Робко пальцами коснулся нежных губ ее слегка,

Будто соловей крылами — алой розы лепестка.

Озерцо в пушинках ивы — нежное ее лицо,

Будто зеркало в рябинках легкой ржавчины — щека,

Позолоченные хною дуги царственных бровей —

Два блистательных павлина в нежных тенях цветника.

В море зла лишь злым отрада, а иным не место в нем.

Не цвести царице сада в пустыре меж сорняка.

Ты от кубка в час похмелья жадных губ не отрывай:

Только в нем найдет забвенье тот, чья жажда велика.

Так прими же неизбежность мир покинуть, Навои,

Выведи любовь и верность из мирского тупика.

(пер. Т. Спендиаровой)

Или у Сулеймана Стальского, народного поэта Дагестана:

Вот, затопляя берега,

Бежит река прямая — большевизм.

Врывается в леса врага,

Деревья все ломая — большевизм.

Поставив бедность на таган,

Развел огонь жестокий хан.

Но опрокинулся казан:

Вскипел, все заливая, большевизм...

...К упрекам Стальский не привык.

Он правды ведает язык,

Стихом, прозрачным, как родник,

Поет, благословляя большевизм.

(пер. С. Липкипа)

СЮЖЕ’Т (франц. sujet — предмет, от лат. subjectum) — структурная основа, костяк художественного, прозаического и стихотворного повествования; рассказ о событиях, которые получают подробную мотивировку и окончательное раскрытие в фабуле; в С. заключены общие положения повествования, в фабуле же разветвляются частности и описывается закономерное развитие событий. Главнейшие элементы С. — завязка, развитие действия, его кульминация и развязка. Единой системы развития С. нет, каждый писатель развивает С. по-своему средствами фабулы. С. легко передать вкратце, фабула же требует длинного изложения и почти не поддается пересказу. Фабула подчинена С., который сообщает стройность и единство многообразию событий, описываемых в художественном произведении. С. относится к архитектонике художественного произведения, фабула — к его композиции. Можно предположить, что во времена Пушкина С. назывался планом; Пушкин писал, что «Плана нет в оде и не может быть — единый план Ада (Данта) есть уже плод высокого гения».

Я думал уж о форме плана,

И как героя назову...

(«Евгений Онегин»)

ТАВТОГРА’ММА (от греч. ταὐτός — тот же самый и γράμμα — буква; письмо, запись) — игровое стихотворение, в котором все слова начинаются с одной и той же буквы, например:

Мой милый маг, моя Мария,

Мечтам мерцающий маяк,

Мятежны марева морские,

Мой милый маг, моя Мария,

Молчаньем манит мутный мрак...

(В. Брюсов)

Как стилистический прием аллитерирования, Т. надоедлива и поэтому вряд ли может служить эффективным средством звуковой выразительности в поэзии.

ТАВТОЛОГИ’ЧЕСКАЯ РИ’ФМА (греч. ταὐτός — тот же самый и λόγος — слово; речь) — повторение в конце стихотворных строк в известном порядке одного и того же слова или нескольких одинаковых слов, заменяющих собой рифмы и тем самым определяющих строфическое строение стиха. В староиспанской поэзии Т. р. была в большом употреблении; вот сонет испанского лирика 16 в. Фернандо де Эррера, прозванного божественным, построенный на Т. р.:

Горю, от пламени не тает лед,

И льдом я погасить не в силах пламень.

Льду мертвому живой враждебен пламень,

Весь пламень я живой, и мертвый лед.

На полюсе не столь холоден лед,

Не столь в небесной сфере жарок пламень.

Так я скорблю, что сердце больше пламень,

Не опалит, не заморозит лед.

Я в жизни мертв и жив в духовной смерти,

И длится бесконечно смерть и жизнь,

Затем что жизни есть росток и в смерти.

Ты, в мертвый дух вселяющая жизнь!

Зачем, живой, сражен стрелой я смерти

И мертвому зачем сулишь ты жизнь?

(пер. М. Талова)

Примеры Т. р. в русской поэзии:

Все мое, сказало злато;

Все мое, сказал булат.

Все куплю, сказало злато;

Все возьму, сказал булат.

(А. Пушкин)

Воротился ночью мельник...

Жонка! Что за сапоги?

— Ах ты, пьяница, бездельник!

Где ты видишь сапоги?

(Он же)

Милый друг, и в этом тихом доме

Лихорадка бьет меня.

Не найти мне мира в тихом доме

Возле мирного огня.

(А. Блок)

Ощупай радостно свои мужские мышцы,

Возьми ружье, пращу, удилище и стэк, —

Ведь больше не на что, как на сухие мышцы,

Надеяться тебе, румяный человек.

(С. Нельдихен)

К разряду Т. р. относится и редиф.

ТАКТОВИ’К — своеобразная форма русского стиха; структура его выдержана в духе тактометрической системы, допускающей гармоничное сочетание в стихе любых ритмических модификаций краты: полносложных и неполносложных (паузных); ритмической разнодлительности слогов (долгие, краткие и кратчайшие); разноакцентных ритмов — константных и инверсированных. Эти Т. резко отличается от стихов силлаботонической системы, где обязательны: равносложие соизмеримых строк, равнодольность всех слогов, совпадение ударных слогов с метрическими акцентами размера (константный ритм), отсутствие внутристишных структурных пауз. Мерой Т., как и силлаботонического стиха, служит тактометрический период с его контрольным рядом; Т. скандируется четким речитативом. Практически основы Т. заложены в метрических формах русского народного стиха. Почти на протяжении всей истории русской поэзии, начиная с середины 18 в., у отдельных поэтов появились стихи, ритмическая структура которых противостоит канонам силлаботонической системы. Попытки нарушить каноническое равносложие метрического стиха и ввести паузные формы ритма встречаются у Г. Державина, В. Жуковского, М. Лермонтова, К. Рылеева, Н. Некрасова, А. Фета, Я. Полонского и др. Наиболее эффективными оказались опыты А. Блока, М. Кузмина, В. Маяковского, Н. Асеева, С. Третьякова и других поэтов, расширивших богатства русского стихосложения тактометрическими ритмами.