– Глины нет, – категорически заявил Семен. – Материал отсутствует!

– О чем ты говоришь, Семхон?! Уж чего-чего, а этого добра вокруг навалом!

– Добро, да не то! – не сдавался Семен. – То, из чего я делал посуду, – это другая глина. Годится ли та, что есть поблизости, – никто не знает, а выяснять это можно очень долго.

– Мы подождем,– заверил старейшина. – Все равно ягоды еще не поспели.

– Во-от в чем дело! – догадался Семен. – Волшебного напитка захотелось, да?

– Конечно! Обещал же!

– Я?! Это когда ж такое было?! Впрочем, может, и обещал… Согласен: дело с посудой надо налаживать. Только… Только мне кажется, что проще смотаться на наше старое место, где глина знакомая и опробованная. Но как это сделать?

В ответ старейшина предложил организовать массовый поход, но Семен отказался, пообещав приду, что-нибудь получше. Задачу доставки глины он условно разделил на несколько частей и обдумывал каждую по отдельности: «Нужно продвинуться вверх по течению на сколько-то там километров. Сделать это на лодке не удастся, идти придется посуху вдоль берега, чтобы не пропустить нужное место. Знакомый опробованный пласт глины выходит на террасе противоположного берега. Допустим, реку удастся перейти или переплыть, но как доставить глину на свой берег, а потом в поселок? Много-то и не нужно – килограммов сто, – но в мешке столько не утащить. Навьючить на Варю? Мысль хорошая – приучить мамонтиху ходить под вьюками, но у этих мамонтов такие спины… В общем, не поймешь, куда эти вьюки вешать – цеплять за горб? Так они будут мешать ворочать головой…»

Итогом всех размышлений стал план: затащить на волокуше самое маленькое и легкое каноэ, загрузить его глиной и сплавиться до поселка. Варя же вполне может вернуться домой одна – не маленькая уже. При благоприятном раскладе можно обернуться дня за три… Ну, в крайнем случае, за пять.

Несколько километров прибрежных зарослей и степи, окружающей поселок, представляли собой как бы мертвую зону – животные избегали приближаться к источнику неприятного запаха, понимая, что он означает опасность. Таким образом, всем этим пастбищем Варя пользовалась единолично. Корма ей хватало с избытком, но она нуждалась в общении. Время от времени она приходила в поселок, где бродила между вигвамов и собирала у людей подачки в виде пучков травы и горстей корешков. Там она подвергалась агрессии со стороны малышей, которые таскали ее за шерсть, карабкались ей на спину, а потом съезжали вниз как с горки. Дело обычно кончалось тем, что кто-нибудь из взрослых, устав слушать визг и крики, запрягал Варю в волокушу и отправлял всю компанию за дровами – это обеспечивало несколько часов относительного покоя.

Варя сама ломала хоботом кусты и складывала их на волокушу – без различия на сырые и сухие, – а потом тянула этот ворох к поселку. Задача малышей заключалась в том, чтобы подбирать то, что валилось с волокуши. Всем было очень весело, все очень старались, но все равно по назначению попадала лишь половина груза. Варя очень любила питекантропов и Сухую Ветку, но подходить к жилищу Семена опасалась – он постоянно читал ей нотации или ругал за что-нибудь.

Логово питекантропов представляло собой гибрид землянки и вигвама, выстланный изнутри толстым слоем сухой травы. Семен там бывал довольно часто и не мог не признать, что в полуземлянке значительно чище и опрятней, чем во многих жилищах людей. Кроме того, в ней отсутствовал очаг – вечный источник дыма и копоти. Сейчас снаружи недалеко от входа была расстелена бизонья шкура. На этой шкуре копошились аж четыре человеческих детеныша, из которых к виду Homo sapiens принадлежали лишь трое, включая родного Семенова сына. Ни одной женщины поблизости не наблюдалось, зато возле шкуры переминалась с ноги на ногу лохматая Варя. Она трогала детишек шершавым раздвоенным концом хобота, дула на них и не давала сползать со шкуры на землю. Мамонтиха боязливо посмотрела на приближающегося Семена, но покинуть свой пост не решилась – осталась стоять, всем своим видом показывая, что она тут ни при чем – просто так, мимо проходила…

Семен оглядел эту идиллию: детишки вполне упитанные, чистые (обычно Мери их вылизывает языком) и довольные – они хихикали, повизгивали и хватали ручонками за хобот. «Который тут мой-то?» – вздохнул Семен и сказал вслух и «мысленно»:

– Это что за разврат такой, а? Я просто балдею с этих женщин! Им, значит, с собственными детьми возиться некогда, у них, значит, поважнее дела есть! Ну, куда они делись?!

