Непримиримо враждебное отношение Александра Карамзина к Геккерну является следствием поведения последнего, которое стало известно Александру после смерти Пушкина, и в первую очередь следствием слухов, приписывавших Геккерну авторство анонимного пасквиля. Убежденность Карамзиных, так же как и самого Пушкина, в виновности Геккерна позволяет видеть в нем вдохновителя писем, приведших к дуэли. В этом же письме от 15(27) июля Андрей Карамзин в последний раз упоминает о Пушкине: «Я получил от них <Смирновых> нумер „Современника“ и с восхищением прочел „Медного всадника“, жаль, что лучшее выпущено» (там же, с. 321).
1030
Дантес не был усыновлен Геккерном см. примеч. 1 на стр. 585-586 наст. изд.
1031
За два дня до появления анонимных писем, как предположила С. Л. Абрамович, состоялось свидание Н. Н. Пушкиной с Дантесом на квартире Идалии Полетики. после этого свидания «обманувшего надежды Дантеса», «жена поэта оказалась в зависимости от Геккернов. Ей стали грозить оглаской происшедшего, тем что она все равно будет обесчещена в глазах мужа и общества» (Абрамович С. А. Пушкин в 1836 году. (Предыстория последней дуэли). Л., 1989, с. 79-80).
1032
Тотчас после смерти Пушкина Николай I поручил Жуковскому опечатать и разобрать его бумаги, при этом все направленное против правительства и предосудительное уничтожить, а письма вернуть их авторам. Однако два дня спустя это решение было изменено, и Жуковский должен был заняться разбором бумаг уже не один, а вместе с начальником штаба корпуса жандармов, помощником Бенкендорфа генералом Л. В. Дубельтом; при этом «бумаги, кои по своему содержанию могут быть во вред памяти Пушкина», надо было сжечь, а письма вернуть их авторам только после прочтения их Дубельтом. Исключение было сделано лишь для писем Натальи Николаевны: было разрешено вернуть их ей без прочтения, «но только с наблюдением о точности ее почерка». Подробно о разборе бумаг Пушкина см. у Щеголева (с. 197-201) и в статье М. А. Цявловского. «Посмертный обыск у Пушкина» —Цявловский М. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 276-358.
1033
После смерти Пушкина в его бумагах были найдены автографы таких неопубликованных произведений, как «Медный всадник», «Каменный гость», «Русалка», «Дубровский», «История села Горюхина», «Египетские ночи» и проч., а также автографы большей части стихотворений 30-х годов.
1034
Кружок Нессельроде — один из центров европейской придворно-аристократической и дипломатической реакции, возглавляемый гр. Марией Дмитриевной Нессельроде, рожд. гр. Гурьевой (1786-1849). М. Д. Нессельроде была покровительницей Дантеса и злейшим врагом Пушкина; последний отвечал ей ненавистью, которая, по словам П. А. Вяземского, «едва ли не превышала ненависть его к Булгарину» (П. П. Вяземский. Сочинения. СПб., 1893, с. 562-563).
1035
Мария Яковлевна Нарышкина, рожа. кн. Лобанова-Ростовская (1789-1854) — жена обер-гофмаршала Кирилла Александровича Нарышкина (1786-1838).
1036
О суде над Дантесом см. примеч. 4 на с. 595 наст. изд.
1037
Балабин — Евгений Петрович. В доме его родителей Гоголь, по рекомендации П. А. Плетнева, встретил дружеский прием и давал уроки их дочери Марье Петровне. В 50-х годах Е. П. Балабин переселился во Францию, где перешел в «католическое монашество ордена иезуитов» (см.: Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. Т. 3. СПб., 1896, с. 601).
