— Ну и что будем теперь делать? — резонно спросил Михаил. — Иноземье слишком большое, чтоб все обыскать, а дети будут хорошо спрятаны теми, кому она их отдала, так как они не захотят рисковать тем, что Королеве станет известно об их вовлеченности.

— Я все еще считаю, что самое лучшее решение — подождать, когда она схватит следующего и проследить за ней, — прогрохотал Алексей. — И тогда она приведет нас прямо к проходу.

— Я не позволю ей сознательно забрать еще одного ребенка, — процедил Лиам сквозь зубы. — Мы не будем подвергать еще одного бедного родителя пройти через этот ад, если есть возможность избежать этого. Всех этих детей очень любят, и их родители ужасно страдают, ожидая узнать хотя бы, живы ли еще их дети и представляя себе каждый ужасный сценарий, который может быть.

Он знал это наверняка, так как сам проживал каждый день и ночь в ожидании, что случится что-то ужасное с того самого времени как исчез первый ребенок.

У Грегори был задумчивый вид.

— Они все ценны, не так ли? — сказал он. — Тогда зачем выбирать именно этих детей в первую очередь? В конце концов, есть всегда много человеческих детей, которые никому не нужны, и по которым не будут скучать. Даже в таком маленьком округе их должно быть достаточно, — его темные глаза были полны грусти. — Это всегда так.

Лиам хотел бы ему возразить, но, конечно, это была правда. Бедняки, у которых было больше ртов, чем они могли прокормить, богачи, у которых есть вещи поинтереснее, чем обращать внимание на своих отпрысков, незапланированный и нежеланный ребенок, заброшенные дети наркозависимых — было, по меньшей мере, двадцать детей, которые всплыли у него в голове, чьи родители были бы только счастливее без них, и это не учитывая тех, кто уже находился в фостеровских семьях (или замещающие семьи — это семьи, принимающие детей-сирот на воспитание за определенную плату и с обязательством воспитывать их до определенного возраста — прим.ред.).

— Ну и как она находит именно этих определенных детей? — спросил Михаил. — У них есть что-нибудь общее? Возможно, это как-то связано с их родителями?

— Ничего такого, что мы смогли найти, — ответил Лиам, он был весь пропитан горечью. — Но это не значит, что связи нет, просто некомпетентный шериф не смог еще ее найти.

Баба прикоснулась к его руке, и этот легкое как бабочка прикосновение почти сломило его. С грубостью он мог справиться; симпатия же может привести его в полное уныние.

— Должно быть что-то, что мы упускаем, — расстроено сказал он. — Но что?

Баба нахмурилась.

— Может мы задаем не тот вопрос, — сказала она. — Вместо "почему эти дети?" возможно мы должны спросить: Почему Майя работает на Питера Каллахана?

— Что? Каким боком это вообще как-то связано с остальным? — сказал Алексей, хватая последний кусок пирога. Лиаму пришла мысль, что если бы он знал, что здесь будет такая толпа, он бы взял два. Или даже три, учитывая размеры Алексея.

— Может, работа просто часть ее прикрытия, — предположил Михаил. — Объяснение почему она так долго здесь находится.

— Вот и я так думаю, — сказала Баба, не переставая постукивать пальцами по столу. — Почему она вообще здесь околачивается? Она может проводить большую часть времени в Иноземье, проходить через чертову дверь, которую никто из нас не может найти, хватать детей и возвращаться. Но вместо этого, она работает на Питера Каллахана в течение шести месяцев, внедряется к нему в офис и становится его доверенным помощником. Почему?

— Ну, точно не из-за его приятного общества, — сказал Лиам с сарказмом. — Этот человек — скользкий мерзавец. Возможно, хорошо причёсанный и выбритый, но все равно он — скользкий мерзавец.

— Может, поэтому он в ее вкусе, — предположил Алексей со злорадством. — Русалки вообще не славятся благодушием.

— Должно быть что-то еще, — сказала Баба, а забарабанила пальцами еще громче, пока Чудо-Юдо легонько — или не очень — куснул ее за ногу. — Что есть у Каллахана, что нужно ей?

Лиам пытался заставить свой уставший мозг сделать что-то более полезное, чем просто прокручивать одно и тоже, или тихонько бормотать про себя, как темные волосы Бабы завлекательно покачиваются прямо перед ним, только они вне досягаемости.

— Ну, Каллахан здесь уже два года, — начал он рассуждать вслух. — Он делает много всесторонних исследований в местном обществе, чтобы найти лучшие места для бурения и людей, которые с большей охотой продадут свою землю его компании. Он, без сомнения, накопил огромное количество информации. Могло там быть что-нибудь, чем она теперь пользуется?

Баба изогнула бровь.

— Хм, я об этом не подумала. Возможно, хотя я не уверена чем и как, — выстукивающие дробь пальцы застыли, а затем сжали эфес меча. — Полагаю, нам придется заглянуть в тот офис.

— О, нет, — запротестовал Лиам. Почему все эти люди предлагают что-то, что предусматривает совершение какого-то преступления? — Вы не будете вламываться в офис Питера Каллахана.

Ему не понравилась искра, которая неожиданно появилась в ее янтарных глазах.

— Серьезно. Нет. Разве нет такого способа, чтобы ты могла... эээ… магически… получить информацию из компьютеров Каллахана?

Баба качнула головой, и ее подавленность трансформировалась в усмешку.

— Прости, это невозможно. Магия и технологии не сочетаются.

Он обвел взглядом трейлер, в котором они сидели.

— А как на счет всего этого? — спросил он. — Здесь полно техники.

— Не так много как ты думаешь, — сказала Баба. — Все это место первоначально было избушкой на курьих ножках. Она добровольно поменяла форму, и чем сильнее она воспринимается как настоящая, тем более настоящей она становится. Но большинство из того, что ты видишь — все еще иллюзия, — она пожала плечами. — Но иллюзия нам сейчас не поможет — нам нужны факты. И я подозреваю, что нам придется их получать по старинке.

Ее усмешка стала шире, что заставило участиться его пульс.

— Итак, Шериф, — сказала она. — Что вы думаете о том, чтобы начать преступную жизнь?

Глава 17

Луна выглянула из-за облака и хитро покосилась на них, пока они прижимались к окну в задней части офиса Питера Каллахана.

Было где-то около двух часов ночи, и в округе была тишина, все законопослушные граждане спали под одеялами в своих постелях.

— Я не понимаю, почему этого не делают Всадники, — прошипел Лиам в ухо Бабе. Она подавила невольную дрожь, когда горячее дыхание коснулось ее шеи, и сказала себе, что это просто нервы. Вот только, конечно, это были не нервы.

— Они — сила, а не мозги, — прошептала она в ответ. — Они не будут знать что искать. И ты можешь себе представить, чтобы Алексей осторожничал внутри? Тогда было бы лучше уж послать Чудо-Юдо. Или стадо слонов в армейских ботинках.

Она искоса посмотрела на шерифа. Он переоделся в гражданскую одежду: черные джинсы и черная футболка с длинным рукавом создавали нежелательный эффект, делая его еще более привлекательным, чем обычно. Прядь русых волос снова упала на глаза, и ей пришлось подавить импульс убрать ее.

"Сосредоточься, Баба, сосредоточься".

— У меня есть вопрос поинтереснее, — добавила она. — Почему ты здесь? Я ведь просто шутила, предлагая побывать преступником, знаешь ли.

— Я знаю, — кратко ответил он, исследуя провода, которые были расположены на подоконнике.

— Ты же шериф, — настаивала она. — Предполагается, что ты должен поддерживать закон, а не нарушать его. Ты должен был остаться дома. Или хотя бы в Эйрстриме.

Он несколько раз пожал плечами едва уловимым движением.

— Я знаю эту местность и людей намного лучше, чем ты. Нет особого смысла влезать сюда в поисках информации, если у тебя нет знаний, чтобы понять что ты видишь.

Но все же — уже само по себе было плохо, что большинство людей, с которыми она подружилась за это короткое время, думали, что она какая-то злая ведьма. Но она не хотела разрушать и карьеру Лиама.