Сюань до сих пор скучал по жене, которая умерла десять лет назад. Хворь съела ее изнутри. Сколько писем написал в ту пору Сюань, умоляя сунский двор прислать к ней доктора… Никто не приехал, и, навещая больную, наследник каждый раз заставал ее чуть слабее. В который раз мысли Сюаня потекли прочь от запретной темы. Нельзя, нельзя распалять и злить себя.

Над головой пролетел выводок уток. Сюань посмотрел на них с завистью: счастливые, могут взлетать и садиться где угодно. Свобода – вещь простая, но не оцененная теми, кто ею обладает. Наследник ежемесячно получал пособие на одежду и личные расходы. Ему выделили слуг, комнаты обставили мебелью, хотя почти каждый год переселяли. После смерти жены Сюаню позволили жить с детьми – сомнительное удовольствие, как он уже понял. При этом наследник ничего не знал ни о внешнем мире, ни о политике сунского двора. Изоляция была почти полной.

Ляо Цзин вышел из воды, с его стройного тела стекали струйки. Мускулистую грудь сын обнажил, льняные брюки на поясе так и липли к его ногам. На ветерке он покрылся гусиной кожей, вздрогнул и тряхнул длинными черными волосами. Потом быстро вытерся, глянул на отца и, как обычно, нахмурился. Двадцатилетний Ляо Цзин был у Сюаня старшим. Его и еще двоих много лет назад родители перевезли через сунскую границу. Самой младшей исполнилось двенадцать. Другой жизни девочка просто не знала. Она помахала отцу прямо из воды, и он улыбнулся. Дочерей он обожал, а вот с сыновьями не ладил.

Ляо Цзин натянул через голову простую рубашку и убрал волосы назад. Никаких знаков отличия или богатства – ни дать ни взять молодой рыбак. Сюань гадал, в каком настроении находится его сын после купания. Краем глаза он наблюдал, как Ляо Цзин идет к нему по каменистому пляжу. Порой даже не верилось, что некогда сын был веселым мальчишкой. Сюань до сих пор не забыл, как и когда он понял деликатность их положения. Тогда начались хандра и скандалы с истериками. Сюань никогда не знал, чего от него ждать.

Ляо Цзин сел на гальку и подтянул колени к груди, чтобы согреться.

– Ты обещал написать префекту. Написал? – неожиданно спросил он.

Сюань прикрыл глаза. Разговор утомил его, еще не начавшись.

– Я не обещал. И потом, префект давным-давно не отвечает мне.

Ляо Цзин скривился.

– Ну да, зачем ему? Что от тебя толку?

Молодой человек схватил горсть гальки и швырнул в воду. Одна из сестер взвизгнула, хотя камень в нее не попал, увидела, кто кидается, предостерегающе покачала головой и перебралась туда, где поглубже.

Ляо Цзин заговорил снова, чуть ли не хныча:

– Нет закона, запрещающего мне пойти в сунскую армию. Как бы ни относились к тебе, я могу добиться успеха, со временем купить себе дом… Могу жениться…

– Надеюсь, так и получится, – осторожно проговорил Сюань.

– Надеешься? Ты не написал никому, кто в состоянии помочь. Ты, как всегда, не сделал ничего. Дни тянутся так медленно, что нет сил терпеть. Будь жива мама…

– Мама умерла, – перебил Сюань, вслед за сыном повысив голос. – Я бессилен, пока этот префект не перейдет на другую должность или не умрет. По-моему, письма мои он больше не читает. Он не отвечал мне восемь… нет, десять лет!

Настроение испортилось, безмятежный день померк под злым взглядом сына.

– Лучше быть в тюрьме, чем здесь с тобой, – прошипел Ляо Цзин. – Там, по крайней мере, можно мечтать об освобождении. Здесь же надежды нет. Я должен тут состариться? Должен буду ухаживать за тобой, когда у тебя отомрет разум, а я стану никчемным и сморщенным? Не уж, я утоплюсь в озере, навязав себе на шею камень. Или тебе, отец, навяжу. Вдруг меня тогда из плена выпустят?

Горько, что у сына столько обид, но Сюань понимал его. Долгое время он чувствовал то же самое, даже сейчас порой чувствовал. Ляо Цзин занозой застрял в илистых глубинах его души, но Сюань терпел. На сей раз он отстранился физически – лишь бы больше не слушать! – встал и окликнул других детей. Вдали виднелись башни Ханчжоу, а озеро с тысячу лет назад вырыла какая-то древняя династия. К башням Сюаня подпускали редко и навещали редко…

Вдали он увидел всадников, скачущих от дороги к берегу. Сюань наблюдал за ними без особого интереса, но когда всадники повернули к ним, его апатию словно рукой смахнуло.

