— Спокойно блохастый! Сейчас тебя Таблеткин подлетает!.. Ну, или я тебе костыли выстругаю. Как повезёт.

Таблеткин, как только Мотодор принёс невидимого Родерига, уехал на круг из чёток и жестами объяснил, что его нужно поместить внутрь круга. Едва Мотодор отпустил оборотня, как Таблеткин принялся произносить руны. Каждая произнесённая руна вспыхивала на чётках, срывалась с места и вонзались в ногу Родерига. Некоторые вонзались не по одному разу. Родериг заскулил как собака от таких манипуляций с ногами.

— Терпи блохастый! Акелой будешь! — Попытался подбодрить его Мотодор.

Через 10 секунд светопреставление закончилось. Таблеткин от таких манипуляций вспотел и раскраснелся, а Родериг все ещё слегка поскуливая поднялся на уже здоровые ноги. Он подошёл не уверенным шагом к Мотодору и уселся рядом.

— Кто такой Акела?

— Мне папа сказку рассказывал в детстве. Про мальчика, которого воспитали дикие волки. Вожак стаи был огромным белым волком. Его звали Акела.

— Акела… Расскажешь как‑нибудь?

— Посмотрим. Тебе достижение или плюшку дали какую‑нибудь за этого йети?

— Ага! Мне пожизненно добавили замедление закаждый удар когтями, правда кровотечение порезали, но замедление суммируется. И в зал славы достижение вышло. "Переживший посмертное проклятье хозяина льдов".

— Не плохо! Очень не плохо! Таблеткин! Что у нас по плану? Кто следующий?

— Чего следующий? Кто этого йети разделывать будет?

"Родериг должен съесть сердце хозяина льда! Это усилит эффект замедления."

— Чего‑то нет у меня желания его сырым есть. Может можно приготовить из него что‑нибудь?

"Тогда это будет блюдо деликатес и эффект усиления будет временным. Съешь сырое и эффект будет постоянным."

— Пойдём блохастый. Вместе будем разделывать. Ушастый, а что брать то у йети этого?

— Шерсть. Вот держи. — ЛегОлас протянул Мотодору огромные ножницы, под стать самому Мотодору. — Чем больше сострижём тем лучше. Из этой шерсти делают особую пряжу. Вещи из неё получаются с огромной защитой от холода. При желании можно тебе свитер связать и у тебя будет кап на защиту от холода. Дорогая шерсть в общем.

Мотодор с оборотнем начали возиться у трупа, а ЛегОлас с Таблеткиным обсуждали текущее положение дел.

— Слушай, а мы на сколько отстаем?

"На 18 часов."

— У тебя есть идеи как нам наверстать время?

"Кроме того, что идти на боссов по сильнее, у меня идей нет."

— Не факт, что вывезем их. Скорее всего сольемся и потеряем ещё больше времени.

"Есть предложения?"

— Есть. Дай задание жене. Пусть найдёт места, где поблизости есть несколько боссов. Мы их в кучу будем собирать, Мотя будет на центральной точке агрить и держать, а Родериг одного за другим будет их резать. Мы много времени теряем на переходы. Даже со свитками телепорта за 1500 золотом мы не сильно выигрываем во времени.

Ведя не спешную беседу, они наблюдали за Родеригом, который уже достал сердце хозяина льдов. Он изо всех сил старался подавить рвотный рефлекс и засунуть огромный кусок кровоточащего мяса, являющийся сердцем, себе в пасть.

"Идея очень хорошая. Сейчас же отпишусь жене."

— Слушай, а Мотя этого йети конкретно обрил. Уже по пояс все, что можно состриг. Мне вот интересно, а он яйца ему тоже обреет? — Таблеткин на эти слова закивал головой и принялся строчить сообщение.

"Сам же ему соврал! И на кой тебе эта шерсть сдалась? Обычная ведь шерсть!"

— А не скажи! Смотри какая она голубая у этого йети!.. Всегда хотел голубой свитер!

"Вот и будет у тебя свитер из меха с мошонки хозяина льдов"

— Ты только ему не взболтни! — Таблеткин посмотрел на ЛегОласа как на полоумного. Этот взгляд не укрылся от эльфа. — Ндя. Тыже у нас и так молчишь… О! Смотри! Оборотень всё‑таки сердце сожрал!

"Смотри, что у Моти в руках!"

