Отдохнув три дня, войско начало переправляться через великую реку Волгу и окончило переправу в два дня. Н третий день двинувшись в путь,, прошли четыре мили в три дня, ибо там множество впадающих в Волгу рек. Переправлялись через мосты и гати, указанные нам казанцами. На четвертый день вышли на великие, просторные, гладкие и веселые луга, против города Казани, расположив войско по реке Волге. От этих лугов до самой Казани миля, ибо стоит тот город не на Волге, а на реке, называемой Казань, по имени которой наречен был и сам город. Расположен он на великой горе, хорошо виден с Волги и находится на равном расстоянии от Ногайской страны, и от Камы-реки, и от Арского поля. Отдохнувши один день, разгрузили орудияс кораблей, которые поставили перед полками. На другой день рано под Божественную литургию поднялось все войско с царем своим и, развернув хоругви христианские и со многим благочинием, в большом порядке пошли к городу на своих врагов. Город будто бы был пустым, и не видно было ни одного человека, и не слышно ни единого голоса, так что многим неискушенным казалось, что все воинство вместе с их царем убежало от страха великого в леса.
Когда же подошли ближе, то увидели, что город Казань был хорошо укреплен: к востоку от него Казань-река, а к западу — Булак-речка, тинистая и непроходимая, впадающая в Казань-реку, вытекает же та речка из озера Кабана, довольно большого по величине, и если переправиться через нее, то в полуверсте, между озером и Арским полем, находится гора, сразу и не различимая, но весьма трудная для восхождения. А от той реки отходит глубокий ров, доходящий до озерка Поганого, расположенного под самой Казанью-рекою. Над рекой же такая гора высокая, что невозможно даже ее взором охватить, и на ней стоит сам город Казань; а в нем палаты царские, мечети высокие каменные, где захоронены их умершие цари, числом пять, как мне помнится.
Наступление начали тремя полками, которым было велено переправиться через речку Булак, наведя через нее мост. Передний полк представлял собою избранное войско числом в семь тысяч под командованием храбрых ярославских князей Юрия Пронского и Федора Львова[viii]. Они должны были одолеть гору и выйти на Арское поле, оказавшись от городских ворот на расстоянии, в два раза превышающем дальность полета стрелы, выпущенной из лука. Другой же великий полк только начал переправляться через реку по мосту когда царь казанский выпустил пятитысячное конное войско из города и десятитысячное пешее прямо на первый полк. Конники были с копьями, а пешие — со стрелами. Они ударили на христиан, когда те одолели половину горы, и прервали наступление в тот момент, когда наши полководцы почти взошли на гору. Сражение было крепкое и сеча великая. Потом подоспели другие полководцы с пешими стрельцами, вооруженными ружьями, и смяли басурман — и конных и пеших, — и преследовали их до самых городских ворот, и захватили живьем десять человек в плен.
Тогда же, в час сражения, с городских стрельниц была открыта огненная стрельба, однако она не повлияла на исход битвы, ибо Божье благословение сопутствовало православному русскому войску.
Город был окружен и все пути и проезды перекрыты, и никто не смог ни войти в город, ни выйти из него. Тогда же татарский авангардный полк (яртуал у них называется) пошел на Арское поле, а другой полк, в котором был царь Шигалей и иные великие татарские воеводы, залег на путях от Ногайской страны к городу.
Мне же тогда с моим товарищем поручили устроить полк правой руки. Я был тогда молод, мне едва минуло двадцать четыре года, но я получил свои чины, благодаря Христу, по достоинству, восходя к ним по военным степеням. В нашем полку было двадцать тысяч пеших стрельцов и около шести тысяч казаков. Нам было приказано построить полк за Казанью-рекой, мы и заняли позиции на этой реке таким образом, что одна часть расположилась выше города, а другая — у моста по Галицкой дороге по той же реке, но уже ниже города, перекрывая все пути к Черемисе Луговой.
Таким образом, войско наше оказалось на луговой равнине, между великими болотами, а на большой дороге, прямо перед нами на великой горе — город Казань. Нам пришлось опасаться огненной стрельбы со стороны города, а сзади, из лесов — черемисских набегов. Другие наши полки стояли между реками Казань и Булак по эту сторону Волги.
Сам же царь с вольным отрядом и множеством воинов, подойдя с Волги, стал от Казани за версту или немного больше на пригорке. Таким образом весь город басурманский был окружен. Царь казанский затворился в городе с тридцатью тысячами избранных воинов, с вельможами духовными и светскими и со всем своим двором. Другая половина его войска была поставлена за городом, в лесах, и к ним прислал на подмогу ногайский властитель около двух тысяч воинов.
Рядом с этим местом наше воинство в течение трех дней рыло шанцы[ix], увидя это, басурмане начали нас обстреливать из города, а кроме того, отдельные татарские воины выходили из ворот и завязывали рукопашный бой; в результате с обеих сторон были большие потери, но христиан пале меньше, нежели басурман, и это было воспринято как новый знак Божественного милосердия христианам, что придало храбрости нашим воинам. Когда же выросли хорошие и крепкие шанцы, а стрельцы и командиры закопались вземлю, то стрельба и вылазки из города стали не страшны.
И тогда поставили басурмане великие и средние орудия огненного боя близ города, которые верхом стреляют[x], и помнится мне, что и таких орудий, великих и средних, было полтораста, за всеми шанцами, и поставлены они были co всех сторон города с расстоянием в полторы сажени между ними, кроме этого, многие полковые орудия (мортиры) размещались у царских шатров.
Когда же начали наши бить со всех сторон по стенам города, то сумели подавить стрельбу из самого города, то есть не дали им стрелять из великих орудий на войско христианское, и остались у них только гаковичные ручничные[xi] ору-1 дня, но и от них было много потерь в христианском войске и в людях и в конях. К тому же царь казанский изобрел одну хитрость против нас. И какову же? А вот такую. По совету со своим войском, которое было оставлено вне города, в лесах, он договорился о подаче знака (на их языке — ясака): в тот момент, когда на вершине крепости или на высоком месте в городе будет развеваться их великая басурманская хоругвь, тогда одновременно (а это довелось нам испытать) грозно и быстро из лесов ударят по нашим полкам, и тогда же раскроются все ворота города Казани и оттуда также выедут и выйдут басурмане на наши шанцы, да так храбро и жестоко, что даже удивительно для их веры. Царевы карачи[xii] враз вышли из ворот, а с ними десять тысяч войска ударили на те шанцы, где были великие орудия спрятаны, и завязалась злая и жестокая сеча, и басурмане всех наших отогнали далеко от тех орудий, но с Божьей помощью подоспела шляхта Муромского уезда, так как поблизости от тех мест были их станы, и среди той шляхты были храбрые и мужественные люди, издавна связанные с русскими родами. Всеми силами они ударили на карачей и принудили их отступить до самых городских ворот, многие из них были побиты и посечены, и не столько побито было, сколько подавилось народа в тех воротах из-за тесноты, многих взяли живыми в плен. В других воротах также была битва, но не столь жестокая.
Три недели непрерывно шли бои, так что войско не успевало даже поесть вовремя. Но Бог не оставлял нас своим покровительством, и с Его помощью воины храбро сражались: пешие с пешими, с теми, которые выходили из города; конники с конными, с теми, что из леса выезжали, и к тому же и орудия наши великие с железными ядрами, развернутые от города, стреляли на те полки басурманские, что выезжали из леса. Хуже всех от тех набегов из лесов приходилось тем полкам христианским, которые стояли на Арском поле, да и нам, на Галицкой дороге, что шла от Луговой Черемисы. То же войско, которое во главе с царем стояло в стороне от Волги под Казанью за Булаком, не так страдало от внешних нападений, его беспокоили только частые вылазки из города, особенно тех воинов, которые стояли под стенами города при орудиях. Много приносили ущерба нам басурманские полки во время пастьбы коней; ротмистры, стоящие в охране со своими полками, не могли их везде защищать от басурманских хитростей и наглости и от их внезапных и быстрых наездов, причинявших большой урон, так что даже и описать по порядку не могу, сколько было убито и ранено.
