Морально-психологический фактор.

Из книги А.Горбатова:

На одном из совещаний со старшими офицерами я сказал, в чем, по-моему, состоит сейчас долг командира, стремящегося укрепить веру в нашу победу в сердцах солдат.

Для воинской части, ведущей в течение месяцев непрерывную борьбу в тяжелых условиях, основная сила обороны сосредоточена на переднем крае, и этой силой являются в первую очередь люди, а потом уже вооружение и боеприпасы. Люди в этой трудной обстановке нуждаются в общении со своим командиром, помогающим преодолевать усталость и сомнения. Каждое слово и поступок офицера солдаты обдумывают; они судят о внутреннем состоянии самого командира: верит ли он в победу или сомневается в ней, непоколебим он в своих убеждениях или неустойчив? Солдата обмануть нельзя — у него, как говорится, не одна, а тысяча голов. Об этом должен помнить каждый офицер. Кто желает найти путь к сердцу солдата, тот должен доказать, что не закрывает глаза на трудность положения, но абсолютно уверен, что оно совсем не безнадежное, и знает, что надо делать, чтобы добиться победы над врагом...

Хорошо известно, что в каждой войне моральное состояние войск имеет решающее значение. Во всякой войне бывали периоды успеха и неуспеха, наступления и отступления. Свои трудности мы знаем даже слишком хорошо, но не все знают, какие трудности приходится переживать немцам. Они несут большие потери, их тыл крайне для них опасен, растянутые фронты имеют много уязвимых мест, а расчет на молниеносную войну окончательно провалился. Надо, чтобы солдаты это поняли. Короче говоря, речь идет о самом главном: сохранить веру солдата в победу и провести его с этим чувством через все испытания. И в решении этой задачи откровенность и правдивость командира — решающий метод. Солдаты должны убедиться, что командир о них думает, что под их настроение не подлаживается, а говорит то, во что верит сам. Солдаты дерутся всегда гораздо лучше, если понимают обстановку. В понятие откровенности входит также и вера человека в свои силы.

· Стоишь ты чего ни будь в этом мире или нет, или ты хлюпик, слякоть и фраер дешевый? – этот вопрос не перестает задавать Бог Войны на войне мужчине, и солдату необходимо множество раз утверждаться и доказывать что он достоин звания солдата-воина. (автор)

· Упадок духа ведет к поражению, подъем же духа, воодушевление, бодрость духа и инициатива ведут к решительным действиям и в конечном счете к победе. (автор)

· Состояние духа оказывает решительное воздействие на военные силы армий.

(Клаузевиц)

Спортивная злость – ожесточенность

Ожесточенность сражения дошла до предела. (из военной хроники)

Убивать – бить на глушняк, бить точно в цель!

Уничтожать – уничтожать живую силу и боевую технику противника!

Разрушать – мосты, укрепления, коммуникации и т.д.

Приоритет Суворова гласит: Суворов считал уничтожение войск противника главной целью ведения боевых действий «Наука побеждать»

(приоритет цели, прим. авт.)

На войне солдату и офицеру следует быть в определенной степени быть созвучным Духу Войны – Духу уничтожения и разрушения – чтобы лучше выполнять боевые задачи. (автор)

· Солдату следует быть охотником, хищником по своей натуре как волк или акула в природе

· Вооружен и опасен! – показатель по боевой подготовке

Кайф. Кайф подрывника. Кайф подводника. Кайф летчика истребителя. Кайф пехотинца

· Кайф подрывника – чем больше масштаб разрушений – тем больше кайф!

· Кайф подводника – попадание торпеды!

· Кайф летчика истребителя – кайф победителя!

· Кайф пехотинца – оставить после себя кучу трупов и груды искореженной боевой техники противника!

Это кайф от достигнутых результатов – профессиональный кайф военного, радость победы.

Стойкость

Убеждения с зубами не выпадают

Генерал Красной Армии Дмитрий Михайлович Карбышев был инженером фортификатором, учёным с мировым именем, автором наиболее полных исследований в вопросах возведения полевых укреплений, разрушения инженерных заграждений в ходе наступления, форсирования рек и других водных преград. Начало войны застало Дмитрия Михайловича в штабе 3-й армии в Гродно. Через два дня он перебрался в штаб 10-й армии, вместе с которым 27 июня оказался в окружении. При попытке выйти из него с группой бойцов и командиров был тяжело контужен в районе деревни Добрейка Могилёвской области и в бессознательном состоянии оказался в плену. Обработка Карбышева начинается с первых же дней его пребывания в плену. После нескольких месяцев содержания в нечеловеческих условиях в распределительном лагере под Островом-Мазовецким, где генерал переболел тяжелой формой дизентерии, его в октябре 1941 года перевозят в лагерь близ Замостья и селят в специализированном бараке. Здесь и крыша над головой, и чистая постель, и нормальное питание: немцы были уверены, что после всего пережитого у выдающегося советского учёного возникнет чувство благодарности и он легко согласится на сотрудничество. Но это не сработало, и немцы затеяли более тонкую игру. В марте 1942 года Дмитрия Михайловича переправляют в офицерский концлагерь Хаммельбург в Баварии. Его комендант, немецкий полковник Пелит уже при первой встрече начал играть роль старого вояки, далёкого от политики и всей душой сочувствующего советскому генералу. На каждом шагу немец старался подчеркнуть свое расположение к Карбышеву, называл его своим гостем и рассыпался в любезностях. Дмитрий Михайлович не купился и на это. Более того, сумел отговорить от сотрудничества с немцами остальных пленных. Вскоре пришло распоряжение доставить строптивого генерала в Берлин – в тюрьму гестапо.

После трех недель пребывания в одиночке Дмитрия Михайловича посетил профессор Гейне Раубенгеймер – известный немецкий фортификатор, с которым Карбышев был знаком почти двадцать лет и за трудами которого пристально следил по специальным журналам и литературе. До войны они несколько раз встречались лично. То, что от имени германского командования предложил пленному советскому генералу немецкий коллега было фантастично: немедленное освобождение из лагеря, переезд на частную квартиру, полная материальная обеспеченность, доступ во все библиотеки Германии для ознакомления с новейшими материалами в любых отраслях военно-инженерного дела. Обустройство лаборатории, любое число помощников для выполнения опытно-конструкторских работ и обеспечения иных мероприятий научно-исследовательского характера, тематику которых Карбышев волен был выбирать самостоятельно. Внимательно выслушав условия сотрудничества, Дмитрий Михайлович спокойно ответил (эти слова с немецкой педантичностью зафиксированы в протоколе): «Мои убеждения не выпадают с выбитыми зубами. Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной». Раубенгеймер молча встал, поклонился и вышел из камеры. Спустя какое-то время тюремному начальству пришло распоряжение инженерного управления вермахта: «Поскольку оказалось что Карбышев насквозь пропитан большевистским духом фанатично предан идее верности воинскому долгу и патриотизма, его следует считать безнадежным в смысле возможности использования в качестве специалиста военно-инженерного дела». На документе стояла резолюция одного из фашистских бонз: «Водворить в концлагерь Флоссенбюрг для каторжных работ. Не делать никаких скидок на звание и возраст…».

В феврале 1946 года умиравший в госпитале Бемамот под Лондоном майор канадской армии Седдон де Сент Клер попросил пригласить к нему представителя советской миссии, чтобы сообщить нечто важное. «Мне осталось жить недолго, - сказал он советскому офицеру, - и меня беспокоит мысль, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической гибели советского генерала, память о котором должна жить в сердцах людей. Я говорю о генерал-лейтенанте Карбышеве, вместе с которым мне пришлось побывать в немецких лагерях».