— Из Москвы, на рыбалку приехали, так ее...

— Ну ладно, ждите... — Осадчий сделал длинную паузу, а потом уже другим тоном спросил: оружие-то у вас есть, рыбаки?

— Этого добра навалом, — успокоил я старлея.

— Ну тогда держитесь! Отбой...

— Ну что, бойцы, дождемся смены караула? — Я кинул микрофон Мухе.

— А то! — кивнул Артист. — Где наша не пропадала! Через полчаса, самое большее через час, все кончится. Эх, в баньку страх как хочется! После этой бочки отмыться хорошенько не помешает.

Теперь, когда после разговора с милицией ситуация сама собой разрешилась, мы больше к теме бактериологического оружия не возвращались.

— Ну так что делаем? — деловито спросил Боцман.

— А то ты сам не знаешь! — весело откликнулся Муха и перехватил автомат. — Занимаем круговую оборону и ждем подкрепления. Так, командир?

— Точно. Давай, Олежка, к тем бакам. Митя, прикрывай зады. Мы с Семеном возьмем на себя дорогу. Ну а тебе, Док...

— Бочка? — обреченно вздохнул он.

— Да, раз ты ее нашел, тебе ее и пасти...

Мы разошлись по территории к своим точкам, с которых можно было наблюдать все подходы к лагерю.

Однако готовились мы, похоже, зря: боевики по нашу душу так и не пришли. Зато минут через сорок над лагерем завис армейский вертолет, покружил над самыми нашими головами, но почему-то садиться не стал, а сделал несколько кругов и ушел на бреющем куда-то вбок. Спустя десять минут по грунтовке, ведущей к лагерю, запылила колонна армейских грузовиков.

— Смотри, Серега, как они всполошились, — сказал подошедший ко мне Док. — Аж целый батальон нам шлют, не меньше!

— Это они не из-за нас сюда столько народа гонят, а из-за бочки той паршивой. Ладно, пойдем встречать наших гостей...

Я на всякий случай положил автомат на землю (не хватало еще, чтобы нас за боевиков приняли) и пошел открывать ворота. Ребята потянулись следом за мной. Они тоже разоружились; лишь Артист, как я заметил, упрятал свою трофейную «беретту» в ворох мусора рядом с бочками.

К нашему удивлению, колонна остановилась, не доезжая лагеря.

Не дожидаясь, когда спадет пыль, из кузовов грузовиков начали споро выпрыгивать солдатики. Все они были с автоматами на изготовку, в бронежилетах и противогазах последней модификации. Солдаты рассыпались цепью, как на учениях, и стали выполнять какой-то непонятный нам маневр.

— Чего это они? — удивился Муха.

— Оцепление выставляют, — меланхолично пояснил Док.

Мы еще минут двадцать смотрели, как вдоль лагерного ограждения выстраивается частая солдатская цепочка. Лишь когда оцепление полностью сомкнулось, из-за грузовиков вплотную к воротам подъехал БТР. Сюда же подтянулся взвод пехоты под командованием молодого черноусого капитана.

Я распахнул ворота, БТР въехал в них и остановился аккурат у сарая, где стоял КамАЗ со смертоносным контейнером. Я внутренне ухмыльнулся: интересно, как солдатики задергаются, когда я им покажу содержимое КамАЗа?

Из БТР вылезли четверо солидного вида ребяток, сверху донизу увешанных оружием, — то ли спецназовцы, то ли скорохваты из армейской разведки, во всяком случае, бойцы настоящие, не чета тем солдатам, что томились в оцеплении. Они, вполголоса переговариваясь между собой, чего-то ждали.

Наконец, словно для полноты парада, появился давешний вертолет. Он лихо приземлился рядом с БТР, и из него по небольшому металлическому трапу спустился на землю всего один человек. Это был генерал-майор, который, судя по всему, командовал операцией. Он был коренаст, краснолиц и, кажется, чем-то сильно озабочен. Полевая камуфляжка туго обтягивала его объемистый живот и столбообразные ноги. На заплывшей жиром шее покоилась голова с курносым рязанским профилем. Небольшие, постоянно бегающие карие глаза генерала придавали его лицу сходство то ли с лягушкой, то ли со змеей — и от этого весь облик высокого начальства сразу вызвал у меня какие-то дурные предчувствия. Четверка бойцов из БТР обступила генерала, как только он сошел на землю.

