«Да, штучка…» – встряхнул головой капитан, отгоняя наваждение. Потом выдернул ремешок-застежку из крышки седельной сумы, убрал туда загадочный предмет и рявкнул на стражника:

– У нее ничего не было! Ты понял?

– Так точно, капитан! Совсем ничего! Только эта…

– Что?

– Ну, эта, трое их было… В смысле: с ней еще два.

– Которые?

– Ну, эта… Голоногий, которого Мирох зарезал. Он к ней кинулся, кричал что-то. А еще – вон сидит, волосатый. За голоногим дернулся, еле успокоили.

Вар-ка открыл глаза и увидел прямо перед собой лошадиные ноги. Превозмогая боль в шее, он запрокинул голову и посмотрел на всадника: «Патиш, опять Патиш…»

– Развяжи его, и воды в рожу плесни. Вроде знакомый, а не разглядеть.

– Как бы он эта, того…

– Делай, что говорят! Не уйдет – светло уже! Мироху скажи, пусть остальных уводит. Ты понял?

– Так точно, капитан!

Короткий рассвет миновал. Давно догорел костер. Затихли внизу гомон и усталая ругань стражников – не многих доведут они до тюрьмы живыми. Вот-вот из-за склона Священной горы покажется солнце. Патиш закончил осмотр трупов, подошел, бросил на землю чью-то отрезанную голову и уселся на влажный от росы камень.

– Привет, варвар!

Вар-ка оставил наконец попытки привести в порядок свое тело – никак не удавалось полностью сосредоточиться. Впрочем, серьезных травм, кажется, не было, а кровь из ссадин он кое-как остановил. Заниматься собой не хотелось: больше нет Вилмы, нет Кенната… Зато есть Патиш, и он не отстанет. Капитан стражей короны совсем не изменился – по-прежнему силен и грациозен, как кошка, только седины прибавилось, да мешки под глазами. Хотя, кто знает, сколько тут прошло времени?

Вар-ка растянул разбитые губы в безрадостной улыбке:

– Все зверствуешь, Патиш? Рука-то зажила?

– Как видишь! – капитан продемонстрировал шрам на запястье – Что-то ты сильно постарел, варвар. Вроде недавно виделись?

– Для меня прошло пять лет.

– Ап… – Патиш подавился ответом и замолчал.

Он слишком долго думал над этим и вдруг, вот только теперь, цепочка выстроилась – логично и просто. Полтора года назад он встретил их здесь же – на склоне Священной горы. Задержать их тогда не удалось, и они ушли к вершине, куда не полезет ни один здравомыслящий человек. И вот, за какую-то неделю, он встретил обоих: варвар постарел, а мальчишка… А мальчишка, конечно же, стал взрослым! Он ведь узнал его, но не поверил, спросил про младшего брата! Ох, дурак! Это же он и был – тот самый пацан, который лез на него с ножом, вызывал на поединок! Да и парень узнал его тогда – в спальне Элланы! И он, Патиш, отпустил с ним дочь?! О, боги Священной горы! О, боги…

– В прошлый раз с тобой был мальчишка. Он что, тоже стал старше на пять лет?

– Конечно, стал. А как же?

– Уж не его ли я обнаружил в постели своей дочери с неделю назад, а?

– Ну, оказаться в постели с чьей-то дочерью – вполне в его стиле, но вряд ли это был он.

– Почему?

– Видишь ли… Если бы вы встретились с Женькой, то он, скорее всего, убил бы тебя. Раз ты жив, значит, это был не он.

– Интересно… Посмотри на этот город внизу, варвар! В нем одних полноценных граждан больше миллиона. И наверное, столько же всякой шушеры. Это только столица – сама Хаатика, а есть еще страна, империя. И по крайней мере половина взрослого населения была бы не прочь убить, уничтожить несчастного Патиша – жалкого капитана вспомогательного подразделения королевских войск. А Патиш еще жив. Все еще, несмотря ни на что! Даже твой сопляк-мальчишка почему-то меня не убил. Чем это я ему так не понравился, а?

– Он ненавидит тех, кто творит насилие над слабыми, над беззащитными. Мы намучились с ним: он готов убивать и калечить таких, не задумываясь о последствиях.

