- Дверь?! – удивился профессор.

- Да-да, Дверь, - сказал дедуля, - всякое пространство имеет вход и выход, и наш счастливый шарик под названием «Детство» - не исключение!

Все подумали: «Опять дедулин туман» и снова посмотрели на Варвару Никифоровну.

- Я хотела бы от всех нас поблагодарить нашего героя Фигу! – энергично произнесла она.

- Мой герой! – неожиданно раздался из-за куста голос Ксюшки, - Пора заниматься с детьми иностранными языками и логикой!

Фига вскочил и побежал, как спаниель, за Ксюшкой.

- Можете поблагодарить и дедулю! – скромно сказал Фемистоклюс.

- А тебя-то за что? – удивилась Варвара Никифоровна.

- А кто, по-твоему, красавица, пнул под коленку кошку лёгкого поведения? – прищурившись, вопрошал дед, - А кто выкрал ключ от окна под потолком? А кто толкнул под локоть кентавра? А кто, наконец, взорвал бочок с водой на «очень большом экспонате», когда разъярённое животное пыталось преследовать вас?! Конечно, вам помогло в бегстве и то, что Лисопед долго-долго собирал разбросанные по платформе деньги, приговаривая: «Терпеть не могу фантиков!»

- Так вот кто тянул меня за ноги в купе! – воскликнул Кот, - Дедуля!

Все принялись на разные лады благодарить Фемистоклюса.

- Но почему ты не наказал их, видя наши страдания? – спросила с детской обидой в голосе Варвара Никифоровна.

- А зачем? – удивился дед, - Ведь мы живём в гармоничном справедливом мире, где дураки всегда остаются в дураках, а насильники всегда становятся носильщиками.

- Великолепно! – воскликнул профессор, - Я сегодня всю ночь не спал и сочинил целую серию «Веснушек», я хочу прочесть для господина Фемистоклюса одно из этих стихотворений:

Весенняя влага,

Природная сага,

В ней капля за каплей скользит,

А в старой колоде – в щелях «саркофага»

Уж юная зелень сквозит.

И мох зацветает на каждом пенёчке,

И синь можно черпать рукой;

Дрожат в нетерпенье набухшие почки,

И радость шумит полноводной рекой!

Ступать нужно тихо, едва, осторожно,

Чтоб в сердце услышать покой,

Чтоб видеть, как всё, что враждебно, безбожно

Уходит со старой листвой.

И гимны, слагая прекрасному Богу,

Изысканнейшему Творцу,

Поглубже вдохнуть и прийти на подмогу

Поющему звонко скворцу!

- Так что ты скажешь, Клотильда, в смысле, Варюша? – строго спросил дед, выслушав внимательно «веснушку» профессора.

Все снова посмотрели на Варвару Никифоровну и подумали, что сейчас она снимет с пальца Кольцо предков и передаст его сияющему профессору, и он сам наденет его на её похудевший пальчик, навек скрепив счастливый союз.

Варвара Никифоровна действительно сняла кольцо и произнесла загадочные слова: «Всё закрытое открылось, всё открытое закрылось, так мы ясность обрели, раз-два-три!»

На счёт «три» она кинула перстень в Лебяжий пруд.

- Нет, Тётушка! Это же Кольцо предков! – воскликнул Пыш.

Он вскочил из-за стола, подбежал к воде, по которой ещё шли круги, и начал всматриваться в центр этих кругов. Вдруг Пыш увидел своё мешковатое отражение на воде, а по обеим сторонам от него отражения двух белых фигур с большими белыми пушистыми крыльями. Они пришли за ним? Нет-нет, он ещё не готов. Сердце Пыша ёкнуло. Он всю жизнь хотел увидеть этих существ, хотел и боялся! Что нужно сделать? Конечно же, нужно поклониться им коленопреклонённо и, как праотец Авраам, пригласить их за стол. Но всё вкусное уже съедено, вот беда! Главное, не ошибиться, не спутать их с теми, другими, которые рядятся под них. У настоящих ангелов глаза пропускают свет, они прозрачные, как виноград на солнце!

Пышка медленно повернулся. Сзади него, улыбаясь, стояли Мушка и Кро.

- Там обрыв, - сказала счастливая Мушка.

- И очень глубоко, - объяснил радостный Кро.

- Как я рад, что это вы! – воскликнул Пыш.

Кро и Мушка улыбались от уха и до уха, потупив глаза, прозрачные, как виноград на солнце.

