– Ладно, – ласково улыбнулся Семен. – Не хочешь, как хочешь. Тогда уходи. Совсем. И не возвращайся. Тебя больше нет. Ты не существуешь.
Люди вокруг, казалось, перестали дышать. У Семена аж мурашки по спине пробежали – такой ужас прочел он в глазах мужчины. Правая рука его дрогнула, медленно поднялась и… И огромные темные пальцы с толстыми грязными ногтями обхватили рукоятку.
«Ну и лапищи же у них! – облегченно подумал Семен. – Для них инструменты нужно делать вдвое тяжелее».
Проблему питания тоже нужно было решать немедленно. Двигаясь по льду реки, они обнаружили труп молодого мамонта, вмерзший в лед. Сверху его изрядно погрызли хищники, но то, что осталось, тухлым не было – животное погибло в начале зимы. По сути дела, в последние дни люди питались тем, что удалось Семену вырубить топором из остатков туши. Скрепя сердце, Семен принял решение последним не делиться – если его самого начнет качать от голода, то вся затея с великим переселением народов провалится.
Занятый организацией стройки, Семен и думать забыл о волках. По окончании перехода он разрешил им заниматься своими делами, честно признавшись, что еды у него для них больше нет. На другой день после постройки первого жилища Волчонок явился сам: он хромал, морду его украшал свежезализанный шрам, а половина левого уха отсутствовала. Брюхо же его было раздуто так, что почти волочилось по снегу.
– «Охота была удачной?» – чуть иронично поинтересовался Семен.
– «Мы не охотились. Мы сражались».
– «С кем?! Здесь живет другая стая?»
– «Больше не живет».
– «Это как же? Вы всех убили (победили)?»
– «Всех, кто хотел и мог сражаться. Взяли их добычу».
Переданную вереницу «мыслеобразов» Семен перевел для себя примерно так. Местная стая загнала некое животное – скорее всего, молодого лося. Насытиться законной добычей волки спокойно не смогли, поскольку явились чужаки и предложили им вполне человеческий выбор: кошелек (в смысле – еда) или жизнь. Человеками туземцы не были и поэтому решили начать сражение – свою территорию и свою добычу нужно защищать. Общую картину событий, переданную в восприятии одного из главных участников, Семен восстановить не смог. Кажется, Волчонок лично загрыз местного вожака. Пришлось поинтересоваться:
– «Они хорошо сражались?»
– «Хорошо. Но у нас оказалось больше сильных».
«Все ясно, – мысленно усмехнулся Семен. -Аборигенов подвела устоявшаяся структура стаи. Доминирующий самец-вожак убивает или изгоняет молодых, которые становятся для него опасными. И неважно, насколько силен он сам, главное, чтоб остальные были слабее и на его власть не претендовали. А вот в нашей "стае" этот милый волчий закон нарушен, поскольку вожак вроде как я, который абсолютно (несопоставимо!) сильнее всех и потому никого не изгоняет. Так что получилось, наверное, восемь полноценных бойцов из упряжки против трех-четы-рех местных, сколько бы их ни было на самом деле».
– «Кто из наших побежден (убит?)»
– «Двое».
Волчонок не назвал цифру, а передал «образы», в которых основным был запах, а не внешний, так сказать, вид. Тем не менее Семен смог опознать погибших – молодой волк, работавший во второй паре слева, и лохматый пес-полукровка – правый в последней паре.
– «Мне жаль их. Что с остальными местными (изгнаны или убиты)?»
– «Ждут тебя (твоего решения)».
– «Пусть остаются, – решил судьбу туземцев Семен. Новая мысль пришла ему в голову, и он решил рискнуть: – Кто-то из них (из местных) может заменить в упряжке погибших?»
– «Заставим (это не вопрос)».
– «Хорошо (я доволен). Поделись добычей с самками и детенышами нашей стаи».
– «Готов».
– А вот этого не надо! – сказал Семен вслух и принялся «ментально» объяснять собеседнику, что имеет в виду вовсе не отрыгивание пищи, как обычно делают волки, когда кормят молодняк.