1038
Роман, о котором пишет С. Н. Карамзина, впервые был напечатан под заглавием «Арап Петра Великого (Отрывок из незаконченного романа)» после смерти Пушкина в «Современнике», 1837, т. V], с. 97-145. Самим Пушкиным были опубликованы из него лишь два отрывка: в «Северных цветах» на 1829 год (1828, с. 111-124 отдела «Проза») — «IV глава из исторического романа» и в «Литературной газете» (1830, т. I, № 13, с. 99-100) — отрывок из III главы — «Ассамблея при Петре I-м». Роман, из которого Пушкин в 1827-1828 годах написал первые шесть глав и начало седьмой, не имел в известных нам рукописях авторского заглавия. Приводимое С. Н. Карамзиной заглавие «Ибрагим, царский арап» едва ли принадлежит Пушкину; вероятнее думать, что это первоначальный проект заглавия, под которым хотел печатать его Жуковский, позднее измененного на «Арапа Петра Великого». Шестой том «Современника», в котором роман напечатан, вышел в свет в июне—июле 1837 года, уже после отъезда Жуковского из Петербурга.
1039
Н. Н. Пушкина и А. Н. Гончарова жили в это время в имении Гончаровых Полотняный завод. Переписка между ними и С. Н. Карамзиной в печати неизвестна.
1040
Пятый том «посмертного» «Современника» вышел в апреле или мае 1837 года. Из произведений Пушкина здесь были напечатаны: «Медный всадник» (с цензурными переделками Жуковского), «Сцены из рыцарских времен», стихотворения «Герой», «Д. В. Давыдову», «Лицейская годовщина. 1836», «Молитва», «Отрывок», прозаические статьи «Последний из родственников Иоанны д’Арк», «О Мильтоне и Шатобриановом переводе “Потерянного рая”». Здесь же было напечатано письмо В. А. Жуковского к С. Л. Пушкину под заглавием «Последние минуты Пушкина», со значительными сокращениями. Все изъятые из письма Жуковским места опубликованы только в 1864 году в «Русском архиве» (стб. 48-54) под заглавием «Неизданные отрывки из письма В. А. Жуковского о кончине Пушкина». При подготовке письма к печати Жуковский его переработал, стараясь избегнуть всяких намеков на причины и обстоятельства смерти Пушкина, т. е. на его дуэль. Первоначальная редакция письма, до исправлений, опубликована П. Е. Щеголевым по списку из собрания А. Ф. Онегина (Щеголев, с. 153-172).
1041
К. К. ДАНЗАС: Константин Карлович Данзас (1801-1870) — товарищ Пушкина по Лицею. После окончания Лицея был выпущен офицером в Инженерный корпус. С 1836 года инженер-подполковник. Служил на Кавказе, принял участие в войнах с Персией (1827) и Турцией (1828-1829), в 1828 году был ранен в плечо. В сражениях проявил себя как отважный боевой офицер, был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость». Бывая проездом в Петербурге, встречался с Пушкиным, в частности, вместе с Пушкиным был на лицейской сходке 19 октября 1836 года. После дуэли Данзас как секундант был привлечен к военному суду и подвергся двухмесячному аресту, однако с разрешением не покидать поэта до его последнего, часа. Выбор Данзаса в качестве секунданта подтверждает решимость Пушкина драться во что бы то ни стадо: Данзас не принадлежал к его кругу и поэтому меньше, чем кто-нибудь другой, мог сделать для предотвращения дуэли. В рапорте, поданном в Военно-судную комиссию, Данзас объяснял свое согласие быть секундантом Пушкина: «После всего, что я услышал у г. Д’Аршиака из слов Пушкина, хотя вызов был со стороны г. Геккерна, я не мог не почитать избравшего меня в свидетели тяжко оскорбленным в том, что человек ценит дороже всего в мире: в чести жены и его собственной; оставить его в сем положении показалось мне невозможным, я решился принять на себя обязанность секунданта» (Дело о дуэли, с. 79). О невозможности для Данзаса расстроить дуэль говорил Нащокин (Рассказы о П., с. 41). Данзас тяжело переживал смерть поэта. «Как трогателен секундант Пушкина, его друг и лицейский товарищ полковник Данзас, прозванный в армии «храбрым Данзасом», — писала брату С. Н. Карамзина, — сам раненый, с рукой на перевязи, с мокрым от слез лицом, он говорил о Пушкине с чисто женской нежностью, нисколько не думая об ожидающем его наказании, и благословлял государя за данное ему милостивое позволение не покидать друга в последние минуты его жизни и его несчастную жену в первые дни ее несказанного горя» (наст. изд. с. 381).
