Иногда Дуг пробовал объяснить случившееся томительной жизнью в колониях, однако он явно лукавил. Скукой в центрах наблюдения не пахло. И объяснить повальное дезертирство, охватившее все шесть экспедиционных групп, был не в состоянии ни один из правителей Саквенты.
Начало положила вернувшаяся из очередного рейса разведка. На этот раз они посетили район Аляски, впервые вернувшись неполным составом. День своего возвращения - обросшие, со следами обморожений на лицах, - они превратили в день поминовения погибших. Разведчики пили из принесенных с собой фляг, с пугающим азартом рассказывали о страшном: о золотоносных карьерах, о цинге, о холоде, о массовых убийствах.
Дуг хорошо запомнил бледное лицо Кунха - начальника тогдашней экспедиции. Слушая разведчиков, он не проронил тогда ни единого слова. Серые печальные глаза его смотрели в одну точку. Он словно предвидел уже, что ожидает их в ближайшем будущем.
А через несколько дней люди стали уходить. Первой пропала разведка, потом стали исчезать эксплуатационники и ученые. Кунх выслушивал известия об исчезновениях с унылым спокойствием, даже не пытаясь предпринимать какие-либо меры. По переменам в его поведении Дуг да и многие другие всерьез заподозрили, что начальник потихоньку спивается. Астро Кеннет, координатор группы, метался между Кунхом и людьми, тщетно доказывая и уговаривая, однако все уже было предрешено.
К тому времени дистасвязь окончательно вышла из строя, и Совет пребывал в полном неведении относительно того, что же в действительности творится на Земле. Совершенно незаметно Саквента оказалась в информационном вакууме. Отчасти это пытались объяснить тогда наличием плотного магнитного панциря вокруг Земли, препятствующего прохождению дистальных волн. На регулярные депеши в течении полутора лет лишь в первые месяцы Саквента сумела ответить двумя-тремя дистаграммами. А дальше наступило молчание. Туман окутал головы, и когда впервые кто-то робко упомянул про разновременье, смутить людей это уже не могло. Критический момент наступил, участников экспедиций занимало совсем иное. Дистасводки превратились в проформу, и никого в сущности уже не интересовало, доходят они до Саквенты или нет. Но так или иначе отправляли их с прежней регулярностью, заполняя эфир успокоительной ложью, обманывая скорее не политиков Саквенты, а самих себя. И через месяц с небольшим, когда обрела жизнь программа возвращения, нервничающий Кунх, - тогда он уже практически не выбирался из лагеря, - вызвал Дуга к себе и ознакомил с приказом об эвакуации. Это был первый в истории исследования космоса приказ. До этого времени никто и никогда на Саквенте не приказывал. Так или иначе, но Дуг все понял. Ему вменялось в обязанность подготовить крейсер к отлету. Кеннет стоял тогда возле начальника, и по виду координатора Дуг догадался, что инициатива исходит от него. Сам Кунх был уже не способен на решительные шаги. Дугу ничего не оставалось делать, кроме как сосредоточенно кивать. Он не пробовал ни спорить с ними, ни переубеждать. А прямо от начальства он двинулся к своим ближайшим приятелям. Этих во всяком случае уговаривать не пришлось, - оба - и Джаммака, и Слоппер давно были за. В ту же ночь они ушли на лошадях, прихватив из разведоборудования оружие и прыгалки. Джаммака, наиболее прозорливый из троих, сразу предсказал зарождающуюся "охоту", и единодушно вся троица проголосовала за то, чтобы исчезнуть, не дожидаясь ее.
С помощью прыгалок они переместились вперед на десяток лет. Обратного хода уже не было: прыгалки срабатывали только на переход в будущее. И в новом времени, на новом месте с прилежанием истинных пионеров они принялись обустраиваться, мечтая прожить на Земле если не всю жизнь, то достаточно солидную ее часть. И эту часть судьба милостиво им подарила. Каратели из поисковых отрядов добрались до них далеко не сразу - лишь через роковые десять лет. И взять им удалось одного Дуга. Джаммаку даже не дотащили до лагеря - он истек кровью, Слоппер, по всей видимости, сумел улизнуть...
Дуг пошевелился, и упрятанные под боком пружины отозвались тугим звоном. Этот топчан был чересчур мягок для него.