– «Ушли…» -вздохнула Варя. Один из детей (кажется, Юрик) обхватил ручками-ножками хобот и полез по нему вверх.

– Упадет ведь! – заволновался папаша. – И куда же, интересно, они ушли?!

– «Не упадет… – Варя загнула кверху кончик хобота, не давая ребенку сползти, приподняла, покачала над шкурой и аккуратно опустила обратно. Как только он отцепился, крупный, покрытый рыжеватой шерстью Пит попытался занять вакантное место. – Они купаться ушли…»

– Ясно! – смирился с объективной реальностью Семен. – У меня к тебе дело есть.

– «За дровами я вчера ходила…»

– При чем тут дрова? За глиной пойдем – далеко!

– «Пойдем…»

– А ты лодку на волокуше потащишь! Поняла?

– «Поняла…»

– Идти придется долго, так что говори сразу: упряжь тебе жмет? В каком месте неудобно? Ты ж вон какая здоровая выросла!

– «Выросла… Спереди жмет… И справа узел…»

– Так я и думал! – огорчился Семен, «приняв» соответствующий «мыслоеобраз».-Все ремни перешивать придется. С запасом надо было делать, а то ты все растешь и растешь! Ладно, когда женщины вернутся, приходи на берег – мерку с тебя снимать будем!

– «Приду…» – пообещала послушная Варя.

Поскольку весь народ был при деле, Семен решил идти в экспедицию один. Ничего, конечно, из этого не получилось: заметив, что Семен куда-то собрался, Эрек изъявил желание отправиться вместе с ним. Точнее, он повел себя так, словно уже получил официальное приглашение. Убедить его в том, что он ошибается, не было никакой возможности. Впрочем, Семен давно уже подозревал, что во многих случаях, изображая непонимание, питекантроп просто валяет дурака: «Ну что ж, будет кому орудовать лопатой – рыть глину это не грядки вскапывать!»

Начался великий поход с великих хлопот – на первом десятке километров пришлось все время останавливаться и подгонять упряжь, чтобы Варе нигде ничего не жало и не терло. Потом выяснилось, что в поводыре она не нуждается и вполне может двигаться самостоятельно со скоростью километров десять в час, так что на ровном месте Семен вполне может сидеть верхом на перевернутой лодке (ужасно неудобно!). Однако чтоб Варя перемещалась в нужном направлении, это направление ей нужно объяснить, причем указывать ориентир вдали бесполезно – зрительно она воспринимает лишь не слишком отдаленные объекты. Когда Семен приспособился давать ей «ментальные» подсказки, выяснилось, что мамонтиха преспокойно форсирует ручьи и болота, которые считает для себя проходимыми, и при этом совершенно не заботится о состоянии груза на волокуше. Сначала Семен останавливал караван перед каждой лужей и перетаскивал часть груза на руках, потом ему это надоело, и он навьючил продукты и спальные принадлежности на Эрека – благо тех и других было мало. Потом…

Потом Варя начала капризничать. Нет, тянуть волокушу она не отказывалась, но через каждые два-три километра выяснялось, что она хочет есть, или пить, или у нее чешется бок, или ей жарко и нужно искупаться, точнее, облиться водой. Понять, что с ней происходит, Семен не мог довольно долго и уже начал беспокоиться. Сама Варя ничего объяснить не могла. В конце концов, Семена осенило: да ей же просто скучно!

Догадка полностью подтвердилась: да, просто так перебирать ногами по степи, стремясь к непонятной для нее цели, мамонтихе неинтересно. Что делать? В общем, во второй половине дня все утряслось. Караван, наверное, со стороны стал выглядеть как иллюстрация к роману ненаучной фантастики.

По степи идет молодая мамонтиха темно-бурой масти. У нее на шее, точнее, во впадине между горбом и затылком, сидит голый человек в мокасинах и с тяжелой пальмой в руках. Мамонтиха топает не просто так – за собой она тянет по траве грубую конструкцию из нескольких слег и куска толстой мамонтовой шкуры, на которой стоит кверху килем довольно кривобокая кожаная лодка. За волокушей следует приличных размеров волосатый питекантроп с мешком на спине. Груз у него немалый, однако он не мешает данному индивиду двигаться зигзагами и «собирать цветочки» на ходу – рвать колоски злаков и выдергивать из земли одному ему известные корешки.