Время шло, но никакой реакции немцев пока не наблюдалось. Со стороны села, занятого фашистами, не доносилось ни звука. Собак фрицы убивали сразу, а домашнюю скотину и птицу, наверное, уже всю съели.
Чтобы не терять времени даром, я решил попробовать снять орудийные прицелы. Это все равно лучше, чем просто разбить им оптику. В ходе предстоящего зимнего наступления Красная армия захватит много трофейной техники, в том числе сравнительно исправной, и тогда наши прицелы очень пригодятся. Дело оказалось нетрудным. Поискав немного, я легко смог найти ручку, которая позволяла снять панораму с кронштейна. Со 150-миллиметровыми гаубицами пришлось повозиться подольше, но и эта задача оказалась вполне решаема. Но, завладев прицелами, я не захотел останавливаться, и мой алчный взор упал на затворы. Хорошо бы их тоже не выводить из строя, а унести собой. И вот тут я пожалел, что не расспросил кого-нибудь из офицеров. Знание языка в этом случае не потребовалось бы, все можно объяснить жестами. Но что поделаешь, не имея никакого опыта командования, я все время что-нибудь забываю.
Прождав обещанное время и накинув еще минут десять на всякие непредвиденные обстоятельства, я отдал команду. Имея достаточный запас гранат, мне было не жалко потратить на каждое орудие по две штуки. Мы заранее засунули «колотушки» в казенники, и теперь оставалось только выдернуть вытяжной шнур, быстро захлопнуть затвор и отбежать подальше. Вчетвером мы сделали три таких гранатных залпа, а потом повторили процедуру, но уже с дульной стороны ствола. Результат нас вполне устроил. У нескольких орудий дуло просто разорвало на лепестки, а у остальных пошли трещины, гарантированно делавшие ствол непригодным к стрельбе. После этого настала очередь автотранспорта. Все болееменее ценное наша трофейная команда из них уже выгребла, даже шоколадки, которые предусмотрительные водители прятали за сиденьем. Но все равно было жалко взрывать «мерсы» и «опели». Только одной легковушке повезло избежать всеобщей участи и остаться жить в качестве трофея. Везучей машиной был маленький внедорожник. Передние сиденья в нем закрывались брезентом, а сзади находился маленький открытый кузов, с установленными в нем двумя спаренными пулеметами. Просто идеальная машина для командира полка, которому я и собирался ее потом презентовать. Можно и небольшие грузы перевозить, и два-три человека охраны.
Уничтожив и запалив всю вражескую технику, мы с комфортом разместились в машине, но не успели проехать и десяти метров, как Стрелин вдруг насторожился и крикнул мне:
– Командир, выключи двигатель.
Я ничего опасного не видел, но мотор тут же послушно заглушил. Сержант молча показал рукой в сторону дороги, откуда приехали вражеские батареи, и, прислушавшись, я уловил сквозь треск пламени натруженное гудение двигателя. Видимо, дорога там проходит через болотистую низину, и автомобилю приходится проезжать через грязь, газуя на высоких оборотах. К счастью, судя по звуку, машина шла одна, и уже находилась довольно близко. Если бы не яркое пламя костров, в которые превратилась вражеская техника, мы бы уже заметили отблески фар.
У нас еще оставалась возможность улизнуть, но казалось, что удача не оставит нашу роту в этот день, вернее, ночь, и я решился на очередную авантюру:
– Поехали, посмотрим, сколько там фрицев. Один боец к пулеметам, двое в кусты, по обе стороны дороги.
Когда мы подъехали поближе, стало видно, что в кабине водитель находится один, и в открытом кузове грузовика тоже никого нет. Я притормозил там, где придорожные кусты росли погуще, и вышел навстречу машине. Липовых повязок на мне уже не осталось, и теперь приходилось придумывать новую хитрость. Закрыв одной рукой рот, а другой схватившись за живот, я наклонился, всем своим видом показывая, как же мне стало плохо после уничтожения «нашей» батареи. Имитация тошноты должна была объяснить немцу мое молчание.
