Берега Шотландии 1499 год.

Природа разразилось такой бурей, подобной которой давно не видели древние скалы, надменно взирающие за ходом времен. Ветер пригибал к мокрой земле стволы вековых шотландских дубов, а море казалось, хочет выйти из берегов и своими волнами поглотить непокорную землю. Именно эту ночь выбрал французский корабль, чтобы найти здесь последнее пристанище…

– Несите скорее факелы, – кричал Йен МакАрок, подбегая к краю обрыва, у подножия которого разбилось судно. Море все еще бесновалось, но теперь разрешало приблизиться к себе, а смелые молодые люди пытались найти выживших в этих темных водах.

Первое, что увидел Йен, был бесформенный темный мешок, державшийся за обломок мачты. Он бросился вытаскивать его из воды, мешок оказался полуживой старухой, которая из последних сил указывала в море: – Она там, спасите мою девочку, – повторяла она как молитву.

Йен посмотрел, куда указывает женщина, но ничего не увидел. Он попытался вытащить ее из воды, но она только повторяла одну и ту же фразу, как одержимая, не переставая показывать на воду. Напрягая из последних сил зрение и борясь с дождем, мешавшим хоть что – то увидеть, он больше почувствовал, чем увидел качающийся на волнах предмет.

– Туда! – направил он лодку, – там что-то есть.

Подплыв к куску дерева, бывшего некогда частью палубы, Йен заметил маленькую ручку, вцепившуюся в него. Перегнувшись через борт лодки, мужчина без труда вытащил ребенка из воды.

– К берегу, – скомандовал он.

Только оказавшись на твердой земле, Йен сумел рассмотреть, что же такое выловил из бушующих вод. Перевернув маленькую фигурку на спину, он откинул капюшон и увидел личико в обрамлении светлых, спутанных волос, заметил, что губы ее начали синеть, но не это поразило его. Лицо девушки было поистине лицом ангела, не того, которого изображают в церкви на фреске, но того, что спускается с небес. Минуту Йен не мог ничего сделать, он только любовался этим прекрасным личиком, осторожно и нежно убирал с него прилипшие волосы, ощущая под своими грубыми пальцами нежную девичью кожу, белую, будто слоновая кость. Из ступора его вывел Рэф, стукнув по плечу и спросив о чем-то. Вернувшись с небес на землю Йен понял, что должен попытаться вернуть жизнь этому сказочному существу.

Было так хорошо и спокойно, она плыла на мягком облаке, немного покачиваясь, но вдруг облако стало больно врезаться ей в спину, ничего не понимая Натали попыталась сообразить, что же такое случилось с ее нежной небесной периной и в голову пришла мысль: корабль. Точно, это было не облако, это были волны, они налетели на скалы и пошли ко дну, значит, теперь эти проклятые скалы решили напасть и на нее, как же несправедливо, им что недостаточно одного корабля, зачем-то понадобилось еще и она. Но скалы все не отступали, волны швыряли девушку на них, как тряпичную куклу, спина болела от повторяющихся ударов, и тут горло обожгло каленым железом. Она инстинктивно попробовала сделать вдох, но в легкие будто насыпали иглы, которые впивались при малейшей попытки вздохнуть, а голо продолжало жечь. Что же случилось с ней, откуда все это?

– Она дышит! – крикнул Йен, – давай же, продолжай, – уговаривал он, выбивая из легких воду и освобождая место для воздуха, прислушиваясь к хрипам, вырывающимся из горла девушки вместо воды. Дышит, уже что то, но это только первый шаг на пути к спасению ее жизни. Милое личико нахмурилось, было видно, что любые попытки дышать сопровождаются жгучей болью, но она должна продолжать стараться, а Йен будет ей в этом помогать. И тут ее ресницы затрепетали, теперь проблемы с дыханием были уже у него, казалось стихия сжалилась над ней, но оставило навсегда свою отметку в этих глазах, цвета бушующего моря, таких же синих, как его пучина.

– Отец, – чуть слышно, одними губами, произнесла она, – папа…, – и эти прекрасные глаза закрылись.

