- Что верно, то верно, - жизнерадостно подхватил Матвей. Легко поддел носком катушку, поставил на попа. - Собственно говоря, мы ведь уже пришли.
Еще в прошлый раз они не поленились навязать на нитке узлов. Спускаться и подниматься по узлам было значительно легче. Премудрый оператор предложил ко всему прочему соорудить через каждые двадцать-тридцать метров по петле, чтобы появилась возможность отдыхать, не выбираясь наверх. Катушку укрепили в щели между двумя шиферными плитами, нить свободными змеистыми кругами растянули на крыше.
- Кто лезет первым?
- Чур, я! - шагнул вперед Южин.
- А-а, комсомольский призыв?.. Ну уж, дудки! - Матвей покачал головой. - Или я, или лейтенант. Третьего, Ваня, не дано. Ты, как укушенный муравьем, в первые ряды не допускаешься.
- Тогда вторым.
- Вторым - это пожалуйста, это завсегда с радостью...
- Ну, а первым полезу я, - объявил Сергей. - В прошлый раз лазил Матвей, стало быть, приспело время меняться.
- Как скажешь, господин лейтенант, - Матвей с напускным равнодушием пожал плечами. - Хотя Ваня вон подтвердит, я по этим делам спец. По шмону, значит. Так что, возникнут затруднения, дерните за веревочку. В один момент припожалую.
- Никаких "пожалую"! Сиди на стреме и поглядывай в оба.
Матвей циркнул слюной сквозь зубы, снова пожал плечами.
- Как хотите.
Ваня уже суетился у кромки крыши, осторожно стравливая нить.
- Ветер пошаливает, - пожаловался он. - Раскачивать будет.
- Переживем, - ободрил его Сергей. - Ну все. Крепи трос, я пошел.
- Колбаску там с сыром присмотрите, - напутствовал их Матвей. Хлеба-то мы везде найдем.
Сергей одарил его насмешливым взглядом, руками перебирая узлы, скрылся внизу. Чуть позже последовало два легких рывка. Вниз стал спускаться Южин.
- Давай, Ваня! Главное не теряй головы, - Матвей подмигнул сослуживцу.
Совет был не лишним. Давным-давно, еще в детстве, у Южина в самом деле кружилась от высоты голова. На деревья он лазил без особой охоты и в парашютную секцию только потому и записался, чтобы изжить наконец высотобоязнь. По той же самой причине очутился в десантных войсках. Страх не пропал, но Южин научился его преодолевать.
Не глядя вниз, он перебирал нить руками, машинально считая проползающие мимо кирпичи. На сорок третьем его окликнули. Скосив глаза, он разглядел в распахнутой форточке оператора. Сидя верхом на раме, Сергей ерошил свои белокурые волосы, мечтательно озирая гомонящую внизу улицу.
- Кажется, дома кто-то есть, - сообщил он. - Так что действовать надо осторожно.
Автомат он перевесил на спину, с рамы соскользнул по той же нити вниз на подоконник. Южин присел, последовав примеру лейтенанта, обхватил ногами деревянную раму. Работали по схеме, предложенной Матвеем еще в прошлый раз. Один из спустившихся в квартиру рыщет по кухне в поисках съестного. Обнаружив что-нибудь существенное, привязывает к той же нити, и груз аккуратно вытягивают на крышу. Второй и третий из маленькой группы страховали таким образом товарища и груз.
- Живем, Ваня! - прокричал оператор. Он стоял уже на столе, возле салатницы. Приподняв салфетку с прижимающей ее вилкой, он узрел то, о чем просил Матвей: нарезанные плиточками куски сыра, основательный кусок батона и полурастаявший кубик масла. Должно быть, хозяева недавно позавтракали, - недалеко от салатницы лежал огрызок огурца, в кухонной мойке громоздились стаканы.
Отомкнув от пояса штык-нож, Сергей споро взялся за дело. Нарезая сыр по возможности ровными кирпичиками, кидал на заранее расстеленный брезент. Масло пришлось упаковывать в полиэтиленовые кульки. В конце концов дошла очередь и до хлеба...
- Все, Ваня, тащим! Посылка номер раз, - уже на подоконнике оператор привязал тюк к той же нити, махнул рукой. - Вира помалу, Ванек!
Южин без особого труда поднял объемистый груз до уровня форточки, взгромоздил на раму и, дернув за нитку условленным образом, просигналил наверх.
