А так… Мы – интриганы и пакостники! Умение манипулировать, плести интриги, сотворять подставы разных уровней и качества – это все про нас. Нас не любят все, а мы друг друга – тем более! Нас терпеть не могут, но без нас не в силах обойтись… Мы – оружейное масло в колесах Системы!

Да-да… Это нам так красиво говорили при поступлении.

А в итоге? Тех, кто поспособнее, ждет работа в Министерстве иностранных дел, при королевских дворах других государств, либо в посольстве. Тайная канцелярия и разведка – это тоже мы! Короче, мы – это все, что живет недолго, но для страны крайне полезно. Непонятно, за какие именно грехи тяжкие я сюда попала, но сейчас я намеревалась оправдать «почетное» звание, активно пополняя список умений и навыков вышеупомянутым грабежом и разбоем.

В библиотеке было тихо…

Витали запахи бумаги, клея, чернил и древней пыли. Почему-то пыль свежая и пыль древняя для меня пахли по-разному… А уж та, что ложилась на страницы книг, так и вовсе была особенной!

Лунный свет лился сквозь большие стрельчатые витражные окна, превращая тьму в мягкий сумрак… В одну из распахнутых ставен влетел осенний ветерок и теперь гулял под высокими сводчатыми потолками, изредка возвращаясь к окнам и перебирая легкие складки портьер. Я крадущимся шагом прошла к огромным стеллажам в три ряда, направляясь в секцию № 36 в поисках того, что поможет мне сдать сессию. И по пути изучала полки в поисках заветных знаний, начиная нервничать, так как нигде пока не видела нужного томика.

Ага, вот он!.. Радостно пискнув, я вцепилась пальчиками в корешок большого фолианта и спустя несколько секунд уже счастливо прижимала его к груди. После аккуратно вернулась к началу секции и положила сверху еще три полезные книжицы, а потом с добычей в объятьях, направилась к выходу из библиотеки, все еще не веря своей удаче.

Недаром говорят, что новичкам везет. Про вторую группу везучих личностей я предпочла не вспоминать… Потому что лучше не расстраиваться вам сейчас, Невиличка Подкоряжная! А именование себя дурой даже в мыслях влечет за собой неминуемый упадок самооценки.

На цыпочках, стараясь даже не дышать, я кралась к выходу, не сводя глаз с застывших у массивных дверей статуй сторожевых горгулий. Та-а-ак!.. Шажок… Еще шажок… Мы не торопимся, мы не бежим, нам этого сейчас не надо!..

Скр-р-р-рип!

Я замерла от звука противно заголосившей половицы, мысленно проклиная тех умников, которые большую часть центрального крыла Академии изволили сделать из дерева. Которое хоть и заговоренное ото всего на свете, но все же – дерево. И скрипит, сволочь!

Каменный истукан, доселе неподвижно стоящий около входа, медленно приоткрыл сверкнувшие алым светом глаза, и из глубины каменной груди раздалось горловое рычание.

– Спи, моя радость, усни! В замке погасли огни… – дрожащим голосом завела я волшебную колыбельную, от души надеясь, что второй раз за сегодняшнюю ночь она тоже подействует. – Мыши на кухне лежат, завтра пойдут в марина-а-д… – Горгулья протяжно вздохнула и медленно закрыла глаза. По каменной морде с каждой строчкой песенки растекалось блаженное выражение и предвкушение мышиного шашлычка. – Из маринада – в сала-а-ат… – немузыкально и бессмысленно тянула я, проскальзывая мимо стражей библиотеки и скрываясь за дверями, которые тут же захлопнула. А после, облегченно выдохнув, закрыла глаза и сползла по стеночке вниз.

Когда же я открыла их снова, то увидела две каменные красноглазые морды, которые, вытянув длиннющие шеи, находились всего в полуметре от меня.

– Спи, моя радость, усни!.. – снова завела я, понимая, что сейчас уж точно попала. А морды многозначительно оскалились, подтверждая мои выводы и даже не подумав снова засыпать.

– Воруем, да?! – радостно осведомилась правая голова, сражая меня каменной ухмылкой во все клыки. – Правила нарушаем, попадаемся, да? Двух колыбельных надыбать поленились, да? Нет, ну какие студенты пошли, а?!

