- Кто они?
- Неизвестно. Они сказали, что подобрали тебя на улице без сознания. Повезло тебе. Опоздай они хоть на три минуты, было бы поздно.
- Меня спасли... Даже не зная ничего... Ни за что... Просто так...
- Странный ты... Раз человеку плохо, значит, надо помочь. Разве можно по-другому? Ну, отдыхай, раз выжил.
Ты уходишь. Но снова возвращаешься, чтобы напоить водой:
- Вот так...
Но что же это так напоминает, что...
Тихий шум воды.
Бабушка опускается на колени у невидимого ручья.
- Попьем водички, мой мальчик. Чистая водичка... Вот так...
Бабушка зажигает свечу. К ней подходит пятилетний Орлов, берет свечу из ее рук. Орлов-четвертый поднимается на кровати, он словно очень боится встречи с собой-пятилетним. Бабушка тоже приближается к нему.
Пятилетний Орлов со свечей идет вниз к ручейку.
Четвертый Орлов смотрит ему вслед, и на глазах откуда-то слезы... И сосны с близких гор смотрят вслед медленно уходящему мальчику.
Что же было до этого?
Тысячелетние ветра
Авалон
Гиперборея
Слезы звезд
Эхо неслышимых слов
Страна Вечной Радости
Протей
Leave a light of Paradise (Райские бабочки)
Я = Я или Поэма трансформированного времени
Я = ТЫ
Принцесса Турбо-Фортрана
Погружение в воды вечного Рейна или
сверхзвуковые машины королевства Корнуолл
Иномирные радуги
Хроно-реверс
Эхо подземного гула
Сад
Седьмое Небо
Вечная весна
Снега Монсальвата
Волны Света
Феникс
Мир остановившихся мгновений
Воды Леты
Миллиарды лет боли
Новая Земля
Те, Кто создали человека.
И - числовая спираль... Язык будущего... Язык Любви.
Ради этого и надо было ожить - передать этот новый язык всем, кто лишь сможет его усвоить.
Сине-белый цвет неба за окном медленно сменялся золотисто-белым...
Теперь надо как-то дотянуться до окна и посмотреть, где я... Вот. Чуть подвинуться... Еще... Еще... Вот и подоконник.
Кто же это там, под окном?
Неужели вы все ко мне? Поль и Шеф? Ирина Истомина и Наташа? Эльвира и Вероника, вечные мои любимые? Бабушка и старик Орлов со своими орденами? И "верный оруженосец", и Марина, и Элен?
Да, ко мне. Вот увидели меня в окне, машут руками, радуются... Да разве это возможно?
Всеобщее примирение.
Всеобщее примирение...
Так было в мире всегда, так будет в мире всегда.
- Девушка, как бы мне выйти во двор? Только посмотрите - все они ко мне.
- Ну, ладно, я сейчас с дежурной сестрой поговорю, может быть, разрешит.
Милая девушка в белом халате медленно-медленно ведет под руку по двору. Тополя уже летние. Лучи послеполуденного Солнца скользят по ним, словно двадцать лет назад и двести лет назад...
Все окружают нас и просто молча улыбаются.
Странное, почти незнакомое чувство, будто время остановилось... и приходит нежданное, забытое где-то в созерцательном детстве, глубокое умиротворение...
И уходит бесконечное томление души, бесконечное ожидание чего-то - это долгое чувство пути по пустыне, тянувшееся из года в год, уходит тоска по прошлому и по будущему.
Словно путь по пустыне закончен, и начинается медленное вступление в долгожданную обетованную землю, полную воды и прохладной тени деревьев...
Что-то сдвигается в глубине души... какие-то континентальные плиты всего многолетнего ощущения мира и себя, понимания мира и себя... какое-то просветление поднимается к сознанию из скрытых глубин - неужели все, что приносило эти едва выносимые напряжения, борьбу, отчаяние в себе - специально напрявлялось и создавалось из невидимого мира, чтобы побуждать меня изменяться, заставлять развиваться, очищать себя и укреплять, углубиться в смирения и изменения своего восприятия, очищения от чувства собственной важности и прочего и прочего?
Все это была какая-то моя грандиозная иллюзия?
