болят щеки, - но я подавляю все душевные порывы - боясь, что мои руки обнимут пустоту. Странное ощущение, в конце концов.
Орнифль. Пощадите меня, Ариана...
Графиня (снова улыбается). Вы столько выслушали женских упреков, Жорж. А мои упреки так скромны.
Орнифль. Они верны. Потому-то они меня и пугают. Я привык к рыданиям, к преувеличенным обвинениям. Куда легче, когда мне раздирают ногтями лицо или угрожают самоубийством... вот тут я спокоен... (Вновь перейдя на серьезный тон, тихо.) Так или иначе, я должен сделать вам признание, по-моему, довольно милое, не знаю, обрадует оно вас или нет - с вашей сестрой ни в чем нельзя быть заранее уверенным, - вы единственная женщина, с которой я сошелся не только удовольствия ради.
Графиня (после небольшой паузы, мягко). Меня это радует, Жорж!
Орнифль (неожиданно шутливым тоном). Послушайте, Ариана, хранительница порядка, куда вы задевали мою душу? Кажется, я препоручил ее вам еще в первые дни нашего союза, лет десять назад, когда она начала причинять мне беспокойство. Вы не могли бы вернуть мне ее ненадолго? Боюсь, что в скором времени она мне понадобится.
Графиня (после небольшой паузы). Как бы вы ее не напугали! Она ведь совсем отвыкла от вас.
Орнифль (продолжая игру). Мы быстро сойдемся заново! А как поживает ваша душа? Помнится, у вас была прелестная душа...
Графиня (мягко). Она умерла, Жорж.
Орнифль (продолжает шутливо, не глядя на нее). В самом деле умерла? Бедняжка! Отчего же она умерла?
Графиня (еле слышно, но почти с улыбкой). От голода.
Орнифль. Подумать только, до чего хрупки эти создания! (Короткая пауза. Оглядывая присутствующих, шепчет.) У каждого из вас есть душа! Скажи на милость! Даже у Сюпо! Даже у Маштю! (Строго смотрит на Маштю, который все больше смущается.) У тебя есть душа, Маштю, и ты ни разу мне об этом не сказал!
Маштю. Видишь ли...
Орнифль. Проклятие! Где же ты ее прятал? Я что-то ни разу ее не замечал.
Маштю. Сам знаешь, когда ведешь дела...
Орнифль. Надо будет нам всерьез заняться твоей душой, если только я выкарабкаюсь из этой истории. У тебя, как и у меня, рыльце в пушку. Кстати, вчера вечером я дал тебе ключ. Теперь тебе никак нельзя им воспользоваться. Верни мне его. (Маштю поначалу колеблется, затем, не выдержав сурового взгляда Орнифля, роется у себя в кармане и возвращает ключ. Кладет его под подушку.) Благодарю.
Маштю (робко). Ты оставишь его себе?
Орнифль. Увидим. Сначала надо упорядочить нашу жизнь. Когда мы наведем порядок, настанет время решений. (Серьезным тоном.) Тебе, видно, ни разу не приходило на ум, что и у владелицы этого ключа тоже есть такая штука?
Маштю. Ключ?
Орнифль. Да нет. Душа, болван ты несчастный. (Входит Фабрис, один. Растерянно останавливается на пороге.) Ты один? (Фабрис молчит, словно в оцепенении.) Ну же, отвечай! Ты что, онемел? Где она?
Фабрис (с минуту колеблется, затем, зарыдав, вдруг падает в стоящее рядом кресло). Она ушла...
Всеобщее замешательство.
Орнифль (восклицает). Так! Только этого недоставало. Возьми себя в руки, сынок! (Кричит остальным.) Займитесь же им! Утешьте его! Вы же знаете, что я не могу пошевельнуться!
Графиня (подходит к Фабрису). Мсье...
Орнифль (в бешенстве кричит ей). Да не называйте же вы его «мсье», Ариана!.. Он вообразит, что его и впрямь постигла беда. Лучше дайте ему шоколадку.
Фабрис (встает с оскорбленным видом). Я должен идти...
Орнифль. Не отчаивайся, сынок! Сразу видно, что у тебя нет опыта по этой части! Она ушла оттого, что замерзла в машине. А может, ей попросту стало скучно. Женщины не выносят ожидания. Эту пытку они предоставляют нам.
Фабрис. Нет. Все это гораздо серьезнее! Маргарита покинула меня навсегда. Она оставила письмо на руле машины. (Письмо у него в руках.)
Орнифль (выхватывает его). А ну-ка, дай сюда... (Пробегает глазами письмо.) Бедный мой мальчик, это же очень милое письмецо: она пишет, что ненавидит тебя... Знаешь, когда человек всерьез порывает с другим, он непременно обещает ему вечную дружбу и потом ни разу о нем даже не вспоминает. А уж если она тебя ненавидит - значит, завтра же к тебе прибежит!
Фабрис (упрямо). Нет. Завтра она уедет!
Орнифль. Куда?
Фабрис. В Южную Африку!
Орнифль. Да, дело осложняется! Где ты откопал девчонку, которая при первой же размолвке удирает в Южную Африку?
Фабрис. Ее отец не хочет, чтобы мы поженились. Он отсылает ее на два года к дяде, который давно живет в Африке. Он взял ей билет на самолет. Но раньше Маргарита меня любила. Тогда она говорила, что скорее сбежит из дому, чем подчинится отцу. Мы решили бежать вместе и скрываться где-нибудь целый год, пока она не станет совершеннолетней...
Орнифль (восхищенный, остальным). Никаких сомнений! Это и в самом деле мой сын! Я увез точно таким же образом с полдюжины девиц, на которых должен был жениться через год!
Фабрис. Но когда Маргарита узнала, что я намерен сдержать свою клятву, она взбунтовалась. Меня, мол, арестуют, и ей придется уйму лет провести в одиночестве... Я пытался ей объяснить, что честь превыше всего, что она не должна мешать мне сдержать мою клятву, а потом - пусть ждет, если она и вправду меня любит...
Орнифль. Ошибка! Я же сказал тебе: женщины не выносят ожидания! Иная готова на все, даже умереть с тобой, если надо, но при одном условии: незамедлительно!
Фабрис. Перед тем, как я пришел сюда, мы с ней ужасно повздорили в автомобиле... Маргарита сказала: если я поднимусь наверх, она покинет меня навсегда.
