После того, конечно, как он позволит ей продолжать ее деятельность и не станет ни во что вмешиваться. Она совершенно не нуждалась в его помощи. Это ее дом, а не его. Это она посвятила себя служению жителям деревни, а не он. Исполнение обязанностей судьи вместо брата наполняло ее жизнь смыслом. Оно требовало от нее определенных навыков, коих не было у других, – рассудительности, умения мыслить логически, способности отключать эмоции, чтобы смотреть на вещи трезво. Да, ей не удалось подыскать себе достойного мужа – что, по мнению многих, было прямой обязанностью женщины, – но зато у нее многое получалось на посту судьи. И вот теперь Эмма не знала, согласится ли Дерик просто уйти с ее пути.

При воспоминании об этом леди Уоллингфорд расправила плечи. Верно. Дерик видел достаточно и теперь знает, что даже в свои лучшие дни Джордж невменяем. Оставалось лишь убедить его в своей компетентности и заняться расследованием дела об убийстве Молли. С момента обнаружения тела Эмма почти не спала по ночам, несмотря на невероятную усталость. Ее мозг отказывался отдыхать, вновь и вновь воскрешая в памяти годы разговоров и наблюдений. Кто в их деревеньке мог оказаться убийцей? Раз она не может спать, то и остальным наверняка не до сна. И чем скорее преступник будет пойман, тем быстрее в их деревне наступит покой.

Эмма подошла к креслу брата и взялась за деревянные ручки, намереваясь вывезти его в сад, чтобы он погрелся на солнце, пока они с Дериком побеседуют. Она уперлась ногами в пол, готовясь столкнуть с места тяжелое кресло, но в этот момент Джордж спросил у Дерика:

– Что привело вас в Дербишир спустя столько лет?

Эмма замерла. Внезапно ей стало очень любопытно услышать ответ, что было на нее совсем непохоже. Гораздо любопытнее, чем разгадать ускользающую от ее понимания тайну простых чисел.

– Просто решил заново познакомиться с собственностью семьи, – беспечно ответил Дерик, что как нельзя кстати соответствовало его расслабленной позе. – Теперь, когда я стал хозяином Эйвлин-Касл.

Эмма шумно выдохнула. А чего еще она ожидала? И откуда это чувство опустошения? «Эмма, ты дурочка! Неужели ты всерьез полагала, что он вернулся, чтобы увидеться с тобой?»

Мисс Уоллингфорд сдвинула брови. Конечно же, она ничего такого не думала. После его неожиданного отъезда она на протяжении двух лет почти каждую ночь грезила о встрече с ним. Но это вовсе не означало, что Дерик испытывает нечто похожее. Как же глупа она была, когда умоляла отца устроить ей дебют в Лондоне в надежде сразить Дерика своей необыкновенной красотой, когда упражнялась каждый день, чтобы овладеть искусством соблазнения, несмотря на слова отца о том, что она непривлекательна, недостаточно богата, чтобы какой-то джентльмен обратил внимание на ее образованность и недюжинный ум… Как же он был прав. Даже сейчас ее лицо словно обожгло пламенем при воспоминании о насмешливых взглядах, прячущихся за расписными веерами, о пустых карточках на балах, о скуке в глазах редких джентльменов, согласившихся на беседу с ней, заставляющей их искать развлечения в другом месте. Тот сезон стал для Эммы настоящей катастрофой. И что еще хуже – Дерик так и не появился в Лондоне. Так что унижалась она напрасно.

– А… – кивнул Джордж. – Полагаю, что теперь, став Скарсдейлом, вы наверняка подыскиваете себе милую и благоразумную английскую мисс – из хорошей семьи, конечно, – чтобы сделать ее своей виконтессой. – Джордж заерзал в кресле, чтобы оглянуться на сестру, а затем перевел взгляд на Дерика. – У нас в Дербишире таких предостаточно. – Брат окончательно поверг Эмму в шок, весьма недвусмысленно кивнув головой в ее сторону.

– Джордж! – воскликнула леди Уоллингфорд, лицо которой стало пунцовым. – Уверена, что матримониальные намерения Дерика… – она поморщилась, – я хотела сказать, лорда Скарсдейла, нас совершенно не касаются.

Однако брови Джорджа сошлись на переносице, придав его лицу невинно-непонимающее выражение, какое зачастую бывает у людей, в сознании которых царит полный хаос.

Эмма коснулась рукой своей пылающей щеки. Волнуясь из-за того, что Джордж может спутать ее планы, она и помыслить не могла, что он поставит ее в неловкое положение.

