Челнок плавно опустился среди густых высоких одуванчиков, недалеко от станции «Глория».
- Сканируй станцию, Гло, и собирай в свою сумку всё по инструкции! Не забудь, курсант, аптечку и воду!
- Слушаюсь, господин полковник!
- Что там, Гло, чисто?
- Зафиксированы нарушения в энергоснабжении станции!
- Закрываем лицо и руки, я выхожу, ты наводишь пушку на станцию, если я не появлюсь через пять минут, мочишь любого, кто высунется! Через два часа подойдёт большой грузовой корабль и заберёт нас! Мы с ними на связи!
Котс легко открыл свой внутренний люк, но наружный заклинило.
- При обстреле повредили и замок! Каналии! Летят люди по своим делам, никого не трогают, нет, жестянкам пострелять захотелось! Подлые кофемолки! Не сидится им на их железных задницах! Гло, я выйду через твой люк!
- Командир, батарея весит более двухсот килограммов, пружина может не выдержать!
- А ты подстрахуй мужа, детка! Двигайся! Гло, ты располнела, раньше мы легко тут помещались! Да?!
- Котс, почему ты не поменял перед вылетом нижнюю одежду?! Я всю её постирала!
- Так, значит, детка, да?
- Да.
- Тебе хотелось бы, чтобы от воина пахло изюмом и марципанами?!
- Хотелось бы.
- А может быть, шоколадными трюфелями?!
- Тоже пойдёт.
- Вот это да! Чтоб меня не зажало в нижней одежде, которую я поменял, поднимай ноги, Гло, и упирайся ими в люк; как он автоматически откроется, я мигом выскочу, сразу убирай ноги!
- Слушаюсь командир!
Котс схватил карабин и быстро выпрыгнул из открывшегося люка в мягкую траву со словами: «И что за нюх у тебя, девчонка, ведь на мне герметичный костюм!» Люк захлопнулся. Глория, облизав сухие губы, залегла возле пушки. Полковник обследовал станцию и появился через пять минут. Он с развальцем вернулся к челноку, который внимательно осмотрел, особенно, замок люка и батарею питания. Она держалась на одном переднем левом креплении. Котс приподнял батарею, перевернул и навалился на неё могучим плечом, батарея глухо рухнула в одуванчики.
- Выходи, Гло! Люк свободен! – крикнул он, отряхивая перчатки, - Что ты лепишь на панель связи? Не жвачку?
Глория подала ему большую сумку и свой карабин. Полковник подхватил жену на руки.
- Ты потяжелела килограмма на два, детка! Я с трудом тебя поднимаю! Кроленька мой маленький!
Он кружил её, словно ребёнка, среди высоких одуванчиков. Она глуповато улыбалась, обхватив его за шею.
«Полетели, Гло! У меня не только плащ с подогревом, но ещё и ботинки с пропеллерами!» - шептал он горячо ей в самое ухо, - «Полетели, моя красавица, до самых звёзд! Они такие красивые, как ты!»
- У меня голова закружилась! – радостно шептала она, - Хотя, полетели, Котс!
И он снова кружил и кружил её, пока не повалился вместе с ней в одуванчики, обессилев от счастья.
Через две минуты он вскочил, помог подняться Глории и потащил её к челноку.
- Смотри, девочка моя, они били прицельно сначала в правое крепление – два выстрела! Учись стрелять! Затем в левое – один выстрел, тут ты им снесла какую-то антенну, возможно, лишив бедных технократов отрадной связи со своим дядей Фигой! От твоего выстрела челнок тряхнуло, и они, вместо левого переднего крепления, попали в замок моего люка! О чём это говорит, курсант!
- О том, что руководил обстрелом челнока гуманоид, господин полковник!
- Умница, Гло!
- Мы не оторвались, командир?
- Мм. Пойдём на станцию, девочка!
Глория подхватила сумку на одно плечо, карабины на другое и двинулась за мужем, любуясь необыкновенными растениями.
- Смотри, Котс, помидорные кусты гнутся от плодов, а на апельсиновых деревьях не видно листьев, столько апельсинов! А одуванчики! Я сквозь костюм чувствую, какие они пушистые! Дай, я тебя сниму под деревом на фоне станции!
