Та, что надо мной
Мартин Владиславович Чижов
Вот тревога опять, снова в трубы трубят,
Если мне умирать – я погибну, любя.
За мгновенье сомкнётся распавшийся строй,
Никогда не прервётся невидимый бой.
Бой без подвигов ратных, без криков «Ура»,
Кто в вечерю соратник – в заутреню враг,
Против дочери мать, на собрата собрат,
И без толку гадать, кто и в чём виноват.
Если всех перебьют или все предадут,
Дети прежних врагов на их место придут.
В этой битве неравны провал и успех,
Погибает один, а победа – на всех.
Навсегда предрешён неподкупной судьбой
От начала времён нескончаемый бой.
Александр Смирнов
Когда владычица слаба
Глава 1
Первая луна лета, 504 год от Обряда Единения
Я уже не раз являлся в этот неприметный домик, затерявшийся в королевском саду, иначе, наверное, долго проплутал бы в поисках. За дверью с бронзовым рычажком звонка меня ожидали глава сыска и Архивариус. Архивариус, явно не желавший привлекать по дороге сюда внимание каждого встречного, был без официальной куртки, расшитой золотом. Впрочем, кто бы его всё равно не узнал? И морщинистое личико Архивариуса, и словно вырубленное из камня лицо главы королевского сыска были одинаково непроницаемы.
- Мы снова рассчитываем на вашу помощь, - начал сыскарь. - Пропал мальчик из хорошего столичного рода. Вернее, был похищен. Это дело не хочется предавать гласности.
- Я согласен, - ответил я, не раздумывая.
- Вы даже не желаете узнать о семье похищенного? - спросил Архивариус, ехидно приподняв бровь.
Издевается, да? Уж он-то знает, что сказанного о пропавшем ребёнке достаточно, чтобы я согласился искать, окажись в подобной переделке даже сын поломойки. Впрочем, в мои годы обычно уже умеют обходить собственную натуру. Я тоже, возможно, сумел бы, но предпочитаю этого избегать.
- Естественно, я должен поговорить с родителями и узнать обстоятельства дела.
- Безусловно. Обстоятельства таковы, что оказалось необходимым вас привлечь.
До главы сыска, с которым мне уже приходилось встречаться, намёк дошёл тоже, но он слушал, не моргнув глазом. Похоже, в истории замешаны оборотни - кому же ещё в них разбираться, как не мне. Но сказать это прямо Архивариус не может. Ему известна природа каждого из благородных, но ещё со времён ученичества он связан клятвой молчания. В эту клятву заложена, пожалуй, самая сильная наша магия. Иначе всё и без того неустойчивое равновесие государства рассыпалось бы как карточный домик.
Наши благородные: оборотни и прочие существа с двойной натурой - сила и слабость Королевства. Хранитель архива родословных не может приказывать, он только знает и советует. Однажды он настоятельно порекомендует, чтобы в военный поход взяли неприметного подростка с глазами коршуна. А простым воинам после этого останется только удивляться, отчего разведка в этой кампании работала безупречно. В другой раз его совет будет касаться назначения советника или полководца. И будьте уверены, совета послушаются. Это огромная власть, о которой никто не мечтает. Того, кто стал Архивариусом, уже трудно назвать человеком, у него практически не остаётся собственных желаний и привязанностей. Любой из нас побоялся бы доверить это знание такому же, как он сам.
Каждый предпочитает, чтобы о его второй натуре знали только родители и, порой ещё, самые близкие друзья, с которыми прикрываешь друг другу спину, в каком бы облике они не оказались. Открыться - значит подставить себя под удар. Всем известно, что люди-рыси теряют рассудок от некоторых трав, люди-волки необузданно похотливы, но глубоко привязаны к супругам и детям, люди-олени, встретив соперника, готовы сражаться с ним до смерти, ничего не замечая вокруг, а люди-птицы легко забывают, что в человеческом облике они должны опасаться высоты так же, как и все остальные. По этому поводу я мог бы вспомнить многое, но не хочется даже в мыслях вновь погружаться в кровавую кашу наших интриг.
