Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дэвид Николс

Один день

Максу и Роми, прочтите, когда вырастете.

И, как всегда, Ханне.

David Nicholls

ONE DAY

Copyright © David Nicholls, 2009

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency

All rights reserved

© Ю. Ю. Змеева, перевод, 2011

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство АЗБУКА®

* * *
Зачем нужны дни?
Дни – это место, где мы живем.
Они приходят и будят нас
Снова и снова.
Каждый день мы должны быть счастливы,
Ведь где еще нам жить, как не здесь?
О, ответ на этот вопрос
Приносят священник и врач.
В длинных пальто
Они спешат к вам по полям.
Филип Ларкин. Дни

Часть первая

1988–1992. 20–25 лет

То был памятный для меня день, потому что он произвел во мне большую перемену. Но так случается с каждым. Представьте себе, что из вашей жизни вычеркнули один особенно важный день, и подумайте, как по-иному повернулось бы ее течение. Вы, кто читает эти строки, отложите на минуту книгу и подумайте о той длинной цепи из железа или золота, из терниев или цветов, которая не обвила бы вас, если бы первое звено ее не было выковано в какой-то один, навсегда памятный для вас день.

Чарльз Диккенс. Большие надежды. Перевод М. Лорие

Глава 1

Будущее

Пятница, 15 июля 1988 года

Рэнкеллор-стрит, Эдинбург

– Мне кажется, самое важное – оставить след, – рассуждала она. – То есть, понимаешь, действительно что-то изменить.

– Изменить мир?

– Не весь мир, нет. Тот маленький кусочек мира, что вокруг нас.

Минуту они лежат молча, прижавшись друг к другу на односпальной кровати, потом одновременно смеются хриплыми предрассветными голосами.

– Невероятно, что я несу. – Она качает головой. – Такая банальность, верно?

– Есть немного.

– Но я пытаюсь тебя воодушевить! Вдохнуть немного возвышенного в твою приземленную душу, прежде чем ты начнешь свое великое путешествие. – Она обращает к нему лицо. – Только вот нужно ли это тебе? Наверняка твое будущее уже аккуратно расписано по пунктикам. Возможно, у тебя даже где-нибудь календарик завалялся с пометками.

– Едва ли.

– Тогда чем ты собираешься заниматься? Каков твой грандиозный план?

– Ну, мои родители заедут за моим барахлом, отвезут к себе, и я пару дней поживу у них в лондонской квартире, повидаюсь с друзьями. Потом во Францию…

– Очень мило…

– Потом, может быть, в Китай, поглядеть, откуда столько шума, после чего, наверное, Индия, попутешествую там немного…

– Увидеть мир, – проговорила она со вздохом. – Это так предсказуемо!

– А что ты имеешь против?

– По мне, так это бегство от реальной жизни.

– По мне, так все только и думают о реальной жизни, – сказал он в надежде, что это прозвучит пессимистично и загадочно.

– Наверное, если тебе это по карману, ничего плохого в путешествиях нет, – фыркнула она. – Но почему просто не сказать: «Я еду отдыхать на два года»? Это же одно и то же.

– Потому что путешествия расширяют горизонты, – ответил он, приподнявшись на одном локте и целуя ее.

– На мой взгляд, твои горизонты и так чересчур широки, – заметила она и отвернулась, хотя всего на секунду; они снова откинулись на подушку. – Вообще-то, я имела в виду не то, что ты делаешь через месяц, а будущее, совсем далекое будущее, когда тебе будет, не знаю… – Она задумалась, точно в голову ей пришла непостижимая мысль, вроде идеи существования пятого измерения. – Сорок или около того. Чем ты хочешь заниматься в сорок лет?

– В сорок лет? – Казалось, сама мысль об этом представлялась ему невозможной. – Понятия не имею. Ничего, если я отвечу, что буду богатым?

– Как несерьезно!

– Ну хорошо, тогда знаменитым. – Он поцеловал ее в шею. – Звучит ужасно, правда?