- Это твоя мама руководила озеленением планеты, Мушенция, главный мичуринец! Интересно, одуванчики можно перерабатывать в энергию? Станция обесточена, Гло, отключено внешнее энергоснабжение; можно, конечно, попытаться подключить её к нашей батарее, но, много возни, а результат не прогнозируем.
Котс и Глория вошли на станцию и беспрепятственно прошли в столовую, двери свободно открывались, обработка отсутствовала.
- О, здесь всё сохранилось: и керамика, и картины, и мамина скатерть! Удивительно, радиационный фон нормальный!
- Потому что, с тех пор, как закончилась энергия, сюда вошли только два носителя радиации: ты и я.
- Смотри, Котс, какие глиняные кошки! У одной хвост отлетел! Можно я возьму парочку?
- Я думаю, они не обидятся! Вот в этом купе, с окном на утопающий в одуванчиках крест, жили твои родители, а я жил – в последнем, поближе к комнатам отдыха, по соседству с пьяницей дядей Фигой!
- Удивительно красивая скатерть! А на ней оригинальная глиняная посуда! Обо всём этом мне рассказывали и родители, и Паралличини! Вот здорово, я на «Глории»!
- Посмотри, детка, каких картин они понарисовали, пока мы сходили с ума! Я думал, это подводная лодка с перископом; оказалось, лебедь с интересной шеей!
- А, давай, возьмём старые записи с камер видеонаблюдения? Мне хочется посмотреть на вашу жизнь!
- Если ты определишь, где они спрятаны!
- Это легко, на занятиях нас учили!
Глория достала из сумки чемоданчик с необходимыми приборами и безошибочно нашла панель, за которой обнаружила старые записи.
- Это будет самое длинное в мире кино! – сказал Котс, - Пойдём в тот самый камбуз, где я хотел отрезать себе руку, заболев игроманией! Да здесь всё завалено пустыми бутылками и сеном! Это сухой секирус, они вырывали его с корнем! Понюхай плесень! Похоже, готовили из него вино!
Полковник принялся пихать сухую траву и бутылки в утилизатор, стрелка не его приборе дрогнула и замерла. Топлива было недостаточно.
- Гло, неси из столовой бутылки с сухими растениями и пихай их вместе с почвой в утилизатор! Когда станция работает, она не видна для роботов! Возможно, не видна и из космоса.
Утилизатор заработал, замигали лампочки на вытяжке, плите и кондиционере. Сверху раздался металлический голос: «Кто вы?»
- Полковник Котс и его жена, курсант Глория Котс! – ответил полковник.
- Добро пожаловать на станцию, названную в честь вас! – приветствовала камера.
- Во как!
Он пошёл, заглядывая во все двери, собирая любой хлам. Гло, не переставая радостно улыбаться, вымела камбуз, свалив в утилизатор весь мусор, включая старые полотенца.
- Вот и на станции прибрались. Осталось семьдесят минут, и прилетят наши! – бодро сообщил Котс, - Грузовой корабль – это впечатляющая махина!
- Давай, посмотрим ваше кино, здесь есть устройство, только будет без звука, как на заре кинематографа!
- Ну давай! Погнали наши «технаков»!
- Так, интимные подробности пропустим. О, это моя молоденькая мамочка, какая бледная и худенькая! А папка, как я по нему соскучилась! Он что-то рассказывает, да как возбуждённо! Почему ты свою ручищу положил на мамин живот?! Ты и с ней флиртовал, негодник?! Какие у тебя волосы Котс, где твоя мышечная масса, ты ли это?! Оо!!!
- Пыш читает стихи, я их хорошо помню, как и многие его произведения, а Мушка мне говорит: «Послушай, какой у меня ритмичный ребёнок, он двигает ручкой в такт строк!» Я говорю: «Дай пять, девчонка!»
- Это наше первое рукопожатие! А папка, что с ним?!
- Пыш возмущается: «Не называй, Рыжий, бесстрашного воина девчонкой!» Он не ошибся, Гло!
- Что читал папка? Почему он показывает свои распухшие руки? Что за гигантская минога лежит на полу? Фу, не аппетитное зрелище! Рассказывай, Котс!
- Это и есть тот самый пресловутый галатус, который мы уже не могли видеть! А Пыш показывает руки и говорит о том, что ему некогда быть поэтом, потому что он – «шкуродёр»! А читал он следующее, я хорошо помню:
«Есть в слове «праздность» праздник тот,
Что нас, поэтов, оживляет!
О, как его мне не хватает
