Наконец — то Бари растерялся. Даже не сразу сообразил, что спросить.

— Но, позвольте! Я не был знаком с профессором Релли!

— А как он погиб, помните?

Бари пожал плечами, и Хэлан усмехнулся.

— Профессор Релли в вашем списке был первый, и убили его пятнадцать лет назад. Я тогда совсем щенок был, еще не отучили во все дырки лезть. Ну, и покопался немного. Началось почти, как у вас: чего — то он там хотел, кому — то мешал…

— Профессор Релли был известнейший астрофизик Мира, — холодно уточнил Бари. — Глава научной школы. У Фаранела мы до сих пор работаем по его программам.

— Ну, мне это… Меня другое заело. Больно уж высоко след вел. Так высоко, что я не дотянулся. И вот что интересно: убить убили, а замолчать не смогли. Хор — роший был шум. Кто — то из ваших… как бишь его? Кнот. Ленен Кнот. Он даже расследование сам провел и в газетке умудрился кое — что пискнуть. Ну и пропал, конечно, где — то… да, одновременно с вами. Так?

— Да, — сказали Бари. — Он здесь был. А все — таки, какое отношение ко мне имеет профессор Релли?

— Прецедент, — серьезно ответил Хэлан. — Оказалось, что ученых… неудобно убирать. Вы не поодиночке, без шума не обходится. Вы — то сами, конечно, фигура не та, но как раз в ту пору был прямо урожай на вашего брата. Бари, Ларт, Генел… кто еще? Лимр. Н'Каст. Нет, больше не помню.

— И все мы были в списке?

— Да. И везде одна картинка: чего — то вы там открыли, чего — то добиваетесь, шум, гром и вдруг тишина. Ну, мне — то… своих дел хватило, не убиты и ладно. А вот недавно подсказал один человек: исчезают, мол, ученые.

— Но зачем?

— А чтоб не мешали. Понаоткрывали всякого, значит, внедрять надо, делать что — то… делиться. Зачем?

— И навсегда?

— Так вернуть вас, вы ж справедливости потребуете, да и объяснять надо, как так вышло. Нет, навсегда спокойнее.

— Ну что ж, премного вам благодарен, господин Ктар. Позвольте высказать свое восхищение. Очень жаль…

— Что?

— Что это выглядит убедительным, — тихо ответил он, и в бесплотном его голосе вдруг опять шевельнулась тоска.

Провожать их никто не провожал, а встречали, как дорогую родню. Составили представление.

Хэлан — тот сразу отбился в сторону. Оставил Майха на растерзание, и совесть его не мучила. Ничего, малыш, выдержишь. Ты у нас парень приятный, они тебя без натуги примут. А я пока со стороны погляжу…

Невесело было глядеть. Десятка два стареющих мужчин, крепко меченных печатью Ктена. Блеклая кожа, воспаленные глаза, судорожные или, наоборот, слишком замедленные движения. Они склубились вокруг Майха, прямо на куски его рвали, каждый выкрикивал свое — только свое, и не слушал, что голосят другие.

— Это пройдет, — сказали над ухом, Хэлан так и дернулся. Чем — то этот человек сразу напомнил ему Бари, хоть, вроде, и не похожи. Та же пористая, мучнистая кожа и выцветшие до прозелени волосы, но Бари высох — этот огрузнел. Тот, как пушинка, этот — еле ходит и дышит тяжело, со свистом. Только в лице — тяжелом, отечном то же… нет, не безразличие — просто готовность ко всему.

— А вы из старожилов, наверное?

— Да. Из первой партии. Я — Ларт. Келтен Ларт.

— По — онятно.

— Ничего вам не понятно, господин Ктар, — сказал Ларт и вдруг улыбнулся. Спокойная была улыбка, неожиданно человеческая в этом сумасшедшем доме. — Знаете что? Давайте — ка у меня посидим. Устали?

— Устал, — ответил Хэлан честно.

— А мы сейчас Сату намекнем насчет чашечки лю. Может, и мне ради вас перепадет?

Ларту не перепало, но он, похоже, не горевал. Просто они сидели втроем в очень тесной и очень голой комнатенке, и Хэлан прямо наслаждался, прихлебывая горячую бурду. Да нет, лю он сроду не любил — просто передышка, счастливая минутка тишины между двух драк.

— Еще чашечку? — спросил Ноэл.

