Но боги, ей так нравилось ощущать его теплое дыхание на своем пупке, это

заставляло ее дрожать от нетерпения:

— К-Кас?

Мужчина напрягся, выругавшись на языке, которого она никогда не слышала:

— Что ты сказала?

Он жестко сжал ее подбородок.

Она начала трезветь, и ее затопила паника.

— Ты не Каспион! — закричала она, толкая его в грудь.

Сигналы тревоги мелькали в ее сознании и раньше, но она стала рабыней своих

ощущений, наслаждения, разливающегося по телу от каждого его поцелуя, каждой

ласки. Она уверила себя, что его голос так огрубел от желания или же он просто пьян.

— Каспион? — прорычал он. — Так вот как это было? Ты принимала меня за

другого, когда отдавала себя так свободно!

Он сжал ее запястья в одном кулаке.

— Отпусти меня! — приказала она, пытаясь высвободиться. — Кто ты такой?

Она не могла видеть, но могла почувствовать напряжение во всем его теле, могла

слышать ярость в его голосе. Последует насилие. Она растерялась, знакомый ужас уже

поднимался в сознании.

Точно так, как прежде.

Она слишком хорошо выучила насколько уязвимо ее тело!

«Почему это продолжает происходить со мной?»

Она прошептала:

— Т-только не снова.

Но он не слушал.

Сквозь сжатые зубы он сказал:

— Я принц Треан Кристиан Дакийский. А ты — моя женщина.

Прижимая ее руки к постели над еѐ головой, он поклялся:

— После сегодняшней ночи, маленькая Невеста, ты больше никогда не спутаешь

меня с другим...

Собственнический инстинкт пылал внутри Треана, заставляя его быть

агрессивным. Необходимость отметить свою пару неудержимо возрастала, не

обязательно ради крови, но ради доминирования.

Ради обладания. «Она моя».

Он еще не укусил ее... но его контроль был расшатан.

Перешагнув черту из-за ревности, он знал, что ответит на вызов.

Она хотела другого.

«Моя женщина желала другого мужчину в своей постели».

— Невеста? В-вампир? — выкрикнула она, борясь за то, чтобы вырвать свои

запястья из его хватки. — Постой, подожди!

Он заметил пульс, трепещущий на ее шее.

Его клыки удлинились, чтобы коснуться той точки... он никогда не терял над ними

контроля, они никогда прежде не пульсировали в такой жажде пронзить плоть.

Ни один вампир не мог противиться этому искушению.

Но Дакиец был способен подождать.

По сравнению с его голодом, эта мысль была слишком слабой, чтобы оказаться

услышанной.

Он склонился ниже, раскрывая губы, чтобы облизать ее шею, инстинктивно

подготавливая ее к своему укусу.

Чуть ниже ее ожерелья, мягкая, розовая кожа манила его.

— Я чувствую твой пульс на своем языке. Ах, твоя плоть... ее вкус так изыскан.

Если ее кожа была такой на вкус, то ее кровь будет просто божественной. Горячей,

богатой, словно рай скользнет вниз по его горлу.

Вот и все. Его самоконтроль исчез...

— Не кусай меня! — молила она. — Не причиняй мне боли! «Причинить ей боль?»

— Я не хочу причинить тебе боли... я не могу остановить этого.

— П-пожалуйста, не нужно.

«Ты собираешься укусить ее? Словно какой-то взбесившийся вампир?

Ты же Дакиец, будь ты проклят богами!»

— Если у тебя есть какие-нибудь защитные силы, чародейка...

используй их...

против меня сейчас же! Останови меня.

Он услышал рыдание. Ощутил влагу на ее лице. Слезы? «Она плакала?»

Ее маленькое тело дрожало напротив его, когда она прошептала:

— Я-я не могу ос-становить тебя.

Мысль о ней в таком бедственном положении оборвала его безумие.

Каким-то образом он заставил себя остановиться и не вонзить в нее свои клыки.

За маской ее глаза метались. «Метались вслепую?»

Он помахал рукой перед ее лицом.

Ничего.

Потом он вспомнил... органы чувств чародеек были практически

такими же

слабыми, как и у смертных.

Здравый смысл шептал:

«Твоя маленькая Невеста в ужасе, не может видеть в темноте, понятия не имеет кто

в ее постели».

Инстинкт кричал: «Отметь ее! Чтобы другой мужчина не смог

взять то, что

принадлежит тебе!»

Собрав всю свою силу воли до последней унции, он отпустил ее, отдавая свою

награду.

Она подскочила, отползая через кровать подальше от него, прижав покрывало к

груди, ее глаза по-прежнему метались.

Она не могла увидеть Треана, что бы там ни было. Она действительно думала, что

он был Каспионом.

«Так что же она подумает обо мне, когда впервые окинет взглядом?»

Возможно, он не должен стоять там, на коленях, с обнаженной грудью и

высыхающим семенем в брюках, когда она будет составлять о нем первое впечатление.