— Это что, фамилия твоя такая?

— Никак нет. Рядовой Малахов! Сегодня за день вто­рой раз, говорю, отстал от своей роты! Только что догнал, можно сказать, а они опять уехали... — Он кивнул в сто­рону пылящих вдали грузовиков. — Не судьба, видно, с ними Родине послужить... Так, может, к себе на доволь­ствие поставите, в виду мной проявленной воинской доб­лести? — добавил он с тихой надеждой. — А то я уже пол­дня как не жравши.

— Это как такое получилось, почему отстал?

— Сначала дали команду оправиться, — виновато вздохнул Малахов. — Только я из кустов вылез, а они уже тю-тю... — Он кивнул на разбитый грузовик. — А здесь вроде догнал, и вы сами видели, как они тут сидели и жда­ли, пока мы с лейтенантом уничтожим фашистских пу­леметчиков. А меня вот не подождали. Куда мне теперь деваться? Вы-то сейчас уедете, а мне дезертирство при­паяют.

— Ладно, беру с собой, на месте разберемся... А вот и наш лейтенант... — Иноземцев сразу забыл про Малахо­ва, увидев подходившего лейтенанта. — А ты молодец, лейтенант...

— Разрешите представиться, товарищ майор, лейте­нант Малютин. Только это не я, товарищ майор. Кто-то снял пулеметчика, попал ему прямо в лоб. Кстати, это были не немцы, а власовцы. Потому и дрались так упорно...

Все смотрели на обветренное лицо лейтенанта, юное и одновременно уж слишком мужественное для его воз­раста. Такое бывает только у человека, которого не сло­мили выпавшие в его возрасте и на его долю испытания, каких другим хватило бы на всю жизнь. И еще смотрели на его медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды, за­метные под его солдатской телогрейкой на ношеной гим­настерке.

— Ну раз власовцы, тогда понятно. Терять им нечего, а бежать некуда, — согласился майор Иноземцев. — Итак, куда следуем, лейтенант, куда путь держим?

Обнадеженный Малахов, переминаясь с ноги на ногу, все высматривал понравившуюся ему попутчицу и нако­нец увидел ее в том же кузове «ЗИС-5». И пока начальство разбиралось между собой, направился, хотя его никто не отпускал, в ее сторону. Старшина Безухов крякнул, заме­тив такую разболтанность, но, видя, что майор Иноземцев и бровью не повел, просто сплюнул — и тем ограничился.

— Так что после ранения и пребывания в госпитале, — докладывал меж тем лейтенант Малютин, — направлен в распоряжение штаба двести тридцать седьмой дивизии для дальнейшего прохождения службы.

— Значит, в нашу дивизию, — удовлетворенно кив­нул майор. — Я майор Иноземцев, и в настоящее время должен принять на себя обязанности командира Четыр­надцатого полка, входящего в состав нашей краснозна­менной дивизии. И мне срочно нужен офицер на долж­ность командира разведроты. Пойдете к нам?

— Если прикажут... — пожал плечами Малютин. — И если еще доеду, — добавил он, кивнув на свой «студебекер», продырявленный пулями.

— Садитесь... — майор кивнул на свою «эмку», — под­бросим куда скажете.

— Благодарю, товарищ майор... Сам как-нибудь.

— Так я не прощаюсь, — сказал Иноземцев, садясь в «эмку». — Обязательно сегодня же позвоню в штаб ди­визии, пока вас кому другому не сосватали.

— А меня? — обиженно спросил Малахов, про кото­рого, казалось, все забыли, а девушка в «ЗИС-5» все еще не удостаивала вниманием.

— Тебя тоже возьмем, — подмигнул Иноземцев, опе­редив враз посуровевшего Безухова, готового осадить новобранца. — Раз тебя пули облетают, так обязательно... Где такого еще найдешь? Ну я с вами не прощаюсь, — сказал Иноземцев лейтенанту Малютину, крепко пожав руку и глядя в глаза. — У нас, как говорил один полковой повар, за вкус не ручаюсь, но горячо будет.

Малютин кивнул, быстро влез в кузов машины, где было еще несколько солдат, возвращавшихся из госпи­таля. Они молча освободили середину пола, и лейтенант лег на спину и, чуть слышно застонав, с наслаждением вытянулся, сжав зубы и закрыв глаза.

Водитель, словно дождавшись, пока он замрет в этом положении, выжал сцепление.

