"Вот и хорошо, брат, теперь пора и нам в дорогу", - про себя подумал я и подвел к Вальдеру свою лошадь.

- Ложись милая, горе то, какое видишь! Не сможет он сам на тебя сесть. Ложись! - лошадь повернула ко мне голову, потянулась к лицу и, лизнув шершавым языком мою щеку, тихо опустилась сначала на колени, а потом легла на живот. Бережно подсунув руку под пояс Вальдера, а другую под здоровое плечо, я осторожно приподнял друга и посадил в седло. Затем поясными ремнями крепко привязал его к луке седла и к подпруге.

- Ну, вот и можно ехать, - сказал я себе и, наклонившись, похлопал лошадь по холке и тихо шепнул ей на ухо, - а теперь осторожно вставай. - Лошадь встала на передние, затем на задние ноги. Я придерживал Вальдера, боясь, что его это может сильно потревожить, но лошадь чувствовала, что от неё ждут и всё выполнила медленно и плавно. Я потянулся рукой к её морде и ласково погладил.

- Умничка ты моя! - я запустил руку в сумку и, достав сухарь, протянул его лошади. Она мягкими губами взяла моё подношение и с удовольствием им захрустела. - Вот и хорошо, Вайга, а теперь домой!

Вскочив на лошадь погибшего соратника, я подъехал к связанным друг за другом лошадям, взял уздечку первой лошади, перекинул её ей через голову вперёд и длинным куском верёвки привязал к луке своего седла. Затем взял в руку повод лошади Вальдера тихонько потянул за собой и пятками слегка придавил бока своей лошади. Та сделала шаг, затем второй, третий и мы медленным шагом двинулись прочь от леса и братской могилы. Тела врагов остались на корм волкам и лисам.

К моменту нашего выдвижения, стало светлеть. Впереди раскинулась степь с редкими кустарниками, а под ногами лошадей раскинулся ковёр сочных трав, достигающих лошадиных подпруг. Был расцвет весны, и солнце ещё не успело выжечь травы. Вскоре над степью поднялись птицы, и воздух наполнился их пением. Через некоторое время мы достигли ручья, и я решил, не снимая Вальдера с лошади сделать ему перевязку. Поскольку у меня больше не было чистой тканевой ленты, я снял с раны старые и, хорошо выстирав их в ручье, развесил сушиться на стеблях высокой травы. Под лучами солнца и лёгкого степного ветерка они быстро высохли, и я, наложив новый слой бальзама на рану (старый успел впитаться в плоть), сделал перевязку. К концу этой процедуры, Вальдер открыл глаза и мутным ещё взглядом посмотрел на меня.

- Я ещё жив? - удивлённо прошептал он.

- Конечно, жив и обязательно будешь жить. У тебя нет жара, значит, рана не заражена. Бальзам Лиадики не даст тебе умереть.

- Хочу пить, у тебя есть вода?

- Мы находимся рядом с ручьём. Я сейчас, - схватив висящую у седла Вальдера флягу из кожи буйвола, я кинулся к ручью.

Вальдер с жадностью стал пить прохладную и вкусную воду, глаза его были закрыты, а кадык ритмично ходил вверх-вниз. Я протянул руку и забрал флягу. - Тебе нельзя много воды, может приключиться что-то плохое. Так сказывала Лиадика, а она знает толк в ранах и в их лечении.

Вальдер опустил руку и затих. Я снова приложил ладонь к его лбу и остался доволен результатом. Наполнив из ручья все имеющиеся фляги водой, мы двинулись дальше.

* * *

К вечеру следующего дня мы прибыли в лагерь князя Рагона. Воины сторожевого поста задолго до нашего прибытия заметили нас и сопроводили в лагерь. Вальдера сразу же поместили в палатку Лиадики. Осмотрев его рану, она сказала, что опасности нет, и выпроводила нас из палатки наружу. Потоптавшись, некоторое время возле входа в палатку целительницы, я направился к шатру князя.

Воины охраны, увидев меня, развели копья в сторону и пропустили в шатёр. Посредине шатра горели две лампы, подвешенные к потолочной балке ярко освещая пространство шатра. За столом сидели князь и оба воеводы, Тудор и Кирон. На столе красовались закуски, огромный кувшин с вином, и большие серебряные кубки.

Огонь ламп колыхнулся от возникшего потока воздуха и все трое повернулись к входу в шатёр.