— Нет, спасибо, — ответил он с сожалением.

Хорошее всегда кончается. Жаль.

— А вы не спешите, — сказал Ларт. — Кому мы сейчас нужны?

Он сидел на откинутой койке, привалившись к стене, и что — то хрипело и булькало у него в груди.

— Вы там точно не нужны, — сказал Ноэл. — А будете так волноваться…

— Почему вы решили, что я волнуюсь? — ленивенько ответил Ларт. — Чего мне волноваться? О множественности обитаемых миров писал еще Афран Ханани в третьем веке Начальной эры. В шестнадцатом веке Кфур Бакон утверждал, что обитаемы все планеты системы, а на Авларе он как — будто бы даже наблюдал огромные города. В 23 веке, за 25 лет до начала Эры Объединения, академия Дафтар — Ниб осуществила уникальную программу «Звездный зов». Целых двадцать лет восемь крупнейших радиотелескопов на Планете и спутниках непрерывно исследовали Космос. К сожалению, погибли почти все материалы… роме самых первых публикаций. Так вот, было выявлено несколько так называемых неидентифицируемых радиоисточников.

Большинство за пределами нашей Галактики, но один буквально в двух шагах. Десяток световых лет, по — моему. Обычная звезда класса «Элн», которая почему — то бурно излучает в радиодиапазоне Кфи Нотон из Малой Стрелы. Тогда многие считали возможным существование цивилизации на планетах Кфи Нотон…

— А почему об этом никто не знает?

— А какой у нас нынче год, господин Ктар?

— 242—й, — ответил Хэлан удивленно.

— 242 года назад, то есть в первый год Эры Объединения, на Дафтар — Ниб, Налон и Кохо были сброшены протонные бомбы. Точных данных нет, но по некоторым оценкам погибло до двухсот миллионов человек. Правда, это цифры не только по Анхону, но и по всему материку.

— Это вы о чем? Не понимаю!

— Я тоже, — сказал Ноэл. — Вы же не забывайте, Кел, мы с Ктаром неучи.

— Не льстите нашим ученым, Сат. Они этого тоже не знают. У нас нигде не изучают историю. У нас ее просто не существует.

— А зачем она нужна? — спросил Хэлан. — Что оно хоть такое?

— В толковом словаре Карна — представьте себе, нашел экземпляр! Правда, цена… — там история определяется так: «Наука, изучающая все события, произошедшие в человеческом обществе за все время существования человечества, причины, их породившие, и следствия, проистекающие из этих событий».

— Ничего себе! Хотя… — усмехнулся, покачал головой, — почти что моя работенка. События, их причины и следствия из этих причин. А все — таки, зачем она нужна?

— Настоящее вытекает из прошлого, как будущее из настоящего, серьезно ответил Ларт. — История — это то, что связывает прошедший день с завтрашним. Можно ли определить, куда ты идешь, если не знать, откуда ты вышел? История — это, в какой — то мере, точка отсчета, возможность увидать свой Мир со стороны. Не зная истории, мы даже не можем определить, развивается наше общество или стоит на месте, изменяется к лучшему или к худшему, прогрессирует или деградирует.

— Тогда такой вопрос, господин Ларт: а почему она больше не существует? Раньше ведь была, я правильно понял? Не нужна или запретили?

— Запретили, — спокойно ответил Ларт.

— А — га! Эт — то уже интересней! А к вашему… появлению здесь история отношение имеет?

— Косвенное, — так же спокойно сказал он.

— А если точней?

— А если точней, я исходил в своих исследованиях из некоторых исторических предпосылок и поэтому преуспел более, чем дозволено.

— А в какой области?

Ларт усмехнулся.

— Это очень специфично, господин Ктар. Давайте вернемся назад.

— К Объединению?

— Или немного раньше.

— А что было раньше?

— Я очень мало об этом знаю, — серьезно сказал Ларт. — В сущности, это только реконструкция. По крайней мере, 23 века развития цивилизации на самом деле, конечно, гораздо больше. Несколько десятков государств, которые то воевали, то торговали друг с другом. Десятки различных языков их корни еще прослеживаются в современном. Главное не это. Главное: это был живой, быстро развивающийся Мир. Они уже освоили Полярный материк, овладели атомной энергией, добрались до Авлара. И вдруг катастрофа.

— Объединение?