Все трое вернулись за стол, где разгорячённый профессор готовился к речи.

- Ничего не изменилось! – сказал он, - Потому, что любовь не перестаёт быть! Мир полон любви и эротики, в нём всё подчиненно идее создания новой жизни! Посмотрите на эти поганки возле пенька! Что за фаллические формы! А цифры!

- Уж в цифрах-то что эротического, друг мой?! – с нежной улыбкой спросила Варвара Никифоровна.

- Мысли влюблённого юноши всегда эротичны, - заявил прадед.

- Нет-нет, - сказал профессор, - это матрица всей эротики! Слушайте: «Один» - это Адам, не берусь комментировать элемент, который с первого класса принято называть «носик единички». «Два» - это Ева, то есть, здесь представлен только орган, производящий яйцеклетку. «Три» - это неполноценная яйцеклетка, она содержит в себе всю информацию мира, но она неоплодотворённая, то есть, разомкнутая целостность. «Четыре» - Адам сидит и смотрит на свой «носик единички», его напряжение так велико, что он готов умереть. «Пять» - Адам встаёт на колени и молится в слезах, он не понимает: «Как?» Ведь он не животное, чтобы, как они, за любовными играми которых он часто наблюдал. Но Адам за непослушание уже лишён своей исключительности и уже безнадёжно включён в конвейер Матери Природы. «Шесть» - это «пустое семя», сперматозоид, упавший в землю, но Адам понимает, что это не выход. «Семь» - это, собственно, само проникновение. «Восемь» - это акт совокупления, где не только слились воедино две части, но и указанно направление движения процесса. «Девять» - это счастливый сперматозоид – победитель! «Десять» - это и есть конечная цель всего действа: Адам и жизнь новая. И так – до бесконечности, по всему ряду натуральных чисел, который является моделью бесконечной жизни и любви!

Все улыбались. Профессор сиял.

- Я бы, пожалуй, не отказался сейчас жениться, после этого рассказа, - сказал Фемистоклюс.

- Смотрите, - воскликнула сияющая Варвара Никифоровна, - Черныш ковыляет к нам показать больную лапу!

Чёрный лебедь приковылял к столу, вытянул шею, положил на белую скатерть Кольцо предков, гоготнул, отщипнул кусочек кекса и отправился восвояси. Все, не дыша, уставились на мокрое кольцо. Варвара Никифоровна поспешно схватила его и кинула через плечо со словами: «Если ещё какое-нибудь земноводное принесёт его, то значит – судьба!»

- Ой! – раздался голос Фиги на тропинке за кустом, - Кто это пульнул в меня Кольцом предков?!

Фига появился и остолбенел. И все увидели, что у него жёлто-оранжевый нос, как клюв вороны, рывшейся в муравейнике. А это означало только одно: рациональный Фига нюхал иррациональные одуванчики!

- Жаль, что я не художник, - сказал он, - вы такие красивые: сидите, молчите и сияете! Да, господин профессор, сейчас по радио передали, что Вам присвоено звание Академика Волшебного Леса, и на центральной площади установят Ваш памятник! Не знаю насколько Вам приятно будет узнать, но и Вашему Ослу присвоено то же звание, а его памятник будет стоять рядом с Вашим! Более того, из секретных источников мне известно, что на складе остались для вас только два памятника: девушка с веслом и девушка с гранатой!

Все поздравляли новоиспечённого академика. Фига положил Кольцо предков в протянутую ладонь Варвары Никифоровны.

- Я вот о чём хотел спросить Вас, господин учёный, - сказал прапрадед, - ваша теория «Мостики Фемистоклюса» чересчур прогрессивна, ведь она не будет понята современниками?

- Ничего-ничего, - ответил Войшило, - и картофель когда-то сажали из-за цветочков, но потом разобрались, что к чему!

- А как бы Вы резюмировали вашу последнюю «экскурсию»? – не унимался дедуля.

- Я ещё не успел многого проанализировать, - отвечал профессор, не сводя глаз с ладони Варвары Никифоровны.

- Я это сделаю за Вас, - заявил Фемистоклюс, - в прошлой нашей экспедиции, вы увидели все, что ад и рай – это реальность, как небо и земля, а в этот раз вы узнали, что зло – это тоже реальность!

Все наблюдали за профессором и Варварой Никифоровной, их глаза встретились, и она протянула Кольцо предков и со смехом сказала: «За академика, да ещё с памятником, да ещё с каким памятником, пожалуй, выйду!»