— Да уж конечно, — сказал Семен. — Буду очень тебе благодарен. Мне же тут тоже свои бабки сделать надо. С гонораров живем, не с зарплаты… — Ладно, попробую, — пообещал Шурик.

…За ночь Сергей продумал технологию спуска и, незадолго до рассвета, приступил к выполнению своего плана.

Лишь заалела утренняя заря. Он не в первый раз и не в десятый убедилсяесть Бог! Его бросило на склон, который обрывался в узкую теснину, метров тридцати глубиной. Вокруг со всех сторон поднимались невысокие вершины и сюда, как в чашу, занесло его парашют.

Продрогший, в волглой и холодной от горного тумана одежде, он подтянулся по стропам к куполу, резанул один шнур, второй, третий… Связать и стянуть их было нетрудно — Боцман еще в Чечне научил их всех вязать такие узлы, с какими разобрался бы один только Гордий. Веревка получилась прочной. Сергей сбросил один конец с обрыва и, держась за нее, пополз вниз. Зацепившийся за камни парашют должен был выдержать.

Но как при спуске не сжечь и не порезать тонким шнуром руки? Метров восемьдесять он бы еще выдержал как-нибудь… Но при такой длине — пропилит до костей.

Осторожно, намотав на руку стропу, подполз к краю и снова заглянул в пропасть.

Он был на высоте десятиэтажного дома, и фигурка Боцмана казалась отсюда пугающе маленькой.

Сергей понял, что спуститься по веревке не сможет. Что весь труд с вязанием узлов был напрасной, мартышкиной работой. То, над чем давеча смеялся, вспоминая батюшку, охочего до чужих бриллиантов, теперь смешным уже не казалось… Жизнь и профессия научили не терять самообладания, упорно искать выходы из ситуаций безнадежных, но сейчас препятствие казалось неодолимым.

— Ну что? — окликнул снизу Боцман.

— Никак! — помотал головой Пастух. — Не слезть мне отсюда.

Он чувствовал, как ярость сжимает горло. То ли подыхать тут, на этом каменном склоне, то ли сидеть и ждать, когда заметят и схватят люди Рашид-Шаха.

Сергей пополз вверх от края и лег ничком, держась обеими руками за длинный шнур из связанных строп. Лежал, думал и, наконец, решился.

То, что вдруг его осенило, могло прийти в голову только от полного отчаяния.

Он вновь поднялся к парашюту и принялся методично, одну за другой, обрезать ненатянутые шнуры у самого купола и связывать их, наращивая длину. Таких длинных веревок, отходящих от края купола, получилось шесть. Стараясь не запутать, он свил их в один толстый белый жгут, вновь сполз к краю и сбросил вниз. Боцман поймал конец, недоумевающе глядя вверх.

— Митя! — крикнул Пастух. — Натяни, отметь длину и обрежь!

Боцман послушно выполнил приказ.

Сергей вытянул витой жгут вверх и, прикинув, отмахнул от конца еще около метра. Парашютная подвесная система была на нем. Он обмотался вокруг пояса, протянул белый жгут под лямки, продел и зафиксировал в замках карабинов.

Солнце встало, но его еще скрывали горы. Он взглянул на часы — в Москве было три двадцать утра.

Сергей оглядел мир, открывавшийся глазам, — чужие горы, чужое небо, бескрайнюю пустынную даль, горные долины. Сложил в парашютный ранец всю поклажу и амуницию. Набралось килограммов пятнадцать, но и они были теперь ни к чему.

— Митя! — негромко окликнул он сверху. — Прими бандероль!

И спустил ранец на длинной стропе.

— Ты чего задумал-то?

— Отойди-ка! — крикнул Сергей.

И… прыгнул в пропасть.

Тело камнем упало вниз. Страшный рывок едва не разорвал его пополам.

Десятки камней устремились вслед. Его занесло в сторону, закачало, раза два сильно ударило о каменную стену. Но вот амплитуда уменьшилась и он повис, болтаясь, над площадкой, где, раскрыв рот, на него не мигая смотрел бледный от ужаса Хохлов.

До него оставалось метра два. Сергей рассчитал верно, выдержали и жгут, и купол, и нервы. Сильные мышцы спасли его при ударах о базальтовые выступы узкого ущелья. Остальное было делом техники. Он перерезал жгут и ловко, как кошка, приземлился.

И только тут почувствовал боль в плече. Шарахнуло капитально, он и не заметил когда, но, видно, и его ангел-хранитель был начеку.

— Не, с тобой крыша поедет, — еле выговорил Боцман, кинувшись к нему.Поседеешь, на хер! А если бы… — «Если бы» не считается, — сквозь зубы проговорил Пастух и, поднявшись, еще чувствуя дрожь в руках и ногах, подошел к каменной стене и стал спиной к Боцману.

— Чур, я тоже! — крикнул он и пристроился рядом.

— Слушай, — спросил Хохлов, застегивая ширинку, — не знаешь, почему, когда стремно, эта машинка всегда срабатывает?

— Встретимся с Доком, — сказал Пастух, — это будет наш первый вопрос.

С горы открывался вид на пустынную долину. Рельеф почвы был отчетливо выражен длинными тенями от еще низкого утреннего солнца. • — Как тебя-то в горы занесло? — спросил Пастух, когда они двинулись по распадку вниз, в долину. — Ну ладно я — парашютом закинуло. Ты ж умный, Боцман. На Кавказе воевал.

— "Как, как"! Сдуру! А еще ночь подкузьмила. Спустился, определился по звездам, ну и потопал на север. Думал, иду в распадок, пройду перевалом… Вдруг слышу издалека — хохочет кто-то. Шакал не шакал, филин не филин… Жуть взяла.

Однако ж любопытно… Автомат на грудь — и попер. Все выше да выше. Ну и вышел. Так куда нам топать-то?

— Спасибо летунам, — сказал Пастух, доставая карту района. — Куда топатьпонятно. Как можно быстрей и подальше от нашего большого друга Рашид-Шаха. Но перво-наперво надо ребят найти и соединиться. Мало ли что с ними!

— Где же тут их искать? — повел взглядом по холмистому горизонту Боцман.Черт-те куда могло разнести.

— Могло, — согласился Пастух. — Но и у них на уме — найти нас. Так или иначе, они должны быть не так далеко. Ветер был несильный.

— С какой высоты нас выбросили? — спросил Боцман.

— Примерно с двух тысяч. Около того. — Он присел на камень, достал карту, поманил Хохлова. — Мы должны быть примерно вот здесь. Авиабаза, где могли бы принять «Руслан», — одна. Вот она, в этом квадрате. Километров сорок отсюда… Ребят надо искать где-то тут, — он постучал ногтем по карте, — северо-западнее.

Дальше, чем километров на шесть-семь, их унести не могло.