Человек пять улепетывало в сторону деревни. Еще тройка уцелевших гансов, трусила аккурат в мою сторону. Причем, целенаправленными их действия можно было назвать только с большой натяжкой. Даже отсюда было хорошо различимы раззявленные в беззвучном крике рты, распахнутые, по пять копеек, выпученные от ужаса глаза, вихляющие, в разные стороны, конечности.

– Натерпелись, бедненькие, – лицемерно посочувствовал я, – ну идите к папочке, папочка вас пожалеет.

Хлоп!

Задний, из бегущих упал.

– Одного вылечили, – прокомментировал я удачное попадание.

Хлоп!

Второй запрокинулся навзничь.

– Отмучился бедолага, – констатировал я факт.

Первому, из бегущих, судьба товарищей была глубоко по барабану. Слишком уж он был озабочен собственной судьбой. Животный инстинкт самосохранения уводил его как можно дальше от опасного места. Правда, к его неудаче, вел он его прямо к оврагу, в котором я затихарился. И, судя по траектории движения, через несколько секунд он свалится прямо мне на голову.

– Бля! Так и есть. Чуть, сука, на башку мне не наступил, – выругался я, – но повезло тебе, кучерявый, немного промахнулся. А потому, живи, разрешаю.

И с этими словами приголубил немца по лысой голове, лежавшей рядом по случаю, сучковатой палкой. Тот упал, обливаясь кровью, видимо все-таки одним из сучков поранил ему кожу головы.

– А не хрен без головного убора по жаре бегать, – попенял я ему за потерю штатного имущества, – а то солнышко голову напечет. Отдыхай пока!

И сноровисто стянул конечности, припасенными, как раз для такого случая, пластиковыми стяжками для подвязки проводов. Которыми, перед самым выходом, набил полный карман. На всякий пожарный. Как видно, пригодились.

– Вообще-то, вещь эта многофункциональная. Очень удобная в хозяйстве и, что характерно, много места не занимает, да и весит всего ничего.

Можно, как в данном случае, в качестве наручников использовать. А доведется, в качестве кровоостанавливающего жгута сойдет. Или шашку толовую к чему-нибудь прифигачить. Да мало ли еще?

Немца решил попридержать для душевного разговора, на досуге.

– Вдруг да чего интересного расскажет. Мало ли что. Чем черт не шутит, когда ангелы отдыхают? Хотя это вряд ли. Оперативная обстановка данного участка фронта, на много дней вперед, забита в памяти компьютера. Так же как и весь расклад по основным используемым силам и средствам.

А что может знать простой солдат? Даже, если он какой-нибудь ваффенмейстергехильфе – гефрайтер! Вот то-то и оно.

– Но, то, что касается воинского звания, это чистая правда. Потому что, в ходе подготовки, я довольно таки подробно осветил этот вопрос. И ужаснулся. Настолько все это непривычно звучит для русского уха.

И если в портяночной пехоте, хотя откуда в просвещенной Европе знают, что в плане гигиены портянки гораздо предпочтительней носков. Так вот, в немецкой инфантерии Вермахта, звания еще туда сюда. Даже чем-то, отдаленно напоминают звания принятые в армии царской России. В SS похуже, но тут главное привыкнуть к месту и не к месту фюрера упоминать. Чтоб ему на том свете раскаленные сковородки лизать. Но вот что творилось со званиями во вспомогательных частях. Это что-то с чем-то.

– Без слез не взглянешь и без поллитра не разберешься. А после поллитры и не выговоришь.

Вот взять того же, вышеназванного ваффенмейстергехильфе – гефрайтера. По отдельности, вроде все понятно: ваффен – оружие, мейстер – мастер, гехильфе – помощник, соответственно гефрайтер – обозначает принадлежность к артиллерийскому роду войск. Соответственно – помощник артиллерийского оружейного мастера. Но вот все вместе, да без пропусков, так и язык сломать можно.

– Сами попробуйте, без продыху, выговорить – ваффенмейстергехильфегефрайтер! Только водителей на трезвость проверять.

И такая петрушка повсеместно: что в артиллерии, что в саперах, что в кавалерии. Как только сами не путались.

