где взгляды липнут, словно листья в бане?

За что – неважно. Значит, им – положено –

пошла по рожам, как белье полощут.

Бей, женщина! Бей, милая! Бей, мстящая!

Вмажь майонезом лысому и подтяжках.

Бей, женщина! Массируй им мордасы!

За все твои грядущие матрасы,

за то, что ты во всем передовая,

что на земле давно матриархат –

отбить, обуть, быть умной, хохотать –

такая мука – непередаваемо!

Влепи в него салат из солонины.

Мужчины, рыцари, куда ж девались вы?

Так хочется к кому-то прислониться –

увы...

Бей, реваншнстка! Жизнь – как белый танец.

Не он, а ты его, отбивши, тянешь.

Пол-литра купишь. Как он скучен, хрыч!

Намучишься, пока расшевелишь.

Ну можно ли в жилет пулять мороженым?!

А можно ли в капронах ждать в морозы?

Самой восьмого покупать мимозы –

можно?!

Виновные, валитесь на колени,

колонны, люди, ленные аллеи,

вы без нее давно бы околели!

Смотрите, из-под грязного стола

она, шатаясь, к зеркалу пошла.

«Ах, зеркало, прохладное стекло,

шепчу в тебя бессвязными словами,

сама к себе губами прислоняюсь,

и по тебе сползаю тяжело,

и думаю: «Трусишки, нету сил –

меня бы кто хотя бы отлупил!..»

1967

Забастовка стриптиза

Стриптиз бастует! Стриптиз бастует!

Над мостовыми канкан лютует.

Грядут бастующие – в тулупах, джинсах.

«Черта в ступе!

Не обнажимся!»

Эксплуататоров теснят, отбрехиваясь.

Что там блеснуло?

Держи штренкбрехершу!

Под паранджою чинарь запаливают,

а та на рожу чулок напяливает.

Ку-ку, трудящиеся эстрады!

Вот ветеранка в облезлом страусе,

едва за тридцать – в тираж пора:

«Ура, сестрички,

качнем права!

Соцстрахование, процент с оваций

и пенсий ранних – как в авиации...»

«А производственные простуды?»

Стриптиз бастует.

«А факты творческого зажима?

Не обнажимся!»

Полчеловечества вопит рыдания:

«Не обнажимся.

Мы – солидарные!»

Полы зашивши

(«Не обнажимся!»),

в пальто к супругу

жена ложится!

Лежит, стервоза,

и издевается:

«Мол, кошки тоже

не раздеваются...»

А оперируемая санитару:

«Сквозь платье режьте – я солидарна!»

«Мы не позируем», –

вопят модели.

«Пойдем позырим,

на Венеру надели

синенький халатик в горошек, с коротень-

кими рукавами!..»

Мир юркнул в раковину.

Бабочки, сложив крылышки, бешено

заматывались в куколки.

Церковный догматик заклеивал тряпочками

нагие чресла Сикстинской капеллы,

штопором он пытался

вытащить пуп из микеланджеловского

Адама.

Первому человеку пуп не положен!

Весна бастует. Бастуют завязи.

Спустился четкий железный

занавес.

Бастует там истина.

Нагая издавна,

она не издана, а если издана,

то в ста обложках под фразой фиговой –

попробуй выковырь!

Земля покрыта асфальтом города.

Мир хочет голого,

голого,

голого.

У мира дьявольский аппетит.

Стриптиз бастует. Он победит!

1968

Рождественские пляжи

(Из старой тетради)

Людмила,

в сочельник,

Людмила,

Людмила,

в вагоне зажженная елочка пляшет.

Мы выйдем у Взморья.

Оно нелюдимо.

В снегу наши пляжи!

В снегу наше лето.

Боюсь провалиться.

Под снегом шуршат наши тени песчаные.