Она вздыхает и садится на диван.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не взялась за свои дерьмовые шуточки…

— Ответь мне, сучка!

— Чудненько. Я не знаю. Как мы называем три холма на земле?

— Отверстия.

— Что? Я не понимаю.

— Ну, ты дурочка, что ли. Как мы называем три отверстия в земле?

Она фыркает:

— Ох, ну я не знаю. Скажи мне.

— Ну, ну, ну (прим. — в англ. языке Well, well, well обычно переводят «Ну, ну, ну»; обычно так говорят, когда видят что-то интересное и т.п. Но также слово well можно перевести как колодец, ямка и т.д.), — хрюкаю я, эта свинская фигня и правда становится моей проблемой. Мари просто моргает. — Нет? Не дошло? — я опять смеюсь. — Давай же. Так и не дошло? Хочу отправить этот прикол Джейкобу.

Майя: Как мы называем три отверстия в земле? 

Джейкоб: Серьезно... Ты снова пытаешься пошутить 

Майя: Почему вы с Мари всегда портите мои шутки? 

Джейкоб: «Вздыхаю»... итак, как мы называем три отверстия в земле? Я просто должен знать. 

Майя: Ну, ну, ну. Но скажи это сексуальным голосом и приподними бровь. 

Джейкоб: Иногда я задаюсь вопросом... 

Майя: Ты не должен, ты можешь пораниться. 

Джейкоб: Ты мне сейчас очень не нравишься. 

Майя: Вранье. Настоящее вранье. 

Джейкоб: Ты живешь, чтобы усложнять мне жизнь? 

Майя: Хе-хе, как-то Джеймс спросил меня то же самое. И нет — я живу, чтобы сделать ее интересной! ;) 

Джейкоб: Я предпочел бы, чтобы мы говорили об обнаженке.

 Майя: Я предпочла бы, чтобы ты не разговаривал вообще... Ох, надо идти, Мари вздыхает и топает ногой. 

Джейкоб: Так же, как и я, принцесса. Как и я. 

Я смеюсь и закрываю свою сумку.

— Так. Где мой кофе?

***

— Как ты смотришь на то, что мы сегодня вечером сходим на ужин? Моя мама пригласила нас, — говорит Джеймс, когда мы обедаем.

Я пожимаю плечами.

— Звучит неплохо. Мне нравится. В какое время?

— Восемь.

Он уходит, и я заканчиваю работу. Я иду на встречу с одним из моих парней, который создал органическую косметику для детей. Готовую для продажи. Если бы он презентовал мне ее неделю назад, я бы выпнула его из своего кабинета. Теперь я хочу целую сумку этой косметики для Амелии. Она сделана без химии и легко смывается. Я пробую ее и затем кладу обратно в симпатичные сумочки, в которых она идет. Стоит добавить, что Джеральд покинул мой офис пораженным и радостным. Если бы он показал мне этот проект месяца два назад, то я бы точно погнала его метлой из своего кабинета.

Я прячу косметику в своей сумке и когда возвращаюсь домой, запихиваю сумку в гардеробную, запрыгиваю в душ и переодеваюсь к ужину. Я выбираю великолепное черное платье от «Армани». Оно обтягивает бедра, длиной до колен и с разрезом до бедра.

В глазах Джеймса вспыхивает похоть, я уверена, что и в моих тоже, потому что он чертовски привлекателен. Его костюм — черный и идеально подходит ему, а его белая рубашка, будто из рекламы стирального порошка «Daz», еще на нем галстук-бабочка золотистого цвета. Он так подходит к его цвету глаз.

Мы смеемся и болтаем о том, как прошел рабочий день, пока я зализываю его волосы назад небольшим количеством воска. Он — настоящее мужское совершенство. Я наклоняюсь вперед и целую его в шею, он удовлетворенно вздыхает и затем спрашивает то, что будет преследовать меня весь вечер.

— Малышка, ты спишь с кем-то?

Мои брови ползут вверх, и я роняю расческу за пол.

— Нет. Конечно же, нет. Почему ты такое спрашиваешь?

— Ты ведешь себя странно. Виновато даже.

Я улыбаюсь и целую его в губы.

— Дорогой, у меня все болит, чтобы заниматься сексом, и если бы я решила вступить в связь, то сделала бы это с маленьким Джеймсом.

Он не выглядит убежденным. Я планирую хорошенько его убедить, когда мы вернемся домой. А сейчас я забираюсь к нему на колени, кладу его руки себе на попу и целую его со всей любовью.