«Значит, это была его охрана», — автоматически отметил я про себя.

Мы, все пятеро, не сговариваясь, пошли к генералу. Черноусый капитан, стоявший от нас неподалеку, отдал приказ, который я из-за шума вертолетных винтов не расслышал, и его солдатики быстро соорудили вокруг нас плотное заграждение, не давая приблизиться к своему начальнику, по-прежнему стоящему у вертолета.

— Товарищ генерал, — закричал я, пытаясь заглушить «вертушку», — я тот самый Пастухов, который вышел в эфир. Рядом со мной — мои друзья. Так что все в порядке, здесь боевиков нет!

Генерал в сопровождении своей свиты двинулся в нашу сторону и, сделав несколько шагов, остановился. Теперь нас разделяло всего с десяток метров.

Пилот вертолета наконец заглушил мотор, и вокруг нас повисла неприятная и плотная, давящая своей неожиданностью тишина.

— Где контейнер? — хмуро оглядев нашу команду, спросил генерал.

— В КамАЗе, рядом с вами! — Я махнул рукой в сторону сарая.

Капитан и генерал многозначительно переглянулись. Потом генерал-майор мельком посмотрел на стоящий в глубине сарая КамАЗ и приказал:

— Капитан, проверьте!

— Жариков, Марочкин — вперед! — крикнул капитан.

Из его взвода выбежали два сержанта и, на ходу натягивая противогазы, побежали к грузовику. Через пару минут они вернулись.

— Там все в порядке! — отрапортовал один из сержантов.

Капитан кивнул и вопросительно посмотрел на генерала. Тот безразлично скользнул по нашим физиономиям своими скользкими гадючьими глазами и приказал:

— Выставить охрану у контейнера. Оружие и трупы собрать. Я распоряжусь насчет спецтранспорта. И разберитесь с этими... — Генерал небрежно махнул в нашу сторону рукой и, резко повернувшись, пошел в окружении охраны к бронетранспортеру.

— Не нравится мне этот пузатый индюк... — негромко процедил мне Док.

— Да, тут что-то не так... — шепнул я ему в ответ.

Конечно, никто из нас не ждал особых благодарностей за сделанное. Но чтобы так — ни здрасте, ни спасибо — это уже совсем по-хамски. Я честно попытался поставить себя на место генерала и представить, как сам бы отнесся к тому, что кто-то за меня сделал всю грязную работу... По-любому выходило, что хоть на какое-то минимальное чувство благодарности за помощь мы могли рассчитывать. Суки.

— Жариков! Отделение к сараю! — тем временем начал распоряжаться капитан. — Марочкин, бери людей, пройди по территории и собери всех убитых в одно место. Заодно и трофеи подберете.

— Куда их? — недовольно спросил сержант. Было видно, что ему не нравится выступать в роли похоронной команды.

— Да хотя бы возле сарая сложи, — поморщился капитан. — И гляди, чтобы ни один патрон твои не пропустили, лично проверю!

Черноусый демонстративно не обращал на нас никакого внимания. Мы все по-прежнему стояли в тесном окружении из двадцати вооруженных автоматами солдат и были вынуждены ждать своей очереди; в данной ситуации нам ничего другого не оставалось.

— Тарасов, давай этих к цистернам! — наконец повернулся в нашу сторону капитан.

— Руки! — приказал нам рыжеватый, крепко сбитый сержант и для убедительности мотнул стволом своего автомата вверх.

— Ничего себе заявочки! Ты что, капитан, сдурел, что ли? — возмутился Артист. — Мы вам на тарелочке этот контейнер преподнесли, а вы с нами как с преступниками?..

— Капитан, мы что, арестованы? — спросил я.

— Молчать! — крикнул черноусый. — Тарасов, что встал, веди их!

— Эй, сначала разберись, а потом кричи... — подал голос Муха.

— А мы уже разобрались, — ухмыльнулся капитан. В комплекте с ухоженными усами и молодым розовощеким лицом его ухмылка показалась мне особенно наглой. — Вы пособники террористов. Пойманы с поличным. Так что с вами все ясно: в расход!

— Эй, капитан, не бери грех на душу, — сказал я. — Ты же прекрасно знаешь, что все не так. Потом, когда все всплывет, тебе так вставят за нас, что мало не покажется. И генерал твой тебя покрывать не станет, уж поверь мне на слово, я на своем веку таких навидался... Между прочим, я сам когда-то в капитанах ходил.