- Я вижу, у вас в окнах темно.

- Да, конечно! - оживленно отвечает она. - Горничная отпросилась и ушла. У нас никого нет.

Мы останавливаемся и смотрим на окна дома номер два, словно никогда их раньше не видели.

- В таком случае, не пойти ли к вам? - говорю я. - Если разрешите, я посижу у двери...

Я весь дрожал и очень пожалел, что позволил себе такую смелость. Что, если она обидится и уйдет? Что, если я не увижу ее больше? Ах, мои жалкие отрепья! Я в отчаянье ждал ответа.

- Но вам, право, незачем сидеть у двери, - говорит она.

Мы стали подниматься по лестнице.

В прихожей было темно, она взяла меня за руку и повела за собой. Не нужно все время молчать, сказала она, можно разговаривать не стесняясь. Мы вошли. Зажигая свечу, - не лампу, а именно свечу, - зажигая эту свечу, она сказала с коротким смешком:

- Только вы не должны смотреть на меня. Ах, как мне стыдно. Но я никогда больше не сделаю этого.

- Чего вы больше не сделаете?

- Я никогда... нет, боже упаси... я никогда больше не стану вас целовать.

- Не станете? - сказал я, и мы оба засмеялись.

Я протянул к ней руки, а она уклонилась, выскользнула, перебежала по другую сторону стола. Некоторое время мы смотрели друг на друга, и свеча стояла между нами.

Потом она стала снимать вуаль и шляпку, а ее блестящие глаза были устремлены на меня, следили за каждым моим движением, - она боялась, как бы я не схватил ее в объятия. Я снова попытался ее настичь, споткнулся о ковер и упал; я больше не мог ступить на больную ногу. В смущении я встал.

- Боже, как вы покраснели! - сказала она. - Вам очень больно?

- Да, очень.

И мы снова стали бегать вокруг стола.

- Вы, кажется, хромаете?

- Да, я прихрамываю, но совсем немного.

- В прошлый раз у вас болел палец на руке, а теперь болит нога. Сколько же у вас всяких бед!

- Несколько дней назад меня чуть не задавил фургон.

- Чуть не задавил? Вы, верно, опять были пьяны? Господи, какую жизнь вы ведете, молодой человек! - Она погрозила мне пальцем и стала серьезна. - Давайте сядем! - сказала она. - Нет, только не у двери; вы слишком застенчивы, сядьте вон там. Вы там, а я здесь, вот так... Ах, как это скучно, когда человек застенчив! Все приходится говорить и делать самой, а от вас никакой помощи. Вот, к примеру, вы вполне могли бы положить руку на спинку моего стула, вполне могли бы сами догадаться это сделать. А если я вам это скажу, вы уставитесь на меня, как будто не верите своим ушам. Да, да, я уже не раз замечала, вот и теперь то же самое. Но не пытайтесь меня убедить, будто вы всегда так скромны, иногда вы много себе позволяете. Вы были весьма дерзки в тот день, когда, подвыпив, шли за мной до самого дома и преследовали меня своими шуточками: «Вы потеряете книгу, фрекен, вы непременно потеряете книгу, фрекен!» Ха-ха-ха! Фуй, вы были такой гадкий!

Я смущенно смотрел на нее. Сердце мое сильно стучало, кровь горячей волной разливалась по телу. Какое наслаждение снова сидеть в человеческом жилище, слушать тиканье часов и разговаривать с юной, веселой девушкой, а не бормотать что-то себе под нос.

- Почему вы молчите?

- Как вы очаровательны! - сказал я. - Вы меня покорили, совершенно покорили, я сражен на месте. Никуда не денешься. Вы - самая удивительная из всех... Порой ваши глаза так сияют, я никогда не видел столь чудесного сияния, они подобны цветам. А? Нет, я даже сравнил бы их не с цветами, но... Я страстно влюблен в вас и очень страдаю. Как вас зовут? Вы непременно должны мне сказать, как вас зовут...

- А вас как зовут? Боже, я опять чуть не забыла! Вчера я целый день думала, что нужно будет спросить вас. Нет, вовсе не целый день, я не думала о вас целый день.

- Знаете, как я прозвал вас? Я прозвал вас Илаяли. Как вам это покажется? Тут есть неуловимый звон...

- Илаяли?

- Да.

- Это на каком-нибудь иностранном языке?

- Гм!.. Нет, отнюдь нет.

- Да, это недурно.

После долгих разговоров мы назвали друг другу свои имена. Она села рядом со мной на диван, отодвинула стул ногой. И мы снова начали болтать.

- Вы даже побрились сегодня, - сказала она. - И вообще вы гораздо лучше выглядите, чем в прошлый раз, правда, вы несколько малы ростом, но не подумайте... Нет, в прошлый раз у вас был действительно невзрачный вид. К тому же палец вы перевязали какой-то отвратительной тряпкой. И в таком виде вы непременно хотели пойти куда-нибудь выпить со мной вина. Нет уж, спасибо.

- Стало быть, вы не хотели пойти со мной из-за моего жалкого вида? - спросил я.

- Нет, - сказала она и опустила глаза. - Нет, свидетель бог, не поэтому! Я об этом даже не думала.

- Послушайте, - сказал я. - Вы, конечно, полагаете, что я могу жить и святым духом, одеваться, как вам вздумается? Но я не могу, я очень, очень беден.

Она посмотрела на меня.

- Вы бедны? - переспросила она.

- Да, беден.

Пауза.

- Господи, но ведь я тоже бедна, - сказала она и гордо вскинула голову.

Каждое ее слово пьянило меня, проникало мне в душу, подобно капле вина, хотя это была самая обыкновенная девушка, говорившая на жаргоне, довольно развязная и болтливая. Она восхищала меня своей привычкой склонять голову набок и внимательно слушать, когда я говорил что-нибудь. При этом я чувствовал ее дыхание на своем лице.

- Вы знаете, дело в том... но только вы не сердитесь... Когда я лег вчера спать, я протянул к вам руку... вот так... как будто вы лежали рядом. И потом уснул.

- Вот как? Очень мило. - Пауза. - Но вы могли сделать это только на расстоянии, - ведь иначе...

- Вы думаете, иначе я не мог бы сделать этого?

- Думаю, что нет.

- Ну уж, от меня вы можете всего ожидать, - сказал я, лукаво взглянув на нее.

И обнял ее за талию.

- Всего? - переспросила она.

Она считала меня слишком уж порядочным человеком, это меня сердило и оскорбляло; я приосанился, набрался смелости и взял ее за руку. Но она преспокойно отняла руку и несколько отодвинулась от меня. Это опять лишило меня смелости, я устыдился и стал смотреть в окно. Все равно я был жалок, мне не следовало так много мнить о себе. Другое дело, если б я встретил ее раньше, когда я еще был человеком, в лучшие дни, пока дела кое-как шли. Я упал духом.