Ответ пришел очень неожиданно. Он как раз подбегал к очередному перекрестку, когда слева выбежала группа гражданских. Они кричали и отбрасывали прочь свои вещи, стремительно пробегая мимо воителя. Герад заглянул за угол и увидел причину паники. Одна из этих пирамид приземлилась прямо посреди улицы, ее боковые грани разошлись в стороны, в вершине ее оказалось некое оружие, стреляющее разрывными снарядами. Судя по всему, оно уже израсходовало свой боезапас, убив троих гражданских и ранив еще одного. Из пирамиды выступили три воина, по одному с каждой стороны. Они носили серебристую броню, а вооружены были длинными винтовками. Они опустились на колени и открыли огонь по разбегающимся ящерам.
Герад отпрянул назад, чудом избежав красного заряда. Он поставил своих детей и заглянул обоим в глаза:
– Я хочу, чтобы вы бежали. Слышите меня? Бегите в сторону штаба, отсюда уже недалеко. Если сможете, держитесь ближе к взрослым и предупредите воителей о том, что происходит в городе. Вам все ясно?
Дети кивнули. Герад наклонился и крепко обнял их. Он с трудом заставил себя сказать это, но выбора не было. Эти чужаки должны были умереть, иначе погибнут многие ящеры, а он ближайший воитель. Он должен убить их.
– Бегите! Бегите оба. Я люблю вас! – с этими словами Герад сбросил с плеча свой мешок и, перехватив копье двумя руками, вышел навстречу противнику.
Эти существа, в отличие от ящеров, имели всего четыре конечности. Герад уже слышал, что у противника есть воины с белоснежными крыльями, которые могли доставить серьезные трудности воителям. Но эти чужаки были не такими. Они едва доставали ему до середины груди, когда он слегка пригнувшись, выбежал на них. Едва он встал в полный рост, как оказался еще выше. Солдаты видимо струсили, увидев его, потому как начали быстро отступать назад. В них больше не было той самоуверенности, которую они испытывали, расстреливая безоружных гражданских. Нет, теперь в них был лишь страх.
Первого солдата он убил единственным ударом могучего кулака, второму он переломил шею. Третий успел отбежать за раскрывшуюся пирамиду, когда его настигло брошенное копье, пригвоздив к стене дома. Герад едва усел вытащить из мертвого тела копье, когда из-за угла выбежали еще несколько солдат.
Они тоже носили сверкающую броню, но вооружены были другим оружием. У двоих были сияющие мечи, еще трое несли странные короткоствольные винтовки, последний нес щит и прикрывал шедших за ним.
Он не помог ему. Воителю хватило секунды, чтобы пробить кусок металла насквозь и сокрушить глотку чужака. Остальные открыли по нему огонь, но заряды бесполезно молотили по его броне, не имея ни малейшей возможности пробить доспех. Они продержались немногим дольше. Его копье взяло большую кровавую дань. Он получил лишь один единственный порез над глазом, из которого теперь медленно текла фиолетовая кровь. Он сморгнул ее и развернулся, переходя на бег. Он нужен был своим детям.
Ему не пришлось долго бежать. Х'Ира и Д'Рен держались за ящерами, отчаянно стараясь не отстать от взрослых. Х'Ира споткнулась и упала на землю, Д'Рен остановился помочь ей. Возможно благодаря этому они и пережили следующие три секунды.
Одна из капсул чужаков спикировала на улицу, врезавшись в бегущую толпу. Десяток ящеров оказался погребенным под почти целой тонной металла, многих отбросило назад. А его дети были всего в пяти шагах от нее! Герад побежал быстрее, стараясь успеть до того как из пирамиды выйдут чужаки. Х'Ира кашляла от поднявшегося облака пыли, Д'Рен ставал с взрослого ящера, на которого его отбросило ударной волной. Герад взвыл, видя, как его дети страдают. Ни в чем не повинные дети! Это не их война!
Но если он думал, что это самое ужасное, что он видел за этот день, то глубоко ошибался. Пирамида начала раскрываться, явив взору ящеров солдат внутри. А на вершине пирамиды...
Первая очередь крупнокалиберных снарядов из установки на вершине пирамиды угодила на уже вставших после падения ящеров. Вторая разорвала тех, кто еще лежал на земле. А третья...
