Э ПИЛОГ
По прибытии в город прошло два дня. Ксюша искала всевозможные предлоги только бы оттянуть визит к любимым родственникам. Парадокс: она по ним безумно скучала всё это время, а сейчас, когда ее от них отделяет лишь телефонный звонок и менее чем одна сотня километров - вдруг поняла, что еще не готова получить по бестолковой голове за скоропалительные решения и необдуманные поступки. Больше всего Ксюша боялась смотреть в глаза брата. Сашка никогда не поймет ее мотивов, как бы старательно она не пыталась объяснить свою позицию. Для него всегда прав один человек - Он. Если так можно сказать, то для Артемьева Александра никогда не существовало авторитетов, людей на которых хотелось бы ровняться. Мама. С ней Ксане было проще. Анастасия Игоревна редко когда выходила из себя. Она Леди! Да-да, Леди - с большой буквы. Все свои эмоции она выразит взглядом и едва заметной мимикой лица: упрек, разочарование и много чего еще. А вот реакция отца на ее возвращение могла быть только одна: облегчение, что с взбалмошной дочерью всё в порядке. Сергей Геннадьевич мог выказать свое недовольство сыну, но дочери - никогда. В каком бы возрасте не была Ксения, она всегда оставалась для него маленькой принцессой. Но в любом случае прятаться от семьи вечно, Ксения не могла. Это понимала она, об этом постоянно напоминал Каминский. Вспомнив обещание себе, что собралась меняться и не прятаться от проблем, Ксюша объявила о своем желании поехать повиниться перед родственниками. Вячеслав, которому игры в прятки от семейства Артемьевых надоели до чертей, в этот же день созвонился с Сашей и с долей облегчения сдал место пребывания любимой женщины. Воспроизводить дословно все то, что высказал Александр, Слава не стал, просто предупредил Ксюшу, что ее брат не очень доволен. Не теряя времени, Каминский практически волоком вытащил Ксану из квартиры и бережно погрузил ее тело в салон автомобиля. - Ксень, я устал, - раздраженно объяснил он. - Я хочу, чтобы ты, наконец, перестала орать "ты меня не нашел!" каждый раз, когда мне на телефон звонит твой брат. Это нервы! А в твоем положении рефлексировать нельзя. Не беспокоишься о себе, так хоть о нашем ребенке подумай. Ксана молча выслушала Славу. Из всей его речи она вычленила только одно словосочетание "...о нашем ребенке...". И снова Ксюшу окутал кокон, сотканный из любви, тепла и заботы - не только по отношению к ней, но и к еще не родившемуся ребенку. Накрыв ладонью руку Каминского, которой он с силой вцепился в руль, Ксана поблагодарила его в свойственной ей манере: - Не истери, - мягко проговорила она. - Мы отлично себя чувствуем. - Да? - искренне удивился Слава. - Тогда, может, поведаешь мне, что за мифические боли мучили тебя последние тридцать шесть часов? Мозг отказывался подкидывать правдоподобные отмазки. Ксюша никогда бы не стала признаваться в том, что чуть менее двух суток спекулировала беременностью и вымышленными недугами, только бы никуда не ехать - не к родителям, не в ЗАГС. - Ты что считал?! - Я с ума сходил! - повысил голос Каминский, и резко вывернув руль вправо, остановился на обочине. - Отвали, - рявкнула Ксения, не найдя ничего лучше, как свернуть тему. - Я спать хочу. - Вот и поспи! Я хоть спокойно до дома твоих родителей доеду. Ксана могла сказать еще многое и раздуть такой скандал, что апокалипсис покажется мелочью, вот только подкатывающая к горлу тошнота не позволила ей больше раскрыть рта. Обидевшись на то, что все против нее, Ксюша поудобнее устроилась на сидении и откинула голову на кожаный подголовник. Как только она закрыла глаза, машина плавно тронулась с места, снова вливаясь в поток автомобилей на загородном шоссе. Предатель желудок успокоился через несколько минут, что позволило Ксане и в самом деле спокойно задремать. Ей ничего не снилось. На задворках сознания она слышала: как тихо работает радио, как противный голос ведущей объявляет о начале какого-то конкурса, как Каминский недовольно высказывается в адрес лихача подрезавшего их машину. Все это она слышала, но вряд ли вспомнит проснувшись, поэтому даже не старалась отложить в памяти заковыристые ругательства, что так пришлись ей по душе. - Ксень... - позвал Слава и провел рукой по бархатистому лицу. Грубая кожа пальцев и нежность прикосновения - вызвали у Ксении стадо мурашек по всему телу. Низ живота налился приятной, томящей тяжестью. Появилось желание послать всех лесом, уехать домой, связать Каминского и насиловать его, насиловать, насиловать... Уже собираясь озвучить первую