– Безобразие, Марфия Горыновна! – с энтузиазмом поддержала ее левая голова. – Безобразие и неуважение… Да раньше, прежде чем на дело идти, такая теоретическая база поднималась, что закачаешься! Раньше такие заклинания учили, что обзавидуешься! Из кабинета директора не ленились трактат ученый спереть, дабы потом нашу скромную обитель обнести! А теперь?!

– А теперь совсем охамели, Поликарп Змейстович… – грустно признала горгулья.

– Никого уважения у пакостников, а?!

– Интриганы тоже не чета прежним, однако! – Поликарп Змейстович печально вздохнул. – А какой факультет был, какой факультет!..

– Я исправлюсь! – честно пообещала и, с мольбой глядя на стражей, попросила: – Только отпустите меня, пожалуйста!..

– Вот еще! – недовольно фыркнула правая горгулья. – Нам не за то мышей поставляют, чтобы мы тут всяких нерадивых грабителей отпускали!

– А может, в другой раз и я подготовлюсь получше? – робко предложила я. – Честно-честно! Просто очень надо…

– Вот еще!.. – хмыкнул левый горгул. – Нам, однако, за тебя премию выпишут! Мы уже лет пятьдесят никого не сдавали.

Я уже собралась было продолжить забалтывать каменных истуканов: ведь если они вообще со мной разговаривают до сих пор, да еще и намекают, что им премия будет, то, скорее всего, от меня ждут попытки их подкупить. И я собиралась начать торговаться! Не может быть, чтобы за те пятьдесят лет, которые они никого не «сдавали», горгульи совсем никого не ловили. Стало быть, как-то от них мои незадачливые товарищи по «западлу обыкновенному» смогли утечь! Но меня опередили…

Сначала послышались стремительные шаги, демонстративно выбивающие ритм каблуками ботинок, а после раздался мягкий мужской баритон:

– Поликарп Змейстович, у вас снова бессонница? Какая жалость!..

Горгульи стремительно развернулись в сторону говорившего, да и я не удержалась от любопытства. Но… как назло, из-за горгулий мне были видны лишь белые пижонские ботинки и белые же брюки. Сие, конечно, несколько сужало круг «подозреваемых», но отнюдь не обнадеживало. Ибо сужало оно его до уровня преподавателей, аспирантов, декана и ректора. Цветник, однако! Который с легкостью напишет изящным почерком с красивыми завитушками на моем надгробии надпись: «Исключена».

Я приуныла. Стражи же, наоборот, неизвестному визитеру обрадовались:

– О-о-о, какая встреча! – кокетливо протянула Марфия Горыновна, многозначительно прищурив каменные глазки. – А вас давно не было видно…

– Дела, дела… – скромно признался неизвестный. – Марфия, солнышко мое каменное, а вы мне нарушительницу не отдадите?

– Почему бы не отдать?! – с готовностью согласилась горгулья. – Всенепременно!.. Вот сейчас протокол принесете, мы его заполним, премию обговорим и сразу выдадим.

– Почему бы нам в этот раз не обговорить премию… без протокола? – мурлыкающим тоном спросил мужчина в белых ботинках.

Я не удержалась и немного проползла вперед, дабы рассмотреть таинственного «покупателя» в полный рост. «Покупатель» встретил мой взгляд, иронично поблескивая глазами, и, судя по лучезарной клыкастой улыбке, внешний вид студентки в позе «низкий старт на карачках» его ничуть не оскорбил. Зато я…

Я отшатнулась обратно, нащупала под одеждой маленький медный обережный круг и всерьез надумала помолиться. Ибо типа я узнала!.. И улыбку, от которой наших прекрасных дев бросало в сладкую дрожь в коридорах и в холодный пот на экзаменах, я тоже узнала. Про оскал и хвост вообще можно промолчать! Скромно так промолчать. Во избежание…

Кицунэ! Белый лис. Нар-Харз.

Осталось только выяснить, который именно. У нас их два брата-акробата. Близнецы, которые лишь цветом глаз и различаются… И они никогда и ничего просто так не делают! Вот только темно, и не поймешь, кто именно стоит передо мной.

– Так как? Отдадите мне вашу штрафницу? – ласково спросил белый лис.

– А взамен? – деловито уточнил Поликарп Змейстович.

– Как обычно! – лениво отозвался преподаватель.

– Хорошо! – с готовностью согласились каменные твари, которые, судя по всему, сей секунд собрались вручить меня этому типу.