И почему кажется, будто все пришедшие готовы вдруг легко и счастливо рассмеяться, глядя сейчас на мое замешательство и растерянность? Словно все вы давно уже это знали или хотя бы предчувствовали и догадывались, но делали до сих пор серьезный вид, чтобы не нарушить достоверность происходящего и не дать мне догадаться раньше времени?
И по наивности все это воспринимал за чистую монету и ужасался, терялся, считал себя страдальцем за идею, за веру... а что еще подскажет чувство собственной важности? - или как наказание, расплату, искупление? когда привычные люди вдруг становятся как бы безумными, как бы врагами: все это было лишь для того, чтобы полностью изжить всю свою наивность деления жизни на "добро" и "зло"? Когда усыпляющий тебя гипнотическим сном несет "добро", а пробуждающий тебя от него несет "зло"?
А они... они были просто... "будильниками"? Чтобы меня будить и не давать засыпать гипнотическим сном, то одним, то другим? И сам тоже был будильником для Наташи, для Эльвиры, для Вероники, для старика Орлова, железного генерала, и многих, многих других, теперь уже и забытых?
Насколько же все происходящее есть совсем не то, за что его принимаешь взглядом земного рассудка, а только "правила игры"? Их иногда проявляющаяся строгость может иногда угнетать, если эти правила принимать всерьез, а не видеть за ними Великую Улыбку в Небе, полную Любви.
Все так же стоят вокруг и просто... молча улыбаются.
Шеф достает из своей сумки разломленный хлеб и наливает немного вина в небольшую чашу:
- Будем благодарны всем, кто встречался нам в жизни хоть раз.
Вот и Вероника взяла кусочек и выпила глоток, вот и Наташа...
Вот и Поль, вот и сам Шеф...
Вот и Марина, вот и Ирина Истомина...
Вот и Эльвира, вот и Элен...
И Поль начал метафизический диалог с Шефом, руководствуясь примером дискуссии последователей Шри Шанкары с последователями Рамануджи по адвайта-веданте. Речь шла о преображении каббалистического Древа сфирот, произошедшем две тысячи лет назад, что не открыто нынешним каббалистам, и о новом его преображении, что идет сейчас. И тянулся этот диалог тридцать шесть часов без перерыва.
И Марина начала дискуссию с Ириной Истоминой: какая женщина больше способна любить мужчину. И эта дискуссия, кажется, все еще не закончилась.
И Вероника начала дискуссию с Наташей: что считать более важным основанием социального прогресса - гуманитарные науки или точные. И эта дискуссия скоро закончится, потому что платформы мультимедиа примирили то и другое.
И Эльвира начала дискуссию с Элен: что ближе к истине - система Станиславского или эвритмия доктора Штайнера...
И тогда в гремящей сфере небывалого огня
Светлый меч нам вскроет двери ослепительного дня..." - написал однажды Блок Андрею Белому.
Но надо же, наконец, поговорить с тобой, вечная женщина...
- Так сколько же у тебя имен? Ева, Шахерезада, Изольда, Эльвира, Вероника, Ирина, Марианна, принцесса Мелисента из королевства Пирадор?
- А разве ты еще не привык? - улыбнулась вечная женщина. - Кажется, мы с тобой за эти несколько тысяч лет все же стали друг другу настоящими половинами, aren't we? - добавила ты на своем корнуолльском, - разве не так? А теперь тебе пора просто отдохнуть. Твоя жена тебя вылечит лучше всех врачей.
- Мой господин еще не привык, - улыбнулась другая вечная женщина. - Ему нелегко теперь придется привыкать к нашей дружбе, - улыбнулись обе жены, бывшая и настояшая. - Но мы ему поможем, - рассмеялись обе друг другу с шутовским злорадством надо мной. - Мы ему устроим, этому мистику и лирику, лед и пламень.
Как долго тянется пауза для медитации, как долго стоит вспомнить битву потомков Бхараты на поле Курукшетра, как долго стоит вспомнить штурм Илиона, как долго Одиссей плывет к милой своей жене...
- Нам с первого слова покажется снова: мы знакомы с тобой столько лет, столько веков... Но история должна завершиться. Потом она начнется как бы заново, но совсем уже иначе.
