Еще больше сбивало с толку то, что у мстителей действительно имелись технологии, имитировавшие способности эпиков, такие как гауссово ружье, с которым я сражался против Стального Сердца, или биодетектор, позволявший определить, является ли кто-то эпиком или нет. Я подозревал, что это также маскировка способностей Профа, но он заверил меня в обратном. Можно было убить того или иного эпика, а потом, исследовав его ДНК, создать машины, воспроизводившие его способности. Именно потому обман Профа выглядел столь достоверно.

Я перелистал скрепленные степлером записки, которые дала мне Тиа. Там я обнаружил информацию о Поляризации, которую мы собрали вскоре после ее появления в Ньюкаго.

«Эмилина Баск, – говорилось в заметках. – Бывшая администратор гостиницы. Любительница низкопробного азиатского кино. Обрела способности эпика через два года после Напасти».

Я просмотрел ее историю. Какое-то время она провела в Детройте, Мэдисоне и Литтл-Блэкстоуне. Несколько лет она входила в состав банды Статика, затем ненадолго исчезла, прежде чем появиться в Ньюкаго, чтобы убить многих из нас. Интересно, но вовсе не то, что я искал. Мне хотелось знать историю ее прежней жизни – до того, как она стала эпиком. Была ли она нарушительницей спокойствия, как и Стальное Сердце?

Этой теме было посвящено лишь несколько абзацев. После самоубийства матери ее воспитывала тетя, и это все, что было известно о ранних годах жизни Эмилины. В конце была приписка: «Судя по всему, психическая травма матери как-то связана с ее родителями».

Джип набрал скорость. Я наклонился вперед.

– Тиа?

– Гм? – Она подняла глаза от планшета, который лежал в таком же, как у меня, маскировавшем свет ящичке.

– Что это значит: «Травма матери как-то связана с ее родителями»?

– Точно не знаю, – ответила она. – То, что я тебе дала, – лишь часть сведений, которые собрал Джори. Нам он прислал только относящуюся к делу информацию.

В моих заметках о Поляризации почти ничего не было. Я снова взглянул на подсвеченный фонариком абзац.

– Не могла бы ты попросить у него остальное?

– Что тебя так интересует в мертвых эпиках? – спросила Тиа.

Проф продолжал смотреть на дорогу, но, похоже, слегка оживился.

– Помнишь Митоза? – спросил я. – Эпика, который пытался захватить Ньюкаго несколько месяцев назад?

– Конечно.

– Его слабым местом была рок-музыка, – сказал я. – Особенно его собственная.

До того как обрести способности эпика, Митоз был второстепенной рок-звездой.

– И что?

– Удивительное совпадение, ты не считаешь? Что его же собственная музыка лишала его суперспособностей? Тиа, что, если у слабых мест эпиков есть какая-то закономерность? Которую мы пока не разгадали?

– Кто-нибудь наверняка бы ее заметил, – сказал Проф.

– Вы думаете? – спросил я. – Поначалу никто даже не знал о слабостях эпиков. Они как-то не стремились всем об этом рассказывать. К тому же тогда царил всеобщий хаос.

– А сейчас по-другому? – спросила Тиа.

– Сейчас… Хаос стал законом, – сказал я. – И вообще – как давно начали действовать мстители? Как давно лористы начали собирать данные об эпиках? Всего несколько лет назад. К тому времени все знали, что слабости эпиков порой весьма странны и случайны. Что, если это не так?

Тиа коснулась экрана планшета:

– Интересный вопрос. Попрошу для тебя побольше информации о прошлом Поляризации.

Я кивнул, глядя вдоль дороги на восток. В темноте почти ничего не было видно, но на горизонте возникла туманная дымка, застигшая меня врасплох. Свет?

– Уже светает? – спросил я, сверяясь с мобильником.

– Нет, – ответил Проф. – Это город.

Новый Вавилон.

– Так скоро?

– Дэвид, мы едем уже два с лишним дня, – сказала Тиа.

– Угу, но Новилон же на другом конце страны! Я думал, это займет… Не знаю, по крайней мере неделю. Или две.

– По хорошей дороге, – усмехнулся Проф, – можно доехать даже за сутки.