часть плана вслух, Ксана открыла глаза и облизала вмиг пересохшие губы. - Вылезай, - серьезно сказал Слава и выбрался на улицу. - Черт! Черт! Черт! - Ксюша была в бешенстве. Уже дважды Каминский оставлял ее в возбужденном и неудовлетворенном состоянии. Фашист! Он даже спать с ней в одной постели отказывается. А если все-таки и приходит посреди ночи, то прижимает спиной к своей груди и не позволяет развернуться. Деспот! Да с чего он взял, что она еще не готова? Готова! Готова, мать его! Стоя на улице и хмуро поглядывая на довольного жизнью Вячеслава, Ксана размяла затекшие мышцы и направилась не к главному входу, а к окнам гостиной. - Могу я узнать, куда ты пошла? - Сейчас посмотрю, что меня ждет, а потом пойду на плаху. - Остановившись у панорамного окна, Ксюша как заправский шпион заглянула в комнату через стекло и тихо присвистнула. - Ого! Вот это ж*па. - Что там? - Видимо Каминский сам втянулся в игры Ксаны: пригнувшись, он, чуть оттеснил Ксению и сам заглянул внутрь. - И что тебя так удивило? Недовольно цокнув языком, она указала на мать стоящую у стола с маленькой фарфоровой чашечкой в руках. - Она - прокурор, готова повесить на меня деяние всех смертных грехов, вот только нужных доказательств не имеет, а голословно обвинять - себе дороже. Папа - это подкупленный мною суд присяжных. Если даже я сейчас вытворю чего-то, он скажет, что ничего не видел. Сашка... Сашка - это, сука, неподкупный, жестокий и, по его мнению, справедливый мировой судья! Он выслушает всех, но решение примет, основываясь на своих доказательствах, а они против меня. Ну, а Лешка - это народ. Чует, что происходит что-то важное, но не знает что. Поэтому сидит с умным лицом и старается не высовываться, чтобы не выгнали. "Мировой судья" видимо почувствовал взгляд, который прожигал его висок и медленно повернул голову в сторону "приговоренной к пожизненному заключению" и ее "адвокату". - Нас поймали, - грустно вздохнула Ксана. - Пойду с повинной, может срок скостят. - Ты больная, - со смехом, но, тем не менее, восхищенно выдал Каминский, выбираясь из кустов на дорожку, которая вела к входу. - Прямо целое судебное заседание увидела в лице своей семьи. - Ты сейчас тоже увидишь, когда встретишься с ними лицом к лицу, - усмехнулась Ксана и, прикрывая тылы, прошла в дом. Гробовая тишина со стороны родственников стала ей приветствием. Их лица выражали разные эмоции: Саша обещал скорую расправу; мать - кажется, упрекала; папа - как и полагалось, приготовился принять в свои отеческие объятия; и только Алексей всем своим видом выражал обиду. Последнее наблюдение взволновало Ксюшу больше всего. Даже гнев Саши остался маячить где-то на втором плане. Сейчас ее волновало только то, чем так сильно она могла обидеть эту мелюзгу. Почувствовав, как Слава в ободряющем жесте положил руки на ее талию, Ксана мотнула головой и с вызовом в глазах обвела собравшихся в гостиной взглядом. - По какому поводу сбор? - Ну ты... - Саша проглотил ругательство и со зверским выражением на лице двинулся на сестру. Ксана и вправду начала переживать за свое здоровье, но вовремя вмешался Слава. - Саш, давай на словах, - спокойно попросил он. - Точно не знаю, но где-то слышал, что ее даже отлупить сейчас нельзя. Спотыкнувшись на ровном месте, Александр перевел растерянный взгляд со спокойного Вячеслава на ликующую сестру. Еще минуту он пытался осмыслить услышанное, а потом махнул рукой и, в два шага преодолев расстояние, отделяющее его от Ксюши, крепко обнял. - Вот же дура набитая, - тихо выговаривал он. - И когда успела? - Ксана посчитала вопрос риторическим, поэтому прямо отвечать не стала. - Ну, вам тоже с Таней много времени не понадобилось, - не осталась в долгу Ксюша и не сдержала скупой слезы, чем перепугала Сашу, отца и даже мать заметно занервничала. И только Слава закатил глаза к потолку и достал одноразовые платки из кармана пиджака. Этот атрибут гигиены стал неотъемлемой частью жизни Каминского. Пока всей семьей успокаивали Ксюшу, позабылся повод, почему все здесь собрались. Именно на это рассчитывала Ксана, размазывая тушь по лицу. Ну что поделать, если она не привыкла, когда ее отчитывают. Пусть уж лучше каждый по отдельности с ней беседу проведет, чем все скопом насядут с извечными вопросами: Кто виноват и что делать? - Всех разом она явно не перекричит, а так есть маленькая вероятность, что сможет уйти от ответа. Выбравшись из цепких рук отца и матери под предлогом похода в уборную, Ксана прошла на кухню и налив себе воды жадно выпила