- Дедулечка, – сладко заговорила Тётка Черепаха, – а нельзя ли нам в невидимом канале заехать в комнату уток и захватить одну подушонку с деньжонками, а то, ведь, и надеть нечего?! В этой кошачьей квартире – хоть шаром покати! Единственное, что мы нашли: старые кроссворды, скелет в шкафу и огромный зелёный спортивный флаг, скоро сошью из него костюм гусеницы!

- Очень смешно, внучка, – ответил задумчиво Фемистоклюс, – Клотильда, это был скелет пропавшего доктора?

- А вот и нет! Это был скелет доисторического козла по кличке Чарльз! – радостно сообщила Че.

- Маменька, – зашепелявил Кро, протирая очки, – Вы всё перепутали, это был скелет доисторического пса, у которого на черепе фломастером было написано : « Так тебе и надо, козёл!», а на шее висела бирка с телефоном музея Чарльза Дарвина.

- Сладкая булочка, если бы ты снабжала информацией мистера Холмса, сейчас о нём никто бы и не знал, ты умеешь видоизменять факты, как и все женщины, – сказал дед, – в комнату уток мы, конечно, заедем, а сейчас выходим, господа! Станция «Юность», ключевое слово – «поиск», функциональная рекомендация: «не делать зла», основная характеристика - «рациональные».

В раскрывшуюся дверь лифта пахнул жар дюжины мартеновских печей.

Фигурка, словно что-то предчувствуя, вцепился в металлические перильца, идущие вдоль стеклянных стен внутри лифта.

- Я не хочу, чтобы меня постигал участь Рыжика! Я никуда не пойду! И Ксения останется!– заявил Фига.

- Не дрейфте, – сказала уверенно Берёза и, пританцовывая, вышла первой.

Все, кроме двоих, последовали за ней. И сразу же лифт издал такую вибрацию и звук, что Фигурка с Ксюшкой выскочили вон мгновенно.

Печальная процессия, возглавляемая бодрым профессором, побрела по узкому мостику к смотровой площадке, огороженной металлической сеткой. Внизу зиял гигантский котлован, на дне которого двигалась масса шевелящихся, копошащихся существ. Жара стояла невыносимая, снизу поднимался запах старой летней помойки. Дед раздал туристам бинокли, и все принялись с брезгливыми гримасами рассматривать, как в котлован по конвейерам поступают отходы жизнедеятельности человечества, а костлявые существа их сортируют, с головой окунувшись в работу. Они нюхали отходы, пробовали на вкус и даже съедали их.

- Карл Маркс был прав, пищевые отношения – основа основ, – заметил профессор.

Между отдельными работниками внизу завязывались часто драки из-за острой конкуренции, остальные существа не обращали внимания на драчунов. Все говорили и говорили сложными грамматическими конструкциями, не слушая соседей по помойке, многие произносили настоящие речи.

Берёза, Рокки и Мушка заткнули носы кружевными платочками.

- Нам, девушкам, не пристало находиться в таком месте, – сказала Че, топнув ножной, и тут же она вскрикнула и закрыла лицо руками.

- Нет ! Он не может здесь быть! – простонала старая дама.

- Почему же, дорогая? – живо откликнулся Фемистоклюс, – Ведь твой возлюбленный сыщик употреблял наркотики, где же ему быть? Хотя я не уверен, он ли это. Но посмотрите: какая энергия, какой поиск, какая жажда лидировать, какое стремление быть успешным!

- Всё, дед, хватит! У меня началось депрессивное состояние от твоей экскурсии, – заявила Че, – покажи что-нибудь с человеческим лицом! И не забудь про ранний завтрак!

- Хорошо, - спокойно промолвил предок, – но в лифт входит только тот, кто пройдёт этот мостик, называющийся « За всё благодарю Бога!»

- За всё, за всё благодарю Тебя, Боженька мой! – с готовностью закричала Че и вбежала в лифт.

- И мы, и мы! За всё, за всё! – закричали Мушка, Пышка и Кро, вбегая следом.

- Как я могу благодарить Бога, которого никто не видел? – спросил раздраженно Фигурка, – Просто за компанию, как эти?

- Я тоже думаю, как Фига, – заявила Ксюшка, – Юрий Гагарин летал в космосе и не видел там никакого Бога!