И снова глаза уткнулись в низкий потолок, в мутные от пыли, чуть оплавленные по краям плафоны. Не выползающий из своего угла богомол длинный, как карандаш, вдвойне нелепый здесь, на Саквенте, иссыхал от тоски в мучительной неподвижности. Увы, не водилось тут для него ни мух, ни пауков. Каждый вечер Эрих размазывал пальцем по стене мясной фарш, и, подождав немного, богомол ковылял к своему ужину. Сегодня Эрих забыл про своего воспитанника. Клэнг велел отладить голографический проектор, и, как это ни странно, контуженный и туповатый Эрих оказался единственным смыслящим в оптике специалистом. Сумка с фильмотекой висела на вешалке у двери. Что-то там было о ракетодромах, о подходах к ангарам, о грузовых крейсерах и их управлении. Клэнг хотел, чтобы они знали о предстоящей операции все необходимое. "Кое-кому не мешало бы освежить память и потренировать мозги", - приговаривал он и при этом красноречиво поглядывал в сторону Дуга. Взгляд у Клэнга был такой же, как у Томаса. Та же прозрачная голубизна, менее всего напоминающая небо, - скорее пустоту, угарный отблеск пламени. Впрочем, на глазах сходство и завершалось. Клэнг не был гигантом и не гнул в пальцах трехдюймовые гвозди, однако он тоже умел пугать. Будучи сухоньким человечком невысокого роста, он отличался поразительной стремительностью движений и даже холодным своим взглядом он не давил на людей, а скорее обстреливал, выцеливая уязвимые места, пытаясь пробить защитную оболочку и дотянуться до души. Говорил Клэнг неприятным, режущим слух голосом. Именно он в ту первую их встречу уложил Дуга профессиональным ударом.
Дуг смутно помнил тот вечер, как смутно помнил и все последующие неотличимо похожие один на другой. Обиды его давно прошли. Не собирался протестовать он и сейчас. Они действительно должны были готовиться к операции. Во всяком случае это было интереснее, чем шлифовать взглядом стены. И если бы он разбирался в голографических проекторах, давно бы присоединился к Эриху.
С оханьем Дуг перевернулся на бок и уныло посмотрел на спящего Габриэля.
И что это за имечко - Габриэль? Не то испанское, не то откуда-то из Мексики... В этой компании все они продолжали называть друг друга земными именами. Исключение составляли разве что Дуг и Конда. Черт его знает почему, но имена их годились и на Земле. И потому в отличие от прочих, вылезая наверх, им не надо было обращаться в Паргов, Кунхов и Кеннетов. Впрочем, наверх выбиралась одна Конда. Ради собственной безопасности Дуг был вынужден мириться с подвалом.
Конда... Имя это он повторял по десятку раз на дню, внутренне поражаясь его загадочному звучанию, при этом абсолютно не понимая причин собственного небывалого волнения. Холодный взгляд девушки нимало не смущал его. Куда более смущающим обстоятельством являлось то, что приходила она как-то всегда не вовремя, обязательно заставая Дуга или пьяным или побитым. Иных же вечеров здесь не существовало. Тоска, замкнутое пространство и обилие спиртных запасов заставляли браться за бутылку. Иначе впору было завыть волком. Чем-то это напоминало давние испытания в сурдокамере, только сейчас все обстояло значительно хуже. И прежде всего потому, что терпеливыми саквентянами они уже не являлись. Тело и душу точили неведомые черви. За умопомрачительно долгий день заговорщики доходили до настоящего исступления, когда на строгие директивы Клэнга и Виктора становилось попросту наплевать. Конда проявлялась из зыбкого туманного окружения, словно ангел из облака - легкий и безмолвный, в ореоле блистающего великолепия. И всякий раз повторялось одно и то же: опухший и едва держащийся на ногах, Дуг тотчас спешил к ней, как ребенок к матери, бормоча восторженную нелепицу, порываясь вновь защитить от Клэнга, от Эриха, от всех вместе взятых. Должно быть он казался ей омерзительным, но Дуг избегал подобных мыслей. В периоды трезвости он все чаще замечал за собой, что начинает скучать по девушке. Днем она работала где-то на поверхности, вечерами иногда заглядывала к ним. Долго не видя ее, Дуг исходил от зависти к крючконосому Габриэлю, который каждую ночь умудрялся напиваться до такой степени, что хмельного заряда хватало на весь последующий день вплоть до очередного вечера и очередной попойки. На него давно махнули рукой, впрочем, как махнули рукой на всю подвальную компанию. Дуг, Эрих, Габриэль и Терентий интересовали организаторов заговора лишь в качестве "составных элементов" операции. Некой загадкой представлялась будущая роль Конды, но об этом Дугу не хотелось задумываться. Он предпочитал отгадывать иной ребус, пытаясь постичь суть человека, возглавляющего заговорщиков.