— Чего это у него в руках?… Ха — ха — ха… Да он сами яйца хозяину льдов отстриг!

Таблеткин и ЛегОлас ещё минут десять стояли и смеялись над Мотодором, жадность которого не давала выбросить мошонку, а здравый смысл так и вопили выкинуть её куда подальше.

Затерянный континент.

Хвойные леса.

Посреди хвойного леса на огромной ветви не менее огромного дерева сидели двое. Родериг и Мотодор. Сидели они не высоко. Метров пять над землёй.

Родериг держал в руках гигантскую шишку размером с три его кулака. Он не торопливыми и размеренными движениями выколупывал из неё орешки. Мотодор же сидел рядом и держал вверх раскрытуюладонь, в которую Родеригскладывал орехи.

— Мотя ты мог бы и сам орехи выколупать!

— Не, не получается. Пальцы больно большие. А у тебя вон, даже когти под эти орешки заточены.

— Тогда бы шишку целиком съел! Я знаю, ты можешь!

— Пробовал я уже! Ты блохастый сам её попробуй откусить! Она от смолы горькая жуть! — Оборотень вздохнул, но ничего не сказал. Он продолжил выколупывать орехи. Когда их набиралось 5–6 штук тауран закидывал их в рот и с громогласным хрустом жевал.

Молчание продолжалось ещё минут 5, после чего Мотодор спросил:

— Блохастый, слышишь?

— М — м-м…?

— Я спросить тебя хотел. Ты вроде как помирать собрался… Страшно это? Или ты уже смирился?

— Страшно Мотя… — Родериг повертел пустую шишку в руках и скинул её в низ. — Очень страшно… Как представляю момент, когда меня убьют, так как будто воздуха не хватает. Словно надышаться не можешь.

Родериг начал шумно и часто дышать. Он молчал секунд десять и перед тем как продолжить повернул к себе волосатые руки.

— Зачем ты спрашиваешь? Пожалеть меня решил?

— Нет. Прости блохастый, но просто так к смертной казни не приговаривают. Не думаю, что мне станет жаль тебя, если узнаю за что тебя приговорили.

— Все зло порождённое тобой к тебе вернётся непременно… Слышал такое?

— Нет

— Я Мотя… Я убийца наемный был. "Адепт крови". Так меня называли в галонете. Такое прозвище ты наверное слышал.

— "Адепт крови" маньяк, который забрызгивал кровью при убийстве все, что можно? Трудно про такое не знать…

— Я не хочу говорить когда и почему я стал таким маньяком. Я не всегда был таким, но… Сейчас я другой… — Родериг продолжал рассматриватьладони.

— Многое изменилось. Я изменился и… — Родериг запнулся, словно не зал как сказать.

— Алиса… — Подсказал Мотодор.

— Да. Алиса многое изменила… — Родериг замолчал, а Мотодор привстал, держась за дерево, и дотянулся до ещё одной шишки. Он протянул её Родеригу и тот взял её. Он без вопросов начал выколупывать из неё орешки.

— Зачем ты завёл этот разговор?

— Интересно, ради чего вы рвете жилы? Что вам до могилки в виде цифр? Не пощупать, нистопки поставить! Какой смысл в этих могилах в виртуальной реальности?

— Чтобы было куда прийти тому, кто тебя любит и помнит. Чтобы было место, которое о тебе напоминает.

— Есть кому о тебе вспоминать, кроме Алисы?

— Нет Мотя. Некому…

— А ты понимаешь, что вся её психологическая реабилитация завязана на то, что она вернётся в реальный мир?

— Я понимаю. И для этого прошу тебя передать ей вот это. — Родериг протянул Мотодору бумажный цветок. Бумага была написана мелким почерком и от этого казалось, что цветок покрыт странным узором. Белоснежный цветок с синими витиеватыми росчерками. — Это мое письмо ей. Отдай ей пожалуйста когда я уйду. Вот держи. На этом листке копия текста, чтобы тебя сомнения не мучали.

Мотодор взял в руки сначала цветок. Он долго его рассматривал, а после этого спросил:

— Зачем ты его так склеил? Как это теперь читать?

— Это целый листок. Он просто так сложен. На земле было такое искусство. Оригами. Искусство делать из одного целого листка бумаги шедевры. Без клея и разрезов.

Мотодор ещё минут пять крутил в руках цветок, а затем взял листок копию и принялся его перечитывать. Через пару минут он глубоко вздохнул.