- Я из религиозной семьи, – сказал Паралличини, – мои родители и все братья, и все сёстры ходят каждое воскресенье в церковь, но я, честно сказать, равнодушен к этой теме.

- Я привыкла полагаться на свои силы, – с глубоким чувством самоуважения заявила Ро, – если бы я не репетировала по десять часов в день, ничего бы не добилась в жизни! Я благодарна только себе и мамочке!

- А я?! – воскликнула с истерическими нотками Берёза, – Думаешь, только на оперной сцене работают, как лошади? Я предпочитаю выкладываться и выкладываться, и не задумываться о том, чего не понимаешь. Или я не свободна в своём выборе?

- Я конечно же, верю в Summum bonum[7], – заговорил профессор, но, как поверить в creatio ex nihilo[8]? Кроме того, я не могу представить Бога как личность, создающую метагалактики, да и всю Вселенную! Возможно мне не хватает воображения? Да-да, всё дело в воображении! Однажды, в детстве я был в гостях, и мне дали посмотреть большущую, ярко иллюстрированную книгу о учёных, писавших о космосе. Я прочёл о Джордано Бруно, всё понял, очень расстроился, а вечером спросил отца: «Бруно сожгли только за то, что он сказал, что Вселенная заполнена звёздами такими же, как Солнце? Почему? Ведь это не справедливо!» Отец ответил: « У комиссии, которая занималась его делом, не хватило воображения, хотя уже были известны труды Коперника».

Утром я пришёл в гимназию и на первом же уроке, дождавшись пока старый истопник напихает дров в нашу гудящую классную печку и уйдет за дверь, поднял руку и объявил всем: « Я знаю, что во Вселенной миллионы солнц, то есть таких же звёзд, как наше Солнце!» Учительница, очень статная, молодая, розовощёкая, с толстой русой косой, сказала, поглядывая на дверь: « Голубчик мой, мы никому не скажем, но и ты молчи, дружок, об этом, потому, что Солнце – это Солнце, а звёзды – это так, мелочь!» И она приложила палец к губам. Самое интересное, когда я недавно, то есть, по прошествии 70 лет, рассказал об этом на лекции в нашем университете, одна из студенток сказала: «Но ведь Ваша учительница была права!»

И комиссии по делу Бруно, и учительнице, и студентке – не хватило воображения! И мне, как это не грустно, не хватает воображения представить Бога как личность!

- Здесь какая-то ошибка, дед! У профессора титулов и званий больше, чем у меня извилин в голове, впусти его немедленно! – завелась Тётка Черепаха, смахивая слезу и готовясь к атаке.

- Не отчаивайтесь, господин профессор, проведите здесь соцопрос, остальные могут пока поиграть в «Камень-ножницы-бумага», – сказал прапрадедушка, – а нам пора, а то Клотильда от жары может похудеть!

- Кро! Мамочка! Мы никогда не увидимся!– неожиданно резко выкрикнула Ро.

- Замолчи Рокки! И без тебя тошно, не ломай комедию, это только научный эксперимент, а ты - «кролик», то есть, «крольчиха»! – громко прошипела Че.

Кро метнулся к двери, которая захлопнулась перед его розовым носом. Лифт плавно пошёл вверх.

- И долго нам торчать в этой дыре?! – донёсся снизу возглас Фиги.

- Итак, поднимаемся в «золотую середину» прямо через подземную реку, – голосом усталого огорчённого старикана произнёс Фемистоклюс, – не бейтесь головой о стены!

Над крышей лифта запузырилась вода, и по стеклянным стенам заскользили потоки, побежали струйки. Чистый лифт вышел в мир видимый в беленькой светлой кухне двоюродной сестры Чапы, живущей на одной площадке с Кото-Лажкой и Кото-Васией.

На окнах светлой кухни висели белые, накрахмаленные зановесочки, связанные крючком, их узоры изображали на одной половинке – жениха, а на второй – невесту. Стены, выложенные белой плиткой с синими пейзажами, сверкали чистотой. Весело гудела белая печь, на ней булькал высокий красный кофейник в белый горошек. Посреди кухни стоял длинный стол с белой скатертью, вышитой васильками и маками. На одном конце стола располагалась плоская большая корзина для свежеиспеченного хлеба, в ней лежали два свёрточка: голубой и розовый. Это были Подснежник и Медуница. Мушка и Пышка принялись биться головами о стеклянные стены, пытаясь протянуть руки к любимым чадам.