Всего несколько секунд, а он уже тонул в глубине этих глаз, мечтая, чтобы они окутали его своим мягким теплом, и не отпускали больше никогда. Здесь, на берегу, у самой кромки воды, у него сложилось впечатление, что он дома, только заглянув в эти прекрасные глаза. Мужчина затряс головой, стараясь стряхнуть с себя наваждение, он не позволит ни одному взгляду так действовать на себя, сколь бы прекрасна не была его хозяйка, как бы не манили к себе эти глаза, обещая все наслаждения рая. Да что же это с ним такое, раньше никогда ему в голову не приходили подобные мысли, ни одна девушка не могла, просто посмотрев так околдовать его, а эта маленькая ручка с белыми, длинными пальчиками, которые лежали в его смуглой руке. Ему вдруг нестерпимо захотелось прижать их к своей щеке, к губам, согреть своим дыханием. Согреть! Эта мысль вернула его к реальности, о которой он почти забыл, и опять же, никогда такого с ним не случалось. Что же сделала с ним эта малютка, как ей это удалось? То, что так долго пытались сделать другие женщины и потерпели так много неудач. Быть может это не ангел, а напротив, она демон – посланный похитить навеки его душу, и отобрать покой? Но все эти вопросы подождут, сейчас главное позаботиться о ней, о той единственной, о ком ему уже хотелось заботиться, о той, кого ему хотелось защищать, и Йен начал злиться на море, на волны, которые все еще могут забрать столь незнакомую, но уже такую дорогую ему жизнь.

Схватив девушку на руки Йен бросился к коню, стоявшему неподалеку, вместе с девушкой он легко запрыгнул на сильное животное и резко вогнав пятки в его бока поскакал к замку. Как же приятно было держать ее в своих объятиях, прижимать к груди, чувствовать ее теплое, чуть хриплое дыхание, как же была длинна и коротка одновременно дорога к замку, как хотелось ему провести вечность, прижимая ее к себе, согревая своим теплом, такую беззащитную, такую хрупкую. Откуда у него вообще взялись такие мысли, он не знал, да и думать так было непривычно, но она и не была похожа ни на одну из виданных им женщин. Еще издали были видны огни замка, там никто не спал, готовились принять спасшихся с корабля.

– Мораг! – завопил он, – она жива, но, если не позаботиться – околеет.

Женщина поспешила на зов своего лэрда, но вместо того, чтобы вверить ее заботе девушку, он, не сбавляя шага, поднялся на второй этаж. Сама мысль о том, чтобы расстаться с ней, болезненно уколола его сердце. Йен понимал, что знахарка лучше позаботиться о незнакомке, но при одном взгляде на ее личико, только сильнее сжал объятия. Женщина следовала за ним, по ступеням, совершенно сбитая с толку таким поведением. Он ногой распахнул дверь в свою комнату и осторожно устроил девушку на кровати. Вытаскивая руку из-под ее спины, он видимо сделал ей больно, нежное личико слегка нахмурилось, а между бровей появилась морщинка. И снова эта игла в сердце, и снова борьба с собой за то, чтобы оставить ее. Не выдержав, он принялся разводить огонь в камине. Теплое одеяло – это хорошо, но воздух был немного прохладен, слишком сильно чувствовалось в нем дыханием ночи.

– Мне надо вернуться, – сказал он, обращаясь к знахарке, – там ее отец, надо узнать, жив ли он. Йен не отрывал свой взгляд от девушки, лежащей на его кровати. До этого момента, он действовал, не осознавая себя, им двигал страх за нее. Как же так получилось, что из всего замка, он выбрал для нее именно свою постель и свою комнату? У него не было ответа на этот вопрос. Мораг проследила за его взглядом и ответила, чем озадачила мужчину, ибо он уже забыл и о своих словах, и о присутствии в комнате кого бы то ни было, сейчас весь его мир был замкнут на этом маленьком беззащитном существе.

– Я позабочусь о ней, не волнуйся, ступай, делай, что должен, – ответила Мораг.

Бросив последний взгляд на девушку, Йен выбежал из комнаты. Только так он мог оставить ее, он сбежал. Первый раз в жизни он бежит и бежит не от врага, а от женщины, прекрасной малютки. Но сейчас она казалась ему страшнее самого черта, и если он не поторопится, то не сможет отойти от нее, по крайней мере, пока не будет уверен, что ее здоровью ничего не угрожает. Так мужчина уговаривал себя и на этом же с собой и согласился. А сейчас ему надо на воздух, чтобы проветрить голову, и как можно скорее.