4

Через час «эмка» майора Иноземцева, далеко опере­див «ЗИС-5», подкатила к штабу полка, и едва он вылез из машины, как перед ним стали навытяжку и отдали честь встречавшие офицеры. «Уже знают, что буду ими командовать, — решил про себя Иноземцев. — Так бы просто приехал — и ухом бы не повели...»

Тут же появился начштаба майор Самсонов, времен­но исполняющий обязанности комполка.

— Полк, смирно! Товарищ майор...

— Вольно, — продолжал идти, не останавливаясь, Иноземцев. — Продолжайте.

— Мы уж думали, тебя на повышение забрали в штаб корпуса, — едва поспевал за Иноземцевым Самсонов.

— Индюк тоже думал...

— А потом нам сказали, что тебя в Москву направля­ют, в Академию Генштаба, оказывается...

— Ладно, Федя, не суетись. Ты майор, и я майор. И оба исполняющие обязанности, ты сдаешь, я принимаю... Лучше скажи, как с батей могло такое случиться?

— У немцев тут объявился снайпер. Таких еще не было. Охотится исключительно на старших офицеров. Морозова спас от гибели его бинокль, отклонивший пулю. А вот глаз, говорят, потерял.

— Какой еще снайпер?.. А что же Паша Никодимов, лучший во всей дивизии стрелок? — остановился Ино­земцев. — Он-то с начала войны уже столько их снайпе­ров ликвидировал, он-то куда смотрит?

— Три дня они друг на друга охотились, — виновато сказал Самсонов. — Немец и Никодимова убил, так что вот так... Точно тебе говорю: таких снайперов у немцев еще не было.

— Пашу Никодимова убил? — остановился Инозем­цев. — Так у него самого, если не ошибаюсь, на счету две сотни фрицев — и из них полтора десятка снайперов!

— Да, самого Никодимова... Мы его уже на Героя пред­ставили, бумага в дивизию ушла.

Иноземцев нахмурился, двинулся дальше.

— Наградим посмертно. Так вот, скоро наступле­ние, — сказал он отрывисто. — Мне сказали в штабе кор­пуса, что завтра же в расположение полка прибудут офи­церы штаба корпуса и дивизии для рекогносцировки. Целая толпа полковников и генералов на передовой, представляешь? И как ты собираешься обеспечить их бе­зопасность? Ты меры принял?

— Знаю, — махнул Самсонов. — Придумаем что-нибудь... А это точно, что основной удар нанесут именно здесь, у нас?

— А ты до сих пор не знал? — остановился Инозем­цев. — Ты не ответил, какие приняты меры для безопас­ности штабных офицеров?

— Какие тут меры... Вот я им в штабе дивизии, и пол­ковнику Егорову лично, то же самое сказал: как мы смо­жем вас от этого снайпера уберечь, если мы своего батю не уберегли? Крепись, говорят, и обещали прислать ка­кого-то своего снайпера. Мол, чемпион СССР по стрельбе тридцать девятого года. Ждем с утра... — Он посмот­рел на часы. — И еще. Мы тут присмотрели нового ко­мандира разведроты вместо погибшего Медведева.

— Отставить! Я уже нашел его... Опаньки! А это кто ж такая симпатичная, почему не знаю? — Иноземцев оста­новился, заметив юную девушку с погонами связистки, чья женственная стройность сочеталась с подростковой угловатостью. — Что, это тоже новое пополнение?

Он смотрел на девушку пристально, не отрываясь, так, что та засмущалась, невольно отводя взгляд и не зная, как ответить на фривольное обращение старшего офицера.

— Прекрасных незнакомок на войне не бывает, — продолжал щуриться майор Иноземцев. — У них обяза­тельно есть должность, звание, фамилия.

— Рядовая Екатерина Соловьева... — вытянулась пе­ред начальством смущенная девушка, по-прежнему глядя в сторону. — Закончила ускоренные курсы, работаю в штабе на рации и телефонном коммутаторе.

— Как в песне: «Выходила на берег Катюша, на ши­рокий берег на крутой... — продолжал Иноземцев, и Самсонов почтительно хмыкнул. — Выходила, песню за­водила...» Ладно, потом познакомимся поближе, и все вместе споем... — утвердительно, будто приказал, закон­чил Иноземцев и быстро двинулся дальше, уже не огля­дываясь, так что Самсонов снова едва за ним успевал.

— Разве нам не хватает связисток? — отрывисто спро­сил Иноземцев.