— Я не хочу потерять тебя, — шепчет он.

Я не уверена, что должна была услышать это, поэтому молчу и вновь целую его, пока мы ждем машину.

— Я принесла вам кое-что, — улыбается Сильвия, когда Джеймс отодвигает мне стул, как истинный джентльмен. — Я уже заказала для вас обоих.

— Отдавай мой подарок, Сильвия! — шучу я и складываю руки перед собой.

— Можешь ты хоть к чему-нибудь относиться серьезно?

Я могу сказать, что она шутит. А поэтому, я просто игнорирую ее заявление и вытягиваю руки перед собой, как маленький ребенок. Она закатывает глаза и протягивает мне бумажный пакет. Я открываю его и вытаскиваю... детские пинетки, белое детское одеяло, белую кофточку и белую шапочку.

— Мама, — шипит Джеймс, а я смотрю на крошечные вещи.

Я слышу нотки юмора в его голосе.

Сильвия сияет от гордости.

— Я не смогла удержаться.

Я запихиваю детские вещи обратно в пакет и вздыхаю.

— Хорошо. Давайте заключим с вами сделку. Если вы отстанете от меня со своими этими штуками о ребенке, то через шесть месяцев я прекращу принимать таблетки. Таким образом, у нас будет время на достойный медовый месяц, устроить все в офисе, чтобы было больше времени дома, и найдем того, кто заменит меня, чтобы я могла пойти в нормальный декрет.

Они оба смотрят на меня с широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами.

Широкая улыбка появляется на лице Джеймса.

— Ты имеешь в виду это? Шесть месяцев?

— Да.

— Как же я люблю тебя, — он смеется и прижимает свои губы к моим. — Ты как, мама?

Я смотрю на Сильвию и ахаю, когда вижу слезы в ее глазах. Она кивает, глядя прямо на свою тарелку.

— У меня никогда не было в семье новорожденного. Я не могла забеременеть и моя сестра тоже. А мой племянник гей и теперь живет в Англии, — она смотрит на меня. — Спасибо тебе, Майя. Я буду в состоянии наслаждаться внуками, не будучи слишком старой, чтобы передвигаться.

— Я не могу поверить, что через полтора года я могу стать отцом, — усмехается он и смотрит в потолок. — Мне определенно повезло.

— Так, давайте сменим тему, — смеюсь я и делаю глоток водки с клюквой. — Скажи-ка мне, когда мне придется идти на следующий ланч?

К счастью, другого ланча не будет в течение двух недель. Сильвия закатывает глаза, когда я победно вскидываю кулак, а Джеймс спрашивает, почему я ненавижу ланчи. Этот смехотворный вопрос заставляет меня и мою свекровь поднять брови. Мы объясняем ему, что это кучка самодовольных старушек, которые думают, что быть геем, негром или не иметь столько же денег — это очень отвратительно. Некоторые из них милые, но остальные — ханжи.

К концу вечера Сильвия смешит меня рассказами о детских выходках Джеймса. Я спрашиваю, почему она усыновила его — уже взрослого ребенка, а не какого-нибудь малыша. Я боялась, что обижу ее своим вопросом, но она лишь улыбнулась и ответила:

— Сначала я хотела малыша, а кто не хочет? Но я влюбилась в него с первого взгляда. Так же, как и его отец. Я помню, как он сидел в углу и дулся, потому что считал, что никто не захочет усыновить его. Это было просто душераздирающе. Лучшее решение в моей жизни.

Я сжимаю руку Джеймса, я рада быть частью такого прекрасного момента. Не думаю, что смогу забыть это. Такой милый момент между матерью и сыном.

Когда мы приезжаем домой, я ложусь в постель в розовой шелковой сорочке, наблюдая за тем, как мой великолепный муженек скачет по комнате, пытаясь снять с себя обувь. Он красивый. Каждый дюйм его тела — мой, и я планирую изучить его, когда мне станет лучше.

— Мы правда попробуем зачать ребенка через шесть месяцев? — спрашивает Джеймс, когда я ложусь ему на грудь.

— Мы не будем пробовать, мы просто позволим природе сделать все по-своему. Я не собираюсь сходить с ума и начинать высчитывать дни овуляции. Мы просто перестанем предохраняться и посмотрим, что случится, — бормочу я сквозь сон. — А теперь спи.