Энергия переполняла Матвея. Не зная, куда деть себя, он расхаживал по крыше взад-вперед. Голуби держались в отдалении, не решаясь к нему приблизиться, однако время от время кося в его сторону оранжевые любопытствующие глаза. "Их счастье", - решил про себя Матвей. Отложив автомат, он встал на руки, легко пробежался по шиферу. Вздумал было решиться на сальто, но вовремя усомнился. А ну как не получится? Вот и загремишь под уклон... Гвоздь, прижимающий шиферную волнистую плиту, торчал наружу, напоминая корабельный кнехт. Собственно говоря, они и пользовались им, как кнехтом, наматывая нить чуть пониже массивной, порыжевшей от ржавчины шляпки. Подобные грибки кособоко выглядывали там и тут. Ухватившись за ближайший, Матвей натужно закряхтел. Ничего из этого не вышло. Гвоздь остался на месте, а Матвей в досаде попинал его каблуками. Усевшись сверху, стал разглядывать раскинувшийся под тополями дворик.
Двор - как двор. Собачка обнюхивает фонарный столб, задирает тощую лапу. Басовито орут дети, гоняясь друг за дружкой, кидаются какими-то щепками. Все движения - с медлительностью слонов, вытанцовывающих на манеже цирка. Матвей снисходительно фыркнул. В песочнице пластмассовые лопатки выкапывали ямку-котлован, вполне способную вместить всех пятерых обитателей вертолета. Бабочку, порхающую на уровне третьего этажа, желтую, как лимон, можно было запросто прошить короткой очередью.
Матвей опустил глаза ниже.
Сморщенный старичок сидел на скамейке у подъезда. Голова его чуть тряслась, а вместе с ней тряслись и пигментные пятна, густо покрывающие дряблое лицо. Несмотря на приличное расстояние, Матвей видел его до последней морщинки. В водянистых глазах старика лучилось угасающее прошлое; настоящее, шумное и цветное - отражения в них не находило. Сидел старичок однако, кокетливо припечатав ладошки к скамье, взвалив одну ножку в коротковатой брючине поверх другой. Рядом с ним пристроился серо-полосатый кот. Покусывая время от времени грязноватую грудку, он с удивлением разглядывал собственное отражение в луже. Прищемив зубами очередное насекомое, с осторожностью трогал водный глянец неуверенной лапой. Мир приасфальтового зазеркалья его не пугал, но из состояния всеобщей ясности и объяснимости, вероятно, выводил. Так обезьяна, глазея в зеркало, тщетно пытается ущипнуть скрюченными пальцами своего двойника. Злясь и нервничая, колотит зеркалом по мохнатому колену и возобновляет попытки. Кот взирал на лужу с большей выдержкой. Разумеется, загадка требовала разъяснения, но придумывать что-либо эффектное, по-эйнштейновски акробатическое, коту было лень. Жужжание мух отвлекало, кроме того не следовало забывать о песике, обнюхивающем столб за столбом и дерево за деревом. Кот крутил ушастой головой, косясь на старика. Тот сидел абсолютно неподвижно. Слово "суета" для него умерло, взор ветерана лазерным прицелом бил в одну и ту же точку. Кот пробовал было проследить за взглядом человека, но потерпел неудачу. Старик рассматривал недоступное постороннему глазу. Возможно, это недоступное принадлежало к той же мистической категории, что и зазеркалье луж.
Скучая, Матвей подхватил ползущего по шиферу жучка, с любопытством приблизил к лицу. Жук напоминал крупную черепаху, многочисленные шипастые лапки его возбужденно шевелились.
- Ох, и пахнет же от тебя, - Матвей брезгливо швырнул жучка с крыши. - Полетай покуда...
Коснувшись пальцами натянутой нити, ощутил ритмичную дрожь.
- Быстро же управились!.. - порывисто наклонившись, он энергично стал вытягивать нитку. - Кажется, и набрали прилично. Надо будет лейтехе выписать благодарность...
Опасность он почувствовал спиной. Может быть, просигнализировало обоняние. Чужой запах, вкрадчивые шажки... Матвей обернулся, не выпуская из рук петель. И тут же позабыл о грузе, об оставшихся внизу товарищах. Два огромных желтоватых глаза следили за ним с дистанции не более двадцати шагов. Двадцати шагов - для него. Для хозяина глаз хватило бы одного легкого прыжка.
