Все, все ясно! Он шпион, ребята! Был внедрен к кому-то под бок из нашего высшего руководства. Видимо, к тому, что принимал нас на даче. Косил под простого водилу… Ну, точно, точно!

«Рейнджровер» уходил вперед все быстрей.

— Ну дает! — завопил Муха. — Видали, как подскакивает!

Их швыряло по запыленному салону, ударяло о двери, о стойки. Никто не мог бы ответить, сколько выдержит даже эта машина такие нагрузки.

— Слушай, он уходит! — крикнул Артист.

— А я что могу? — подпрыгивая на сиденье, заорал Муха. — У него мотор вдвое сильней! И подвеска!

— Выжимай, Олег, выжимай! — крикнул сзади Михаил. — Если документы уйдуттогда все!

Мотор ревел, мелкие камни непрестанной дробью колотили в днище, машина подлетала на кочках и буграх, в эти мгновения они чувствовали себя как на безумных качелях.

— Мужики! — закричал Артист. — Глядите влево!

Под острым углом, стремительно сближаясь, наперерез шел знакомый «форд-бронко» зеленовато-защитного цвета.

— Ну, держись, Муха! — вытаращив глаза, будто опьянев от скорости и близкой опасности, захохотал Артист.

«Форд» был уже рядом. Он норовил остановить их, подрезав и перегородив путь. Из его окна выглядывали два автомата, но стрелять не решались, видно боясь повредить емкости с топливом.

— А-а-а! — заорал Муха. — Чем не Крылатское! — И, крутанув руль влево, с ходу вмазал крылом прямо в дверь «форда». Удар был по касательной, но хлесткий. Всех троих сильно тряхнуло, а Муха, не дав опомниться преследователям, еще дважды шарахнул в правое крыло и колесо «форда».

— Их там тоже трое! — крикнул Артист. — Ничего, разберемся!

Первый удар, нанесенный Мухой, сильно вдавил дверь «форда» и нарушил механизм опускания стекла. Его заклинило, и один из сидящих в салоне что есть силы заколотил в окно стальным выдвижным прикладом, но оно не поддавалось.

— Молодцы, янки, — загоготал Артист, — отлично делают!

Но вот наконец стекло треснуло и разбилось. В открывшемся проеме они увидели бешеное от злобы лицо Ричарда Слейтона с распухшей лиловой скулой. Он был совсем рядом, в трех-четырех метрах, и пытался застрелить Муху одним прицельным выстрелом, но машины подскакивали, рука Слейтона тряслась, ствол подбрасывало вверх и вниз. Он понимал, что не попадет, но дал очередь. Ствол повело — ни одна пуля не задела «лендровер».

Муха что есть силы нажал на тормоз, великолепные диски в считанные секунды остановили тяжелую машину. «Форд» Слейтона проскочил и оказался впереди.

— Полюби нас — приходи в спецназ! — крикнул Артист и, высунувшись из окна, прострочил задние колеса «форда». Машину мотануло, развернуло, едва не опрокинуло.

В этот момент страшный удар сзади отбросил «лендровер» метров на пять вперед. Только высокие подголовники спасли их шейные позвонки. Артист бросил взгляд назад. Он не ошибся — это был Шурик Штукин, большой друг мистера Слейтона, спортивного комиссара. Он, видно, плохо рассчитал удар — перед ним вздулась подушка безопасности, но все же стукнулся капитально. Голова Шурика беспомощно откинулась на подголовник.

Ричард Слейтон и два его приятеля выпрыгнули из «форда», отбежали, залегли за камни и пошли тарахтеть из своих легких кольтов, стараясь не угодить в бензобак и салон. «Лендровер» скособочился и просел на спущенных шинах. Весь верх ветрового стекла и белая крыша были изрешечены пулями.

Артист, Муха и Михаил, упав на пол машины, выжидали, пока те растратят побольше своих тридцатизарядных обойм. Ни шевельнуться, ни выскочить из машины не было возможности. Не было и никаких чувств, никаких мыслей… Только ожидание.

Но вот стрельба прекратилась. «Лендровер» стоял с открытыми дверями, сплошь пронизанными круглыми дырками.

— Увы! — прошептал Артист. — Мы убиты! Вечная память.

— Пусть молотят, — негромко сказал сзади Михаил. — Боеприпас не бесконечен.

Основной у них в «форде».

Артист и Муха смотрели на врагов через сквозные отверстия, оставленные пулями. Это было рискованно — могли снова хлестнуть свинцом, но те не стреляли и не выглядывали из-за камней — кажется, с патронами у них действительно возникла напряженка. Но вот кто-то из людей Слейтона двинулся из-за камня в направлении своей машины. Артист тотчас отсек его продвижение пыльными фонтанчиками очереди.

Ползущий вжался в землю и замер.

— Что ж, — прошипел Артист, — колеса можно и сменить.

«Форд» стоял к ним вполоборота, слишком соблазнительно. чтобы упустить такую возможность. И Семен всадил несколько пуль в его кузов немного ниже лючка бензобака. Бахнул взрыв. Машину охватило огнем. Из огромного костра, окутанного черным дымом, вскоре раздался оглушительный треск, во все стороны полетели огненные вспышки — взрывались патроны. Ни машины, ни боеприпасов, ни запасов воды, а может быть, и рации у врагов больше не было.

— Молодчина, Семен! — закричал Михаил. Наступила пауза. Это была такая обычная на войне игра в гляделки со смертью. В ней выигрывал лишь тот, кто был более терпелив.

Но вот Слейтон, видно, решился и отдал приказ одному из своих сообщников.

Тот приподнял голову из-за камня. Высоченный громила, не иначе рейнджер. Артист видел его не раз в пути и на стоянках и мог оценить его силу. Надо думать, и подготовлен он был неплохо, вполне вероятно, не хуже, чем они сами.

— Видишь? — шепнул Муха.

— Угу, — стертым от волнения голосом отозвался Артист. — Мое лучшее интервью.

Человек, выглянувший из-за камня, собрался наконец с духом и с автоматом наперевес, низко пригнувшись, побежал к ним ломаными зигзагами, кидаясь из стороны в сторону, чтоб обмануть пулю. Это был смелый парень. Они видели, как он приближается, но еще трудно было понять, с какой стороны он окажется, справа или слева.

Он был все ближе… Можно не сомневаться — этот наверняка не поскупится на контрольный выстрел. Вплотную подпускать его было нельзя. Оставались какие-то секунды.

Семен понял — подойдет с правой двери, с его стороны. Значит, есть преимущество — Семен видел каждое движение противника, в то время как тот видеть его не мог. И он открыл огонь с опережением на десятые доли секунды. Вышло так, что этот громила сам в прыжке пересек траекторию полета пуль… Артист не прикончил его, только «стреножил». В падении парень выронил свой кольт, да ему было уже и не до оружия — он корчился и хватался за ноги, пытаясь руками остановить кровь.