– Благодарю вас за приятный визит, – произнесла она, ненавидя свой голос за неведомо откуда взявшуюся напевность. – Так приятно побеседовали, не правда ли? – Господи, она употребило слово «приятно» дважды в течение нескольких секунд. Да что с ней такое?

Эмма с усилием развернула кресло Джорджа и покатила его к высоким стеклянным дверям. Она почти не испытала раскаяния, когда невзначай задела ногой брата кушетку и тот охнул от боли.

Эмма обернулась, взглядом прося Дерика остаться и подождать ее в гостиной. Отвратительный скрип колес заставил ее поморщиться. Нужно будет сказать Перкинсу, чтобы смазал их снова.

Эмма устроила брата на солнышке в саду, оставив рядом с ним служанку, и пообещала присоединиться к нему за ленчем. Ей очень не хотелось уходить от него теперь, когда он стал почти таким, как прежде. Ведь подобные дни выпадали на их долю все реже. Но Эмма не могла наслаждаться обществом брата, пока не убедится, что Дерик не собирается разрушить их спокойную и налаженную жизнь.

– «У нас в Дербишире таких предостаточно». Спасибо тебе, Джордж, – бормотала под нос Эмма, спеша обратно в гостиную и обмахиваясь в такт шагам. Она давно уже уяснила, что любая непристойная мысль проступала на слишком светлой коже ее лица пунцовыми пятнами. И ей вовсе не хотелось выглядеть робкой школьницей во время беседы с Дериком. Если она хочет, чтобы он воспринимал ее всерьез и согласился оставить все, как есть, она должна быть холодна, сдержанна и собранна, как и подобает квалифицированному судье. Эмме необходимо было убедить Дерика, что она в состоянии справиться с любой проблемой, какая только возникнет в ее вотчине, в верхнем Дербишире.

Леди Уоллингфорд глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и вошла в гостиную.

Дерик сидел, раскинувшись на кушетке и небрежно закинув ногу на ногу. Одной рукой он обнимал спинку кушетки и постукивал по ней длинными пальцами. Его изумрудные глаза блестели, а на губах играла улыбка, такая же ленивая, как и стук пальцев по обивке.

Эмма резко остановилась и откашлялась, чтобы скрыть страх. «Ну же, детка! Так не пойдет». Девушка распрямила плечи, удивившись тому, что звучащий в ее голове требовательный голос очень напоминал интонации покойного отца. И почему она не замечала этого раньше? Как бы то ни было, но голос прав. Негоже вести себя точно потерявшая голову от любви девчонка всякий раз, когда Дерик Эйвлин так на нее смотрит. Он не замечал ее раньше, когда она была по уши в него влюблена, и совсем не интересовался ею ныне. Господи, да это же просто смешно. Она смешна. Но на этот раз ей удастся направить беседу в нужное русло.

– Уверена, вы согласитесь с тем, что мой брат…

Дерик внезапно поднялся с кушетки, оборвав фразу Эммы на полуслове. Он оказался на ногах с быстротой и грацией, неожиданными для мужчины его роста и комплекции. Да, Дерик действительно был полон противоречий. Он лениво шагнул навстречу Эмме. Странный свет, возникший в его глазах, заставил ее задрожать от дурного предчувствия и чего-то еще.

– Вы в самом деле бегали за мной, Эмма?

Она охнула, и Дерик едва удержался, чтобы не улыбнуться при виде ее широко распахнутых глаз и приоткрытых от ужаса губ. Щеки несчастной в мгновение ока приобрели оттенок сочных переспелых вишен.

– К-как вам удалось услышать это из холла? – запинаясь, спросила Эмма.

Вообще-то Дерик считал, что ему не стоило намекать на то, каким наблюдательным он временами бывает. Но он просто не смог удержаться. Ее реакция на его слова превзошла все ожидания, и, если честно, он давно уже не получал такого удовольствия от подтрунивания над кем-либо. Разве что в далеком прошлом, когда он постоянно отпускал язвительные замечания в адрес своей низкорослой соседки.

Прошлой ночью, когда он лежал в своей кровати в замке, его с головой захлестнули воспоминания. Дерику никогда еще не удавалось хорошо выспаться на неудобном матрасе в продуваемой сквозняком спальне. Поэтому воспоминания были неизбежны. К счастью, они по большей части оказались приятными. И связанными с Эммой. Ее было до смешного легко вывести из себя. Ведь даже ребенком она все воспринимала буквально.