– Вылезайте из воды, живо! – велел он детям. – Сюда направляются воины!

Девочки закричали, а Цзюн, младший брат Ляо Цзина, выбежал из воды, роняя капли на сухие камни. Всадники скакали по извилистому берегу, и с каждым мгновением Сюань все меньше сомневался, что спешат они к нему. К сердцу потянулись ледяные клешни страха. Даже Ляо Цзин притих и нахмурился. Не исключено, что солдатам приказали уничтожить семью – отец и старший сын прекрасно это понимали.

– Ты сам кому-нибудь писал? – осведомился Сюань, не сводя глаз с приближающихся всадников.

Ляо Цзин замялся. Значит, писал. Сюань беззвучно выругался.

– Надеюсь, недоброжелателей ты сюда не вызвал. Мы ведь не среди друзей.

Всадники остановились в каких-то двадцати шагах от дрожащих девочек, и те отступили к отцу и братьям. Сюань подавил страх при виде спешившегося воина, крепкого коротыша с седыми волосами и пышущим здоровьем лицом. Коротышка перекинул поводья коню через голову и двинулся к семье.

Сюань поклонился и заметил гравировку – льва – на доспехах командира всадников. Всех знаков отличия сунской армии он не знал, но понимал, что командир преуспел во владении луком и мечом, а также сдал экзамен по военной тактике, который проводят в городских казармах.

– Воин Хун Сяовэнь к вашим услугам, – представился командир. – Мне приказано сопроводить Его Императорское Величество Сюаня, Сына Неба, в Леопардовы казармы для облачения в доспехи.

– Что? Зачем? – удивленно спросил тот.

Сяовэнь смотрел на него не мигая.

– В казармах собрались люди Его Величества, – ответил он, не отступая от канцелярита, позволяющего не обращаться к Сюаню напрямую. – Его Величество сам там появится.

Он поднял руку – подал знак всадникам, и Сюань увидел, что они привели дополнительного коня, уже под седлом.

– Его Величество отправится туда со мной сейчас же.

Ледяные щупальца снова стиснули сердце – неужели сунский император таки устал от его существования? Вдруг его отвезут к месту казни и без лишнего шума уничтожат? Но Сюань понимал, что спорить нельзя. За шестнадцать лет плена он повидал немало сунских воинов и их командиров. Потребует объяснений – Сяовэнь повторит приказ с невозмутимым безразличием, как всегда сама вежливость. Сюань уже привык: хорошим манерам сунцы не изменят ни за что.

К его удивлению, заговорил Ляо Цзин.

– Отец, я хочу с тобой, – тихо сказал он.

Сюань поморщился. Если отдан приказ о казни, на рассвете появится лишний труп. Он покачал головой, надеясь, что сын не заупрямится, но Ляо Цзин повернулся к нему.

– Как давно твоим людям позволяли собираться? Отец, дело важное. Позволь мне пойти с тобой, чем бы там все ни кончилось.

Сунский командир стоял как каменный, ничем не показывая, что слышал хоть слово. Сюань невольно глянул на него и спросил:

– Зачем я понадобился? Столько времени прошло…

Воин не ответил. Глаза у него напоминали черное стекло. Тем не менее агрессии в его позе не было. Сюань давным-давно не анализировал настроение солдат, но эти всадники опасными не казались. И он принял решение.

– Ляо Цзин, назначаю тебя йинчаном, младшим воином. Обязанности разъясню в другой раз.

Молодой человек покраснел от удовольствия, преклонил колено и опустил голову. Сюань коснулся его затылка. Несколько лет назад он не стал бы демонстрировать чувства, а сейчас не переживал из-за того, что увидят недостойные сунские воины.

– Мы готовы, – объявил он Сяовэню.

Тот чуть заметно покачал головой.

– У меня лишь один свободный конь и приказ доставить в казарму лишь Его Величество. Относительно других лиц мне ничего не приказано.

Мрачный голос сунца разбудил в Сюане гнев, который он не чувствовал уже много лет. В его положении честь и гордость не дозволены. Тем не менее он приблизился к всаднику, гневно сверкая глазами.