Подлинник письма до нас не дошел. Черновик см.: XVI, 78.
846
Ср. в записке «Нечто о Пушкине»: «В ту пору через Тверь проехал Валуев и говорил мне, что около Пушкиной увивается сильно Дантес. Мы смеялись тому, что, когда Пушкин будет стреляться со мной, жена его будет кокетничать со своей стороны» (Модзалевский, с. 375).
847
В записке «Нечто о Пушкине» Соллогуб приводит слова поэта: «Неужели вы думаете, что мне весело стреляться, говорил П. Да что делать? J’ai la malheur d’être un homme publique et vous savez que c’est pire que d’être une femme publique» (Я имею несчастье быть общественным человеком, а вы знаете, что это хуже, чем быть публичной женщиной) (Модзалевский, с. 376).
848
Содержание письма приведено в записке «Нечто о Пушкине». Тут же сообщается, что при первой встрече с Соллогубом в Петербурге поэт «отвел его в сторону и попросил не говорить Н. Н. Пушкиной о письме (Модзалевский, с. 376).
849
ИЗ «ПЕРЕЖИТЫХ ДНЕЙ» (Стр. 345). Соллогуб, с. 565-568
850
С. А. Соболевский вернулся из-за границы 22 июля 1833 с (ПиС, вып. XXXI—XXXII, с. 41).
851
В. Ф. Одоевский отрицал этот эпизод. См. его возражения на статью П. В. Долгорукова в журнале «Будущность» (1860, № 1), где приводится сходный рассказ о разговоре Пушкина и Одоевского по поводу «Пестрых сказок» (Щеголев, с. 508). В своих возражениях Одоевский утверждал, что к моменту выхода его «Пестрых сказок» (начало апреля 1833 г.) он не был знаком с Пушкиным, между тем их знакомство состоялось не позже января 1830 г. (ЛН, т. 58, с. 258), а 27 марта 1833 г. датирована одна из записок Одоевского к Пушкину (XV, 56). Сообщение Соллогуба и Долгорукова подтверждают воспоминания В. Ф. Ленца (см.: В. Ф. Ленц. Приключения лифляндца в Петербурге. — РА, 1878, кн. 1, с. 442). Экземпляр «Пестрых сказок» (СПб., 1833) был в библиотеке Пушкина (ЛН, т. 16-18, с. 1002).
852
А. О. и К. О. РОССЕТЫ: Россет Аркадий Осипович (1812-1881) — брат А. О. Смирновой, поручик л.-гв. Конного полка, сослуживец и друг братьев Карамзиных. Был коротко знаком с Пушкиным. В письмах за границу к А- О. и Н. М. Смирновым и Андрею Н. Карамзину сообщал петербургские новости и известия о семье поэта. Посещая салоны Карамзиных, Мещерских, Вяземских, был свидетелем преддуэлъных событий (см.: Карамзины, указ. имен), а некоторые подробности знал от брага Климентия О. Россета (1811-1866). К К. О. Россету, поручику генерального штаба, Пушкин относился по-дружески. Посылая через ехавшего на Кавказ К. О. Россета письмо к П. С. Санковскому, он рекомендовал К. Россета как «вполне достойного молодого человека» и выражал уверенность, что Санковский будет благодарен за это знакомство (письмо от 3 января 1833 г. — XV, 39). Очевидно, в ряде вопросов современной политики они были единомышленниками. Известно, что К. О. Россету Пушкин показывал свой ответ Чаадаеву на его «философическое письмо», и К. Россет, узнав о репрессиях, постигших Чаадаева, тотчас отправил к Пушкину посыльного с предупреждением и настоятельным советом не посылать письма «по почте» (XVI, 176). Этим дружеским расположением объясняется, что, послав вызов Дантесу 4 ноября, Пушкин обратился к К. О. Россету с просьбой быть его секундантом. К. О. Россет не оставил воспоминаний о Пушкине, но, очевидно, оба брата были источником сведений А. О. и Н. М. Смирновых о дуэльной истории. Рассказы А. О. Россета, записанные П. И. Бартеневым, вносят любопытные штрихи в характеристику Пушкина и являются важным документом для история последнего периода его жизни.
853
ИЗ РАССКАЗОВ ПРО ПУШКИНА, ЗАПИСАННЫХ П. И. БАРТЕНЕВЫМ (Стр. 346). РА, 1882, № 2, с. 245-248; № 4, с. 274.
854
Об отношении Пушкина к Ипсиланти см. т. I, с. 233 наст. изд.
855
«Полководец» был напечатан (без подписи) в третьем томе «Современника», который вышел из печати 30 сентября 1836 г.
856
По предложению Яна Станислава, Шафарик послал Пушкину книгу: P. J. Šafárik. Geschichte der slawischen Sprache und Literatur nach allen Mundarten (1826). См.: Stanislav J. Z rusko-slovenckých kultúrnych stykov... Bratislava, 1957, s. 49.
857
Наталья Степановна — Голицына. Пушкин бывал в ее доме (см.: PC, 1900, № 1, с. 102-104).
858
Отрывок из баллады В. А. Жуковского «Ахилл».