– Не ужасно… Интересно.

– Интересно! – повторил он, передразнивая ее мягкий йоркширский говор.

Пытается выставить ее дурочкой. Ей не впервой такое слышать: богатенькие мальчики, говорящие смешными голосами, будто акцент – это что-то чудно>е и старомодное. И не впервые она испытала знакомую дрожь неприязни к нему. Высвободившись из его объятий, она прислонилась к холодной спинке кровати:

– Да, интересно. Нам же должно быть любопытно. Столько возможностей! Помнишь, что сказал проректор? «Тысячи возможностей распахнули свои двери перед вами…»

– «Это ваши имена мы увидим в завтрашних газетах…»

– Сомневаюсь.

– Так, значит, тебе любопытно?

– Мне? Боже, нет, конечно! Я боюсь подумать о том, что будет в сорок лет.

– Я тоже. С ума сойти… – Он вдруг повернулся и потянулся за сигаретами, лежащими на полу возле кровати, будто ему срочно понадобилось успокоить нервы. – Сорок лет. Сорок. Уму непостижимо!

Улыбнувшись при виде его смятения, она решила подлить масла в огонь:

– Так все-таки чем ты будешь заниматься в сорок лет?

Он задумчиво закуривает:

– Понимаешь ли, Эм…

– Эм? Что еще за Эм?

– Тебя так называют. Сам слышал.

– Меня друзья так называют.

– Так, значит, и мне можно звать тебя Эм?

– Валяй, Декс.

– Итак, поразмыслив над идеей взросления, я пришел к выводу, что хочу остаться таким же, как сейчас.

Декстер Мэйхью. Она смотрела на него сквозь упавшую на лицо прядь волос, опираясь на обтянутую стеганым винилом спинку дешевой кровати, и даже без очков видела, почему он хочет остаться таким же, как и сейчас. У него была одна особенность: он всегда выглядел так, будто позирует для фото. Вот и теперь: глаза закрыты, сигарета приклеена к нижней губе, утренний свет, проходящий сквозь красный фильтр занавесок, окрашивает в теплый тон одну сторону лица. «Красавец». Глупое слово из XIX века, по мнению Эммы Морли, но иначе и не сказать, разве что просто: «Красивый». У него было такое лицо, глядя на которое легко представить форму костей; казалось, даже его голый череп выглядел бы мило. Тонкий, немного лоснящийся нос; темные круги под глазами, почти синяки, – знак отличия, память о выкуренных сигаретах и бессонных ночах, проведенных за игрой в поддавки в стрип-покер с девчонками из частной школы «Бидейлс». Было в нем что-то кошачье: тонкие брови, самодовольно выпяченные губы, полные и, пожалуй, слишком темные, но сухие и потрескавшиеся, фиолетовые от болгарского красного вина. К счастью, хотя бы его прическа была хуже некуда: коротко остриженные волосы сзади и по бокам и нелепый хохолок спереди. Если даже Декстер использовал гель, то он давно выветрился, и теперь хохолок распушился и торчал, похожий на дурацкую маленькую шляпку.

По-прежнему не открывая глаз, он выпустил дым через нос. Видимо, он знал, что она на него смотрит, потому что сунул одну руку под мышку и напряг грудные мышцы и бицепсы. И откуда у него мышцы? Не от занятий спортом уж точно, если купание голышом и бильярд спортом не считать. Наверное, просто хорошая наследственность, что передается из поколения в поколение вместе с акциями и антикварной мебелью. Ну, значит, и вправду красавец или просто красивый парень в спущенных до бедер трусах-боксерах с узором пейсли, который каким-то образом оказался в ее узкой кровати в крошечной съемной комнатушке после четырех лет учебы в колледже. Красавец? Да кем она себя возомнила – Джейн Эйр? Не будь ребенком. Будь разумной. Не увлекайся.

1
{"b":"273951","o":1}