– Нет! – взревел Герад, увидев, что снаряды рвутся вокруг его детей. Какое-то мгновение Д'Рен и Х'Ира еще стояли, а затем упали на землю. Из их ран обильно бежала фиолетовая кровь.
Воитель подбежал к своим детям и рухнул на колени. Нет. Только не так! Так не может быть! Он потерял Д'Ахиру, а теперь и дети. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет! Он отбросил копье и потянулся руками вперед. Его глаза застилала пелена слез, которые он не мог, да и не хотел сдерживать. Его руки тряслись, когда он поднял их тела с земли. Х'Ира все еще слабо дышала, но ее брат оставался абсолютно неподвижен. Девочка протянула ему свою маленькую ручку, в которой все еще была зажата маленькая ящерка:
– Папочка...
Это были последние слова, которые он слышал от своего ребенка. Они умерли. Д'Рен, Х'Ира и Д'Ахира, все покинули его, оставив одного в этом мире. Герад протянул руку и взял ящерку из повисшей руки дочери. Как она его называла? К'Тах. Да точно.
– К'Тах, – прошептал воитель, содрогаясь всем телом. Теперь его лицо было залито слезами, сбегавшими прямо на тела детей, а руки были перепачканы в крови. В их крови.
Герад обернулся. Солдаты уже вышли из пирамиды и теперь смотрели на него сквозь прицелы. Два выстрела ударили ему в нагрудник, прежде чем он добрался до них. В своей ярости, в заполонившем его горе, в отчаянии и ужасе он совершенно забыл о том, что у него есть оружие. Его пасть широко раскрылась. Намного шире, чем мог ожидать любой. Блеснули острейшие клыки, а затем челюсти столь же внезапно закрылась. Солдат упал, лишившись половины своего тела, просто-напросто разорванного на две части ужасным укусом. Второму пробила грудную клетку одна из лап, выйдя с другой стороны. Голову третьего Герад сжимал двумя руками до тех пор, пока она не лопнула. Но даже тогда он не успокоился. Подойдя к металлической пирамиде, воитель начал крушить ее ударами своих огромных кулаком. Он рвал листы железа, ломал прутья, сворачивал, метал, кусал. Добравшись до орудия, он просто вырвал его из удерживающих захватов и разорвал клыками.
Он бушевал еще долгое время, пока силы окончательно не покинули его. Воитель рухнул на колени, руки его заливала фиолетовая кровь, как собственная, так и его детей, с клыков же капала красная, вражеская. Он уже не плакал, не мог. Его глаза пересохли, видимо израсходовав все запасы слез, которые мог породить его организм. Герад не чувствовал ничего, кроме боли, горя и отчаяния. Ничего. Совсем ничего.
Его рука потихоньку начала двигаться к ножу, закрепленному на поясе. Обнажив его, воитель прижал острие к своему горлу. У него больше не оставалось сил на то, чтобы сопротивляться. Он хотел лишь одного – увидеть своих близких. Свою семью.
Когда он надавил, лезвие с трудом прорезало его толстую чешую. Маленькая струйка крови побежала по горлу и достигла доспеха, по которому зазмеилась вниз. А он все стоял, не в силах протолкнуть лезвие дальше. Всего одно легкое движение, одна секунда боли, и все прекратится.
Воитель почувствовал, как что-то защекотало его нос. Открыв глаза, он увидел на кончике своего носа ящерку, переливающуюся множеством цветов. К'Тах бежал по его морде, скребся о твердую жесткую чешую. Подбежав ближе, он заглянул прямо в один из больших желтых глаз Герада, поворачивая голову то так, то эдак. Наконец он пополз вперед и взобрался прямо на макушку гиганта, и, похоже, устроился там, словно это было его новое жилище.
Воитель хотел было убрать его оттуда, но для этого нужно было бросить нож. Герад затрясся всем телом. В его душе шла мучительная борьба, руки тряслись так сильно, что он ненароком оставил два длинных неглубоких пореза вдоль всего горла, но так и не достиг того, чего так страстно желал раньше. К'Тах скатился вниз, упал прямо напротив того самого глаза, в который смотрел несколькими секундами ранее. Сам того не осознавая, Герад выпустил из рук нож и аккуратно, стараясь не поранить, снял К'Таха со своего рыла и бережно положил в подсумок на своем поясе.