То, что мне рассказали о похищении, встревожило меня всерьёз. Оказывается, всё произошло почти неделю назад, но только сейчас, узнав от родителей новые сведения, решили привлечь меня. Я заметил, что мальчика за это время могли убить или увезти в любую глухомань.
- Убить - возможно. Но у нас есть основания полагать, что из столицы его не вывозили.
Я получил от главы сыска небольшую медную табличку расследователя, на которой уже было выгравировано моё имя. Итак, на моё согласие рассчитывали заранее, а это означает, что Архивариус занялся этим делом ещё несколько дней назад. С этой табличкой я и направился к дому Тэка. Они были если и не близкими друзьями, то приятелями и дальними родственниками отца. Прежний юноша с острыми глазами, который, принося войску все сведения о передвижениях врага, в своё время подарил Павии победу, давно уже занял наследственное место архимаршала. Я знал, что у семьи Тэка есть сын-подросток, но никогда не видел его и полагал, что он живёт не в столице.
Все дома были обнесены глухими высокими заборами, неизменной приметой центра города, где обитали родовитые. Простолюдинам не приходится так усердно прятать свою жизнь от посторонних. Место, где жили Тэка, выглядело наиболее приятно для глаза - его окружала плотная и колючая живая изгородь. Встав рядом с деревянной калиткой, я потянул за рычажок, ожидая, пока придёт слуга.
У дома меня встретили муж и жена Тэка. Горе супруги скрывали, хотя оно легко читалось даже на бесстрастном меднокожем лице жены. А вот смущение они даже прятать не пытались, и я понял, что молчать о похищении - не их решение. Сыскарь, а может быть и Архивариус, боятся разворошить змеиный клубок. Толки о том, что какой семье выгодно, попытки заново поделить власть... В Королевстве склонить чаши весов в другую сторону может даже Обретение одного человека из знатнейших родов. Или его гибель...
Табличка вызвала у них мимолётное облегчение. Но мне показалось, что теперь они разочарованы тем, кого прислали расследовать дело. Ну да, Тэка поддерживают со мной хорошие отношения ради памяти отца. Но думают-то они то же, что, как я полагаю, думают и все прочие.
Лучший боец на палашах и длинных кинжалах, из трусости отказавшийся от военной карьеры. Так и не отомстивший за отцовскую смерть (в последнем они не вполне правы, но не будем сейчас об этом говорить). У меня есть разве что репутация человека начитанного и неплохо разбирающегося в магии, но приобрёл я её в основном за счёт уединённого образа жизни. На извращенца, предающегося в одиночестве запретным радостям, я не слишком похож, стало быть, занимаюсь тайными трудами. О расследованиях, которые я уже провёл для Архивариуса, Тэка, конечно, не знают. И всё же о том, что произошло, супруги рассказали мне достаточно подробно.
В потёмках, когда все уже готовились ко сну, кто-то проник за ограду и открыл калитку волчьей стае. Родителей в доме не было, зато с молодым Тэка оставалось двое слуг и Кэли, престарелый учитель древнепавийского.
Уже любопытно. Большинство подростков в наше время древнепавийским пренебрегают. Он может пригодиться лишь для того, чтобы разбираться в старых книгах, и это непростые книги. Например, те, что читаю я.
Парень быстро приказал одному из слуг увести Кэли наверх и там запереться. Борьба, судя по тому, что рассказали мне уцелевший слуга и учитель, была долгой (двое против пятерых взрослых волков? - уже странно). Но когда родители вернулись, на покрытой волчьими следами и сильно взрытой земле перед домом лежал только труп слуги. Если у оборотней и были убитые или раненые, их забрали с собой. Как и молодого Тэка.