Он прибавил скорость. Я вжался в сиденье, чувствуя, как подпрыгивает на рытвинах машина. Похоже, Проф хотел добраться до города до рассвета. Мы проезжали через пригороды, но мне все равно казалось, что вокруг попросту… пусто. Я ожидал увидеть множество зданий, может быть, втиснувшиеся среди них фермы. На самом же деле оказалось, что за пределами Ньюкаго… в общем-то, нет ничего.

Мир оказался одновременно и больше, и меньше, чем я представлял.

– Проф, откуда вы знаете Регалию? – выпалил я.

Тиа посмотрела на меня. Проф продолжал вести машину.

– Что ты помнишь про Регалию, Дэвид? – спросила она, возможно, просто чтобы прервать молчание. – Из своих заметок?

– Я их только что просматривал, – взволнованно проговорил я. – Она – один из самых могущественных эпиков и один из самых загадочных. Манипуляция водой, удаленное проецирование, признаки как минимум еще одной серьезной способности.

Тиа фыркнула.

– Что? – спросил я.

– Ты сейчас похож на фаната, который рассказывает про свой любимый фильм. – (Я покраснел.) – Я думала, ты ненавидишь эпиков, – сказала Тиа.

– Я их действительно ненавижу, – ответил я. «Ну разве что за исключением одного, в которого я, похоже, влюбился. И еще Профа. И наверное, Эдмунда». – Все не так просто. Да, я ненавидел Стальное Сердце. По-настоящему ненавидел – а вместе с ним, пожалуй, и всех остальных. Но я всю жизнь их изучал…

– Нельзя погрузиться во что-то с головой, – тихо сказал Проф, – не начав уважать сам предмет.

– Угу, – согласился я.

В детстве меня восхищали акулы. Я прочитал о них все книги, какие только смог найти, включая самые жуткие – с реалистичными описаниями смертей от зубов этих хищников. Мне нравилось читать о них именно потому, что они были столь опасны, столь смертоносны, столь загадочны. То же можно было сказать и об эпиках, только в гораздо большей степени. Меня приводили в восхищение существа, подобные Регалии, – таинственные, энергичные, могущественные.

– Вы не ответили на мой вопрос, – заметил я. – Откуда вы знаете Регалию?

– Я не был с ней знаком, – ответил Проф.

Я понял, что лучше не настаивать. Вскоре мы добрались до руин города побольше, но, похоже, это еще не был Новилон – сияние продолжало мерцать где-то на горизонте. Здесь царила кромешная тьма, никаких костров, не говоря уже об электричестве. И даже свечение вдали не походило на огни города – скорее, на слабое сияние, исходившее от множества освещенных поверхностей. Мы были еще слишком далеко, и вид впереди закрывали здания.

Я разглядывал проносящийся мимо пейзаж в прицел винтовки. Вокруг почти все проржавело и разваливалось, хотя этот город был больше тех, через которые мы проезжали. Что-то мне тут показалось не так.

Все слишком серое, слишком разрушенное. Слишком… ненастоящее?

«Как в кино», – понял я, вспомнив фильмы, которые смотрел вместе с другими ребятами на фабрике.

Все мы жили в Ньюкаго, городе из чистой стали. Выцветшие таблички, кирпичные стены, поленницы, – казалось, будто все они из какого-то другого мира. Раньше я видел их только в фильмах – но, как ни странно, именно их считал вполне обычными весь остальной мир.

Мы долго ехали через мертвый город – все так же по шоссе, но сбавив скорость. Видимо, Проф не хотел создавать лишнего шума. Наконец он свернул на съезд, и мы очутились в самом городе.

– Это Новилон? – тихо спросил я.

– Нет, – ответил Проф. – Это… был… Нью-Джерси. А точнее, Форт-Ли.

Мне стало не по себе. Из-за разрушенных остовов зданий за нами мог наблюдать кто угодно. Город стал гигантской могилой времен до Напасти.

– Тут так… пусто, – прошептал я, когда Проф свернул на одну из улиц.

– Многие погибли, сражаясь с эпиками, – прошептала в ответ Тиа. – Жертв стало еще больше, когда эпики начали отвечать в полную силу. Но большинство погибло во время последующего хаоса, когда цивилизация попросту… капитулировала.

– Многие избегают городов, – сказал Проф. – Здесь тяжело что-либо выращивать, к тому же города привлекают стервятников. Однако тут вовсе не так пусто, как тебе кажется.