Встревоженный водитель выскочил из грузовика и подбежал ко мне, не заметив, как из кустов у него за спиной появился разведчик, одетый в немецкую форму. Хотя я не знал ни одного слова, из того, что он тараторил, но понять смысл было нетрудно:
– Что случилось? Сколько людей выжило? Ты ранен? Где командиры? Сигареты есть?
Несмотря на свою трескотню, немец держался настороже и почувствовал, что сзади него кто-то есть. Как только он начал оборачиваться, я той же рукой, которой держался за живот, быстро выхватил из ножен трофейный штык и, сделав глубокий выпад, всадил его в бок противнику. Левой рукой я, правда, фехтовать не очень-то и умею, но здесь требовались только простейшие движения. В это время разведчик успел схватить немца за руку и пару раз пырнуть его ножом.
Минутку мы постояли, прислушиваясь, но больше сюда никто не ехал. Ну все, теперь можно возвращаться. Но тут передо мной встала дилемма, по своей сложности не уступавшая той, которая досталась буриданову ослу – какую из машин забирать. Легковушку мне было жалко, но и грузовики нашей армии нужны позарез. Я, наверно, стоял бы так до утра и ничего не решил бы, но бойцы нашли в кузове канат, с помощью которого можно было взять внедорожник на буксир, и проблема сама собой разрешилась. Достаточно было показать сообразительному Стрелину, как крутить руль и нажимать на тормоз, и он смог вести машину на гибкой сцепке.
Посадив красноармейца Белова – того самого разведчика, который помог мне заколоть водителя, в кабину грузовика и оставив второго бойца в легковушке за пулеметом, я поспешил к нашим минометчикам. Путь был коротким, но занял не так уж и мало времени. Проехав всего триста метров, я умудрился несколько раз заглушить двигатель, что, впрочем, неудивительно при отсутствии навыка. Ведь мало того что надо было не забывать про перегазовку и двойное отжатие сцепления, так еще и легковушка висела на прицепе. Но постепенно езда стала налаживаться, и, подъехав к нашим дозорным, я смог удачно развернуться на небольшом пятачке между деревьями. Сложив минометы с боекомплектом в кузов, мы направились к реке по уже наезженной колее. Фары я все это время не выключал, а в особо трудных местах посылал вперед бойца с фонариком, разведать, можно ли нам тут проехать.
Несмотря на некоторые опасения, погони за нами не было. На фоне разрывов снарядов, бухающих время от времени на севере, наши взрывы могли не вызвать особого интереса у немцев в селе, а вспышки и пламя из-за леса были видны плохо. Поэтому мы имели все основания надеяться на благополучное завершение операции.
Когда мы подъехали к берегу, там все еще оставалась одна гаубица. Если полковое орудие было очень легким, примерно на центнер легче нашей сорокапятки, то у гаубицы вес составляет несколько тонн. Поэтому возиться с ней пришлось долго. С десяток наших бойцов в немецких касках помогали закатывать орудие на мост, а другие заставляли лошадей идти вперед, успокаивая перепуганных животных, не хотевших ступать на хлипкий настил. На другом берегу работали солдаты в советской и в немецкой форме. Они толкали трофейные повозки, помогая им заехать на пригорок к нашим позициям.
Доверив новый грузовик молодому водителю, я оседлал джип и с чувством выполненного долга отправился докладывать командиру о наших успехах.
Искать комбата не пришлось, так как он уже ждал меня в окопе.
– Ну орел, – снова начал Иванов хвалить меня без меры, – да ты представляешь, что вы сегодня сделали?
– Да уж представляю, – отмахнулся я. – Завтра все эти снаряды немец высыпал бы мне на голову, а так ему придется репу чесать, как другую какую-нибудь каверзу придумать.
– А вот теперь мы эти снаряды ему же обратно и пошлем, мало не покажется.
Вырвавшись от поздравлявшего меня командира, я тут же заглянул под машину. Пока мы преодолевали не слишком трудный путь от реки до наших позиций, меня стали терзать сомнения, что немцы кинули меня с этим внедорожником. Ну так и есть. Посветив фонариком и разглядев переднюю ось, я не удержался от громкого ругательства: