На этом самом месте я метну,

С толпою пастухов смешавшись тайно,

Которые, увенчаны цветами,

Здесь празднуют торжественные дни,

Собравшие сюда их отовсюду.

Как хорошо, что сам я здесь, не братья

Мои меньшие! Новые слова

Услышат о любви дубравы эти.

Я чувства благородные вдохну

В сердца простые, сделаю нежнее

Звук речи безыскусственной. Ведь слава

То высшая моя, мое то чудо

Великое - в одном и том же чувстве

Уравниваю грубых пастухов я

С героями, и сельские свирели

Из бузины тогда поют, как цитры

Искуснейшие. И коль угадать

Мать гордая мой замысел не сможет,

Слепой она уж будет, а не я,

Которого в веках несправедливо

Ославила слепым толпа слепая!

АКТ I

Сцена I

(Дафна, Сильвия)

Дафна.

Так юность, Сильвия, решила ты

Провесть вдали от радостей Амура?

И матери ласкающее имя

Ты не услышишь? Нежные забавы

Своих детей вокруг ты не увидишь!

Мой совет - изменись, неразумная,

Изменись поскорей!

Сильвия.

Тебя пленяют радости любви

(Хоти к любви я радостей не вижу),

А мне милее радости иные:

Заботиться о луке и стрелах,

Зверей проворных догонять н в схватке

Сильнейших побеждать; и если есть_

В колчане стрелы, а в лесу - добыча,

Иных утех не нужно мне

Дафна.

Утехи

Поистине то скудные! Тебя

Они прельщают только потому,

Что лучших ты досель не испытала.

Так, предкам нашим, обитавшим к мире

Простом и девственном, казались вкусны

Вода и жолуди. С тех пор, однако,

Как хлеб и виноград узнали люди,

То - пища и питье одних животных.

Изведавши хоть раз те наслажденья,

Что знает сердце любящее, ты

С раскаяньем сказала бы, вздыхая:

Каждый час тот потерян,

Что не отдан любви!

О, летящее время,

Провела я напрасно

Сколько дней одиноких,

Сиротливых ночей,

Которые могла б употребить

На то, что чем знакомей, тем приятней!

Мой совет - изменись, неразумная,

Изменись поскорей!

Раскаянье потом ведь не поможет.

Сильвия.

Когда с раскаяньем скажу, вздыхая,

Я то, что расписала ты сейчас

По прихоти своей, вернутся реки

К истокам, побежит волк от овец,

Кабан - от робких зайцев, и медведь

Полюбит океан, дельфин же--горы.

Дафна.

Я знаю юности упрямство. Раньше

Была и я такою же, как ты.

Как ты, была я белокура, так же

Мои уста алели, как твои,

На нежных щеках смешивались так же

Лилеи с розами, как у тебя,

И нравились мне те же, что тебе,

Забавы (хоть теперь я вижу - к ним

Мое пристрастие' было неразумно);

Силки любила расставлять я, сети

Протягивать, оттачивать концы

У дротиков, разыскивать по следу

Звериному берлогу; и когда бы

Я в простодушной дикости своей

Заметила, что на меня взирает

Вздыхатель страстный, то склонила б вежды,

Исполненная гнева и стыда,

Собою недовольная, как будто

Сама была я виновата в том,

Что мной любуются, меня желают,

И тягостной моя бы показалась

Мне красота. Но в чем не властно время!

Чего добиться не сумеет верность,

Покорность, угожденья, просьбы, слезы

Влюбленного красавца. Что ж, признаться

Приходится - была побеждена я;

И краткий мрак единой ночи больше

Открыл мне, чем протекших тысяч дней

Свет длительный. Тогда я слепоту

Свою сама постигла и со вздохом

Сказала - вот, о, Цинтия, тебе

Мой рог и лук мой: я уж не твоя.

Так и теперь, надеюсь, приручит

Твою, Аминта, дикость, и смягчится

Железо сердца твоего. Иль, скажешь,

Он некрасив? Иль не любим другими?

Иль сам другую любит? Или чахнет

От ненависти он к тебе? Иль ниже

Аминты род, ты думаешь, чем твой?

Родитель матери твоей, Цидиппы,

Был, правда, богом этой благородной

Реки, зато Аминта- сын Сильвана,

Отцом которого был Пан, великий

Бог пастухов. Ты можешь, наклонившись

Над зеркалом источника, увидеть,

Что красотой не меньшей Амариллис