залпом целый стакан. Слава и Саша уединились в кабинете, решая рабочие моменты, а Алексей за все время так и не подошел к Ксане ближе, чем на два метра. Негодуя, чем заслужила такой прохладный прием со стороны ребенка, она решила вызвать мелюзгу на разговор тет-а-тет. Только она закончила в голове свою мысль, как на пороге появился Алексей с огромнейшим альбомом в руках. - Почему ты уехала? - насупившись, спросил он. - Так было нужно. Лешик кивнул, хмуря лоб и подойдя, отдал альбом. - Это тебе, - только и сказал он, а потом опрометью бросился во двор. Ксюша присела за стол и с интересом начала рассматривать практически одинаковые рисунки. На всех без исключения листах было нарисовано, наверное, море. Увлекшись рассматриванием волн-барашков, полного штиля или же наоборот - шторма, Ксана не заметила, что уже не одна в кухне. - Лешка каждый день рисовал. - Взмахнув руками, поднимая в воздух все то, что лежало на столе, Ксюша отскочила к раковине и, смотря на брата с ужасом в глазах, прошипела: - Никогда больше... никогда... не смей подходить ко мне со спины. Саша удивленно вздернул брови и открыл рот, намереваясь поинтересоваться причиной столь странной просьбы, но не успел. - Ксень. - Слава стоял в дверях и протягивал руку. - Иди ко мне. Поколебавшись с минуту, она словно загипнотизированная двинулась в его сторону. Стараясь игнорировать взгляд брата, прожигающий дыру на ее спине, Ксюша ступала на раскиданные по полу листы и не замечала этого. Неприятная щекотка в груди сводила с ума, но рассказать о том, что с ней произошло, Ксения была еще не готова. Бессознательный страх заглушал разум, и только взгляд Каминского удерживал Ксюшу от полного безумия. Шаг, еще шаг... всё, она в безопасности. Повернувшись к Саше с вымученной улыбкой на лице, она позволила Славе обнять себя, закрыть от окружающего мира, от своих кошмаров, мучающих ее разум и тело всегда, когда она остается без поддержки Каминского. - Нервы. - Ага, я так и подумал. - По его лицу Ксана сразу поняла, что Сашка ни на грамм ей не поверил. Плевать. Главное ничего не успел спросить. Узнай он, что случилось, неизвестно, кому Артемьев свернет шею: ей - за глупость или нападавшему - за мысль об изнасиловании. Напряженная тишина давила на уши, хотелось закричать во все горло, чтобы разорвать эту завесу молчания - наполнить ее хоть каким-то звуком. - Мне пора. Увидимся завтра. - Артемьев, верно, смог определить, что сейчас он здесь лишний. Случилось что-то, после чего Ксана не может чувствовать себя расслабленно и защищенно в его присутствии. Она понимала, что своим поведением сильно обижает брата, но наступить на горло своим страхам пока не могла. Желая хоть как-то сгладить ситуацию, Ксюша спросила: - Ты сейчас куда? - К Тане. - Как она? - Нормально, - сухо ответил Саша. - Позвони и узнаешь. - Позвоню, - кивнула Ксения. - Саш, мне нужно от вас разрешение на вывоз Лешика из страны, - сказала она, тронув брата за руку. - Это куда вы собрались? - В Израиль. - Куда? - хором спросили Саша и Слава. - В Тель-Авив. Я обещала показать ему море, - ответила Ксана, пожав плечами. Рассматривание рисунков всколыхнуло в памяти обещание, данное Лешке в центре брата. В тот день Алексей сравнил красоту Ксюши с морем, которое видел только на картинках, а она, поддавшись лиричности момента, пообещала, что обязательно свозит его посмотреть на это чудо. - И когда? - В первых числах июня. С пузом наперевес я не поеду, так что не откладывай в долгий ящик решение этого вопроса, ... пожалуйста. - Ты убиваешь мою психику, - выдал он, усмехнувшись. - Верните мне сестру, - прокричал он, задрав голову к потолку... Благодаря легким шуткам им удалось обойти неловкость. Недавний эпизод если и не был забыт, то напряжение однозначно спало. Ксюша и Слава проводили до машины, спешащего к будущей жене Сашу и, пожелав ему сил и терпения, отправили в роддом. На этом сюрпризы дня не закончились. Поздно вечером, вернувшись домой, Ксана заявила, что после поездки к теплому морю пойдет работать на фирму Каминского. Отговаривать ее было глупо, потому что эта идея родилась в светлой голове еще по дороге из Ярославля, так что являлась хорошо обдуманным и взвешенным решением. - И кстати в Тель-Авив ты едешь с нами, - лежа в кровати предупредила Ксюша, устраивая голову на груди Каминского. - Куда же я денусь, - хмыкнул Слава, целуя ее в макушку. Внутри жила твердая уверенность, что в эту ночь он будет нагло соблазнен. Что же, так тому и быть. Ведь этого хочет его любимая женщина!