Пришлось изрядно помучиться, но, в конце концов, удалось организовать и поездку за остатками лосиной туши, и знакомство с новыми членами «стаи». Лось, вообще-то, оказался не мелким, но едоков вокруг было предостаточно, так что людям (неандертальцам) достались лишь огрызки и костный мозг. Как ни крути, а получалось, что нужно организовывать нормальную добычу мяса. Зимняя охота для волков трудна – им бы самим прокормиться.
Пришлось Семену строить возле солонца схрон – некое подобие шалаша, в котором можно сидеть и ждать, когда какая-нибудь зверюга подойдет на расстояние выстрела. Все бы ничего, но сидеть нужно долго и, по возможности, неподвижно. Это зимой-то! Любой неандерталец может замереть в засаде на сутки (и не одни!), но вот стрелять…
В общем, первый раз мерзнуть на солонце Семену пришлось самому. Он собрал всю теплую одежду, притащил с собой спальный мешок, чтобы сидеть на нем, расположился поудобней и погрузился в размышления:
«…Со временем, конечно, обстановка прояснится: станут известны места обитания животных, их основные пути перемещений, а сейчас… Сейчас нужно людей кормить самому или… Или дать им стрелковое оружие. Передать ТАКОЕ оружие в руки исконных врагов кроманьонских племен?! Технически это трудно, но, кажется, выполнимо. А ведь я – ло-урин. Без притворства, без лицедейства и прочего, я действительно чувствую себя членом кроманьонского племени лоуринов! И большего вреда или ущерба, чем хьюгги, кажется, никто мне за всю жизнь не нанес. Ну, если только Ельцин…
По всем законам природы, по всем правилам жизни неандертальцы, как вид людей, должны исчезнуть с лица земли. Для них просто не осталось на ней места. И это, по сути, даже не вина пришельцев-инопланетян. Они лишь ускорили процесс, который без их вмешательства продолжался бы тысячи лет. Что же я делаю: пытаюсь продлить агонию биологического вида или беру на себя роль Творца Вседержителя?
– Не-ет, – усмехнулся Семен собственным мыслям, – мои инопланетные "друзья" твердили, что их главный принцип – дать людям дополнительные возможности, увеличить, так сказать, их свободу выбора. Что же мешает мне действовать так же? Ведь эти неандертальцы – люди, и, значит, имеют право на выбор. И потом: арбалет – это не кремневый наконечник и не каменное рубило, которое можно воспроизвести в бесконечном количестве копий».
Семен просидел в шалаше часов 5-6 и уже начал подумывать, что это сооружение отпугивает животных. Или, может быть, слишком силен человеческий запах, и нужно все вокруг засыпать оленьим пометом? Антилопы (олени?) пришли уже под вечер – аж пять штук. Прежде чем они поняли, в чем тут дело, Семен успел выстрелить трижды, правда, в последний раз промахнулся. Обеих убитых косуль он стащил со склона подальше от звериной тропы, напился крови и съел печень. Потом он не меньше часа рылся в снегу, пытаясь найти третий болт, и при этом мучительно икал от переедания.
На другой день строительные работы на стоянке были прекращены. Заготовленные бревна и слеги Семен приказал втыкать вертикально в снег и крепить камнями так, чтобы получилось некое подобие стенки без щелей и просветов. Когда мишень была готова, мужской части населения велено было собраться на огневом рубеже. Десять мужчин и два подростка с ужасом смотрели на магический предмет в руках земного воплощения (или чего там?) великого Аммы.
– Сейчас каждый из вас прикоснется, подержит в руках вот эту штуку. Скрывать не стану: у предков ваших такой не было и быть не могло. Вы первые темаги, которые войдут с ней в контакт. Для ваших потомков в ней уже не будет опасности. Дело, конечно, добровольное – все, кто слишком сильно боится, могут уходить. Насовсем, разумеется.
Быть изгнанными никто не захотел – арбалет и болт пошли по рукам. «Это как лишение невинности, – усмехнулся про себя Семен. – Волнительно первый раз, а потом уже легче и даже интересно».
Затем началось самое смешное: освоение манипуляций, которые нужно проделать, чтобы натянуть тетиву. Хью был в этом деле не помощник, поскольку обращаться с арбалетом тоже не умел. В качестве «жертвы» Семен избрал Седого, который казался наиболее разумным среди этой публики.