859
Сестры Н. Н. Пушкиной Александра (Александрина) и Екатерина Гончаровы переехали в Петербург и поселились у Пушкиных осенью 1834 г. Наталья Николаевна взяла сестер в Петербург, чтобы извлечь их из деревенского заточения, избавить от деспотизма матери и ввести в свет. Пушкин относился к проекту жены неодобрительно (см. его письмо к ней — XVI, 181), но в конце концов не возражал, представляя себе тяжелую семейную обстановку Гончаровых (см. воспоминания Е. А. Долгоруковой, с. 140-141 наст. изд.). Упоминаемые Россетом «сплетни» связаны, по-видимому, с именем Александры Николаевны. А. П. Арапова, дочь Натальи Николаевны от второго брака с П. П. Ланским, в своих воспоминаниях сообщает, со слов «старой няни», о романе Пушкина со свояченицей («Новое время», 1908, № 11413). Ее воспоминания крайне тенденциозны: стремясь оправдать мать, она всячески чернит поэта. В поток порочащих Пушкина измышлений включается и рассказ няньки. Он похож на эпизод из бульварного романа. Многозначительно сообщается, как перед своей помолвкой с бароном Фризенгофом (в 1852 с) А. Н. Гончарова «сильно волновалась, перешептывалась с сестрою о важном и неизбежном разговоре, который мог иметь решающее значение в ее судьбе». Няня подкрепляет свой рассказ «фактом»: «Раз как-то Александра Николаевна заметила пропажу шейного креста, которым очень дорожила. Всю прислугу поставили на ноги, чтобы его отыскать. Тщетно перешарив комнаты, уже отложили надежду, когда камердинер, постилая на ночь кровать Александра Сергеевича, <...> нечаянно вытряхнул искомый предмет. Этот случай должен был неминуемо породить много толков, и хотя других данных обвинения няня не могла привести, она с убеждением повторяла мне: «Как вы там ни объясняйте, это воля ваша, а по-моему — грешна была тетенька перед вашей маменькой». Еще один довод Араповой: «Сама Наталья Николаевна, беседуя однажды со старшей дочерью о последних минутах ее отца, упомянула, что, благословив детей и прощаясь с близкими, он ответил необъясненным отказом на просьбу Александры Николаевны допустить и ее к смертному одру, и никакой последний привет не смягчил это суровое решение. Она сама воздержалась от всяких комментариев, но мысль невольно стремится к красноречивому выводу» (там же). Свидетельство о нежелании поэта проститься с Александриной опровергается воспоминаниями Данзаса (с. 407 наст. изд.). Правда, Данзас не присутствовал при прощании Пушкина с семейством, а другие мемуаристы вспоминают только, что детей приносили по очереди для прощания, но приносила именно Александрина. Ее муж барон Г. Фризенгоф писал (со слов самой Александрины) Араповой: «После катастрофы Александра Николаевна видела Пушкина только раз, когда привела ему детей, которых он хотел видеть перед смертью» («Кр. нива», 1929, № 24, с. 1). И все же рассказ Араповой возник не на пустом месте. В конспективных заметках Жуковского имеется запись: «История кровати» (с. 422 наст. изд.) которая может быть сопоставлена с ним. Современники по-разному определяли роль Александрины в доме Пушкиных. В рассказах В. Ф. Вяземской она выступает «добрым ангелом» поэта, поклонницей его таланта и помощницей в домашних делах (см. с. 170 наст. изд.). Свидетельство Вяземской, что «хозяйством и детьми должна была заниматься» Александрина, косвенно подтверждает анекдот о сыне «Сашке», который Пушкин рассказывает в письме к Нащокину от 27 мая 1836 г.: «Ему запрещают (не знаю зачем) просить, чего ему хочется. На днях говорит он своей тетке: «Азя! Дай мне чаю! я просить не буду» (XVI, 121). Другие современники поэта писали об увлечении поэта свояченицей. О. С. Павлищева острит: «Александр представил меня своим женам, теперь у него их целых три» (ПиС, вып. XVII—XVIII, с. 168), а 12 февраля А. Н. Вульф уже пишет матери с ее слов: «Ольга утверждает, что он очень ухаживает за своей свояченицей» (ПиС, вып. XXI—XXII, с. 331). О том, что Пушкин якобы влюблен в А. Н., сообщает брату 27 января (в день дуэли) С. Н. Карамзина. «В общем все это очень странно, — заключает она свое сообщение, — и дядюшка Вяземский утверждает, что он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных» (наст. изд. с. 374). Вяземский и С. Н. Карамзина шокированы. А. О. Россет отношения в семье Пушкиных определяет иначе: «сплетни». А. А. Ахматова убедительно показала, что «сплетня» была пущена в оборот Геккерном и Дантесом, чтобы опорочить Пушкина и, может быть, спровоцировать его дуэль с одним из братьев Гончаровых (А. А. Ахматова. Александрина. — Анна Ахматова. О Пушкине. Л., 1977, с. 134-147). В распространении этой сплетни участвовали враги поэта, в том числе И. Г. Полетика, которая даже в 70-е гг. продолжала повторять, что дуэль произошла из-за ревности Пушкина к Александрине и боязни, что Дантес увезет ее во Францию. Эту версию («версию Дантеса» — как пишет Ахматова) излагает друг Дантеса по полку А. В. Трубецкой (см. его «Рассказ об отношениях Пушкина к Дантесу». — Щеголев, с. 420-450).