– Как же вы все мне надоели! – горько вздохнул капитан. – Все: и безграмотные нищие гуманисты, и высокомудрые книжники, которые ратуют за дружбу народов, не вылезая из-за своих письменных столов, – все! Ты знаешь, кто это? – Патиш пнул ногой отрезанную голову. – Знаешь? Это, между прочим, сам Ар-Матик – человек-легенда, великий борец за свободу и независимость Таашии! Начинал рядовым боевиком-партизаном. Потом возглавил народно-освободительное движение. Он и его соратники не выиграли ни одной битвы с войсками, но создали-таки независимое государство! Народные вожди успешно уничтожили половину населения собственной страны, а остальных погрузили в немыслимую нищету. Когда их наконец свергли, этот герой сбежал в Хаатику и сдался властям. Все знают, что он собственноручно убил сотни и отдавал приказы на уничтожение тысяч, но суд дал ему три года каменоломен за… избиение собственного адъютанта! Все остальное доказать не удалось. Недавно он вышел на свободу: нужно было его на ней и оставить, да? Интересно, зачем я тебе это говорю?

– Не «зачем?», а «почему?». Потому что свойство у меня такое – все мне начинают все рассказывать, а потом не знают, что с этим делать. Ты говоришь, собственно, не мне, а себе – для себя самого. А мне плевать на ваши дела! Понимаешь: плевать!! Ваши болезни знакомы, похожи и обычны – я не умею их лечить! Как и в прошлый раз, я попал сюда случайно и попытаюсь уйти при первой же возможности!

– О чем речь, дорогой? О чем речь? Конечно, уйдешь… когда-нибудь, гм… куда-нибудь! Только сначала ответишь мне на парочку вопросов. Ладно?

Вар-ка молчал, и Патиш задал первый вопрос – почти против воли, тот, который хотел оставить напоследок:

– Ты знаешь, где твой друг – этот, как его, Жен-ка? Заметь, я не спрашиваю, где он, я спрашиваю, известно ли тебе это?

– Где он сейчас, я не знаю, но думаю, что рано или поздно он вернется на базу. Правда, эта информация для тебя бесполезна.

– Почему?

– Потому что не многим дано ходить через иные миры.

– Та-а-ак! Опять про иные миры!

Патиш поднялся, подошел к лошади, сунул руку в суму:

– Это, конечно, тоже из другого мира?

«Автомат Вилмы… Магазин полный, стоит на предохранителе…» – Вар-ка сумел не дрогнуть и вяло протянул руку:

– А-а-а, это…

– Э, нет! – не подался на уловку капитан. – Ты ручки-то не тяни, не тяни! Я же вижу, что это не сковородка! Оружие?

«Эх, Вилма, Вилма!.. Вот оно и случилось. Ну ладно: тяжело делать выбор, когда он есть, а когда выбора нет…»

Вар-ка подождал, когда Патиш усядется на камень. Уныло кивнул:

– Не сковородка… Й-и-е-хх!!! – и бросил ему в лицо горсть песку!

Точнее, это было только движение и посыл, внушение – никакого песка у Вар-ка в руках не было, но эффект почти тот же.

Они начали двигаться одновременно, но Патиш отвлекся на свои глаза и первый удар пропустил: переходом голень – стопа в шею сбоку, кое-как отбил второй и пропустил третий – основанием открытой ладони в голову, под нос. Вот теперь он действительно почти ослеп от болевого шока! Но он был на ногах, он не упал, и шансы сначала сравнялись, а потом…

Словно шелуха отслоилось и осыпалось все, чему учил, что объяснял ему Женька, и Вар-ка дрался, как в юности, пытаясь захлестнуть противника своей быстротой и бескрайней яростью отчаяния.

И сошлись, переплелись на долгие десять секунд два кровавых безумия, две смерти, когда никто не обороняется, когда нападают оба…

Сторонний наблюдатель сказал бы, наверное, что капитан стражей короны уступает противнику в скорости реакции, но значительно превосходит его в технике и силе, умеет держать удар.

Ногой в коротком прыжке Патиш отбросил врага и оказался возле своей лошади. Он рискнул раскрыться на мгновение, чтобы выдернуть меч из ножен, притороченных у седла, и сразу же нанес косой рубящий удар – пусто! Противник больше не атаковал.

В два прыжка, по-обезьяньи, Вар-ка вскарабкался на откос и оказался метра на два выше противника. Они замерли друг против друга – окровавленные и страшные, почти невменяемые.

Вар-ка протрезвел первым: у него и так почти не было шансов, а теперь, когда у капитана оружие, нет тем более. За спиной склон, кусты, камни – это свобода.