Приготовь люк для выброски!

— А вы как? — закричал Пастух. — Это ж ваши парашюты!

— У нас есть еще, — не оглядываясь, бросил Буянов. — Буду за штурвалом до последнего, а там — уведу на скалу. Не видать этому гаду ни вашего груза, ни «Руслана»!

— Но ты же… — Не рассуждать! — крикнул Буянов. — Я старший на борту! А вы обязаны спасти эти кассеты. Это документ. И ваши доказательства, и наши. Выполняйте!

Через полчаса после внезапного задержания в холле Президент-отеля профессор Стенин был тайно доставлен в особняк Управления по планированию специальных мероприятий и препровожден в кабинет генерала Нифонтова.

Они сидели вчетвером — сам Александр Николаевич, полковники Голубков и Макарычев и очень бледный, но спокойный Стенин.

— Спасибо вам, — быстро сказал он. — Спасибо огромное! Первая моя просьбаобеспечьте охрану и защиту моей семьи. Им угрожает смертельная опасность.

— Можете не тревожиться, Роберт Николаевич, — сказал Макарычев. — Ваша семья уже третий день как вывезена со служебной квартиры и спрятана в надежном месте.

— Но я же говорил с ними по телефону, — изумился Стенин. — Они были дома!

— Ах, профессор, — улыбнулся Макарычев. — Как говорил Остап Бендер, «при современном развитии печатного дела на Западе…». Уж коли мы смогли в полной тайне эвакуировать вашу жену и сыновей, то при современном развитии электроники установить с ними связь через тот же номер было куда проще.

— Роберт Николаевич, — сказал Нифонтов, — мы доверяем вам, хотя понимаем всю затруднительность вашего положения. Давайте поможем друг другу. Нам неясна ваша роль. Что вас связывает с генералом Курцевским?

— Я расскажу вам все, — кивнул Стенин, — все буквально. Только Курцевский здесь, скорее всего, второстепенная шестеренка. А у всего дела должен быть мотор — как говорим мы, механики, движитель, источник энергии.

— Ну и что же это за движитель? — спросил Нифонтов.

— Я убежден в существовании разветвленного заговора, во главе которого вице-премьер Клоков.

— Та-ак, — сказал Нифонтов. — Чрезвычайно интересно! Ну а чем бы вы, Роберт Николаевич, могли подтвердить и доказать это ваше предположение?

— Это не предположение, — твердо сказал Стенин. — Это железная убежденность, основанная на фактах.

И он рассказал все, что знал, не утаив ничего, не пытаясь обелить или выгородить себя.

— Значит, вы подтверждаете, что получили личное указание вице-премьера правительства Германа Григорьевича Клокова и под его психологическим давлением были вынуждены совершить подмену? — спросил Нифонтов.

— Да, подтверждаю, — сказал Стенин. — Но прямых доказательств у меня нет.

Разговор происходил без свидетелей. Как сами понимаете, диктофона на эту встречу я тоже не прихватил. Да меня бы с ним и не пропустили.

Нифонтов взглянул на часы.

— Доказательства будут. Как все мы понимаем, если Герман Григорьевич отдал приказ подменить двигатель, то нужен он ему, понятно, не в Сингапуре. Значит, в ближайшие час-два будет предпринята попытка захвата и угона самолета в некое третье место, где эту скромную посылку уже, конечно, с нетерпением ждут.

— Но дело в том, — сказал Стенин, — дело в том, что… Я все-таки не выполнил указание Клокова.

— То есть как? — подался к нему Нифонтов. — Объясните… — Узнав о смерти Андрея Терентьевича, я не смог да и не захотел быть клоковской марионеткой. Все было подготовлено согласно его приказу, но в последний момент я решился и все переиграл. И этому есть свидетели.

— Александр Николаевич! — взволнованно вскочил Голубков. — Без промедления сообщите это нашим на борт!

Стенин с изумлением повернулся к нему.

Нифонтов нажал кнопку на столе.

— Срочно соедините с Центральным пунктом дальней связи ВВС! Оперативный дежурный? Передайте на борт сорок восемь — двести двадцать семь:

«На борту макет». Как поняли?

— Понял вас, — подтвердил дежурный. — «На борту макет».

— Огромное вам спасибо, Роберт Николаевич! Подчеркиваю: огромное! Вы сделали то, что сегодня мало кто сделал бы. Сколько он вам предлагал?

— Три миллиона долларов.

— И где эта бумажка?

— Как ни странно, осталась у меня. И написана она собственной рукой Клокова. Записка спрятана, я смогу ее вам передать.

— Ступайте и отдыхайте, — сказал Нифонтов. — И будьте спокойны — мы сделаем все, чтобы ни до вас, ни до ваших близких не дотянулись его щупальца.

Стенин вышел.

Нифонтов с минуту сидел, сжав виски пальцами, и вдруг поднял голову.

— А, ч-черт!.. Но если там нет настоящего двигателя, то… нет и доказательств! Только косвенные улики и личные показания. Мало этого, понимаете, мало!

— Не согласен, — возразил Макарычев.

— И я не согласен. За эти двое суток получен огромный фактический материал, — сказал Голубков.

— Хорошо, Константин Дмитриевич, — согласился Нифонтов. — В течение сорока минут подготовьте мне все — предельно кратко, сжато и доходчиво. Теперь мне есть с чем прийти к Президенту.

— А если… — спросил Голубков. — Если опять… — Если опять, то я немедленно подаю в отставку. И пошло оно все!

Окруженный маленькими перехватчиками, огромный «Руслан» покорно шел к земле.

Под ним проплывали горы, пустынные плато, редкие островки темной зелени, необозримые песчаные равнины с огоньками над бесчисленным множеством нефтяных вышек и огромных металлических емкостей нефтехранилищ.

На земле уже наступали сумерки. Самолет радиоэлектронной борьбы обогнал «Руслан» и отвалил в сторону. Меньше чем через минуту восстановилась работа локаторов, ожили радиостанции. Было девятнадцать пятьдесят три по московскому. В наушниках летчиков раздалась английская речь с заметным арабским акцентом:

«Народ и правительство благословенного Рашиджистана рады принять добрых гостей на нашей гостеприимной земле. Да будет славен Аллах, великий и всемогущий!»

— Парашютную подготовку имеете? — спросил Буянов.

— Трое, кроме одного, — крикнул Пастух.

— Ладно, — хрипло отозвался Буянов. — Пусть попробует. Первый раз никогда не забудешь!