- А вот и послы вернулись, проходи, Эльхарон, присаживайся к столу и выпей с нами, - прогудел князь. Он ухватил свой кубок и подвинул его к свободному месту за столом. Затем крякнув, поднял кувшин и доверху наполнил кубок красным вином. - Пей и закусывай.

Я подошёл к столу, взял в руку кубок и, плеснув на землю несколько капель, произнёс слова, обращённые к Спасителю.

- В твои руки отдаю себя и душу свою, Спаситель! - затем повернулся к князю и громко произнёс здравицу в его честь, - доброго здоровья и долгих лет тебе, Рагон! - затем я поднял кубок к губам и удовольствием его осушил.

- А теперь садись и ешь, - Тудор пододвинул ко мне блюдо с кусками вареного в вине мяса и овощи.

Я достал из-за пояса нож, вынул его из ножен, и медленно нарезая мясо небольшими кусочками, стал отправлять их в рот и неспешно жевать. Доев очередной кусок мяса, я плеснул из кувшина вина в кубок, поднял его и тихо проговорил.

- Будь здрав, княже, - затем вылил вино в себя, прополоскал рот и сел на место.

- А теперь рассказывай, - Рагон протянул к кубку руку, наполнил его вином и уселся на своё место.

Я поочередно посмотрел на князя, затем на воевод и начал рассказ.

- Сонг Альмар встретил нас радушно, усадил за стол, накормил, напоил, а затем выслушал с чем мы к нему приехали. Беседа велась буднично, без намёка на вражду и неприязнь. Он расспрашивал нас о тебе княже, о том, что делается сейчас в нашей стране у хурагов, за морем у сакоргов и марукошей.

- А что его интересовало о нас, саккарах? - спросил Кирон.

- Война у нас или мир, почему его разведчики увидели наши войска так близко от его владений и что мы тут делаем. Спрашивал о короле Эснегиле и королеве Лаэтре.

- И что ты ответил? - задал вопрос князь.

- Сказал, что мы на своей земле и проводим осмотр окраинных земель с целью постройки ряда крепостей, чтобы прикрыть страну с восточной стороны.

- Достойный ответ, - зацокал языком Тудор. - А что ему до короля и королевы, он ведь их никогда и в глаза не видел.

- Может потому и спрашивал, что не видел их никогда. Альмар только - только как сверг своего деда и уселся на трон. Он ведь всю свою короткую жизнь прожил по ту сторону Южного моря у своей тётки. - С улыбкой высказался Кирон.

- Что тут весёлого, Кирон, что ты улыбаешься? Сакорги могли воспитать в нём только настоящего воина и правителя, жестокого и хитрого, как и они сами, - нахмурившись, сказал князь. - От такого можно ожидать чего угодно!

- Не в бровь, а в глаз, княже, - сказал я. - Так он и поступил этот Альмар. Мы почти доехали к своим землям, когда на нас напали его воины. Их было пятнадцать против нас шестерых. - После моих слов за столом повисла тишина.

Затем князь шумно выдохнул и его огромный кулак с силой опустился на поверхность стола. Кубки опрокинулись, и остатки вина пролились на стол.

- Как посмел это мальчишка так поступить с послами? - мне показалось, что из пылающих глаз князя вот-вот полетят молнии.

- И чем закончилась ваша стычка с ними, - задали один и тот же вопрос оба воеводы и тут же уставились друг на друга.

Все, затаив дыхание ждали, что я отвечу.

- Я привёз раненого Вальдера, он сейчас в палатке Лиадики. У него рубленая рана левого плеча, а остальные остались на поле боя. Нет больше Тофура, Борина, Флорана и Бали. Да упокоит их души Спаситель. Из врагов же к Альмару возвращаться не пришлось никому. Наше и их оружие, девять уцелевших лошадей, я привёл в лагерь. - После моих слов снова за столом повисла тишина

- Что говорит о Вальдере Лиадика? - спросил князь и, потянувшись за опрокинутым кубком, поставил его напротив меня. Затем он встал из-за стола, подошёл к походному сундуку, достал ещё один кубок и сел на место. - Кирон, разлей вино в кубки, помянем ушедших к Спасителю воинов.

Затем князь вызвал писца и продиктовал письмо королю. А через некоторое время из лагеря в сторону столичного города саккаров Арконы ускакал гонец.

- Иди, отдыхай Эльхарон, уже поздно, а завтра увидишь, что мы успели сделать, пока ты ездил послом, - я поднял на князя вопросительный взгляд, но он махнул рукой и добавил.