– А ведь, если учитывать, какое значение в Вермахте придавалось официозу в общении, то и времени это отнимало немеренно. Не то, что в более поздние времена, в славных рядах Советской Армии: "Товарищ генерал! К тебе жена пришел!"

Но, что-то меня не в ту сторону стало уводить, а время, между тем, утекает как песок сквозь пальцы. А ведь бумкнуло-то, довольно неслабо. Гораздо сильнее, чем воздушный шарик, под Пятачком. И мало вероятно, что на такой грохот не подтянется народец, из числа наиболее любопытных. И не факт, что они не сбегутся в таком количестве, что станет непосильной ношей для моих хилых плеч. Даже не смотря на все мои технические преимущества.

– Второй раз фокус, со взрывом, наверняка больше не прокатит. Да и взрываться то, особенно больше нечему. Поэтому ноги в руки и вперед.

Настегав себя подобным образом, я подорвался с насиженного, вернее належанного места, и порысил в сторону батареи. При этом внимательно глядя по сторонам и особенно под ноги, чтобы ненароком не наступить на чью-нибудь тушку. Или, не дай Бог, на неразорвавшийся снаряд. Они, в особенности после такого потрясения, вещи жутко не стабильные.

– Кто его знает, какой малости ему не хватило для детонации?

Рассуждая подобным образом, и, при этом, не прекращая движения, закинул автомат за спину, а из набедренных кобур, достал оружие, более пригодное для боя на короткой дистанции. А именно, австрийский автоматический пистолет Глок 18, в количестве двух экземпляров. Оба снабжены глушителями и магазинами повышенной ёмкости, на 33 девяти миллиметровых патрона, системы Парабеллум. Да еще, к тому же, и дополнительно оборудованные лазерными целеуказателями. Отличительной особенностью данной модели являлось наличие переводчика режима стрельбы, что позволяет вести огонь, как одиночными выстрелами, так и очередями. Причем, учитывая сравнительно небольшой вес, который составляет всего 620 грамм, без патронов. И очень высокий темп стрельбы, достигающий 1200 выстрелов в минуту, что позволяет опустошить магазин за 1,5 секунды, то мало что может сравниться с ним, в бою, на короткой дистанции. А, тем более, стоящий на вооружении Германской армии MP-38/40, с его 400 выс/мин и 5 кг. веса.

– Пока противник его поднимет, то уже будет нашпигован пулями, как фаршированная утка черносливом. Да и откуда взяться им в артиллерийской части. То, что немецкие солдаты были сплошь и рядом вооружены автоматическим оружием, это не более чем миф. На всю батарею, от силы, штук пять наберется. Да пара пулеметов. Поскольку основное оружие артиллериста – пушка, а в качестве личного, максимум карабин Karabiner 98 kurz, сокращенно Kar 98kr, на базе основной винтовки Mauser Gewehr 98.

Поставил переводчик режима одного пистолета на автоматический огонь и взял его в левую руку. Для подстраховки. Другой, с переводчиком в режиме одиночной стрельбы, соответственно в правую. И, перемещаясь, от укрытия к укрытию, приступил к осмотру и поиску недобитков.

Обход вражеской позиции я начал по спирали, сначала обходя по большому кругу, постепенно смещаясь к центру. И, в самом начале, такая тактика, принесла свои плоды. В первую очередь проверил кухню, включая обслуживающий персонал и посетителей. Никому из них правка не требовалась.

Зато дальше, когда я, обогнув кухню, с доваривающимся, на медленном огне, поваром, приблизился к стоящему поодаль грузовику, который, наверняка относился к тыловому обеспечению, а потому незначительно пострадавшему, то услышал стон. Стон доносился из кузова.

Я приблизился и осторожно заглянул в кузов. Глазам моим открылась чудная картина. Два немца лежали в обнимку, что наводило подозрение о не традиционности их сексуальной ориентации. Причем оба были плотно замотаны в различное тряпье, которым, в избытке, было усыпано дно грузовика. Здесь же валялись и сапоги, и шинели и элементы снаряжения, среди которого я без труда опознал котелки, всевозможные чехлы, фляжки, противогазы, ремни и др. Вещевое имущество, видимо и спасло бедолаг от фатальных повреждений, послужив своеобразным буфером от ударной волны, но, к их несчастью, не надолго.