— Признайся, брат, что тебе спокойнее, когда я в отъезде! — поддразнил его Николас и налил вино в бокал из венецианского стекла, стоявший перед ним.
Джерард наконец соизволил улыбнуться.
— Нет, это не так. Хотя я и не отрицаю, что ты — безумный и беспутный мальчишка.
— Обычно ты называл меня головорезом.
— Да. — Улыбка милорда стала шире.
— О нет, я уверена, что теперь он остепенился! — вступилась миледи. — Умоляю, не надо резких слов! Ведь ему уже тридцать четыре или тридцать пять, не так ли?
— Боже милостивый, в самом деле? — удивился сэр Николас.
Он поднял бокал с вином и посмотрел сквозь него на свет. Казалось, ему в голову пришла какая-то странная мысль. Милорд заметил, что уголки его губ приподнялись.
— Пора покончить со всем этим бродяжничеством по морям, — сказал милорд.
Бовалле метнул в него быстрый взгляд, в котором читалась скрытая усмешка, и вернулся к созерцанию своего вина.
Миледи поднялась.
— Вам нужно многое сказать друг другу, — произнесла она. — Вы найдете меня в галерее.
Бовалле открыл перед ней дверь. Проходя мимо него, она протянула руку и рассеянно улыбнулась.
— Я надеюсь, что вы прислушаетесь к милорду, Ник. Мы оба были бы рады, если бы вы остались с нами дома.
Сэр Николас поднес ее пальцы к губам, но не ответил ни «да», ни «нет». Она вышла, и он закрыл за ней дверь.
Милорд немного отодвинул свое кресло от стола, уселся поудобнее и налил себе еще вина.
— Садись, Ник, садись! Расскажи, что у тебя на уме.
Он заметил в глазах брата затаенную улыбку и почувствовал легкую тревогу. Никогда не знаешь, что еще собирается выкинуть Ник.
Сэр Николас слегка отодвинул кресло и опустился в него, перебросив ногу через подлокотник. Пальцы его обхватили ножку бокала, вертя его в разные стороны, другой рукой он поигрывал ароматическим шариком.
Милорд кивнул и улыбнулся:
— Я вижу, у тебя осталась привычка играть своим ароматическим шариком. Насколько я помню, это никогда не предвещало ничего хорошего. Память еще не изменяет мне, а? — Он выпил вино и поставил бокал. — Тридцать пять лет! Да, миледи не ошиблась. Тридцать пять лет — и ты все еще скитаешься по свету. А во имя чего, Ник?
Бовалле пожал плечами.
— О, чтобы привезти домой рубины для Кейт, — парировал он.
— Вот это мне и не нравится, не стану от тебя скрывать. Пусть этим занимаются такие, как Хокинз и Дрейк, но напомню тебе, что ты, Ник, мой наследник. Путешествие по Европе для завершения образования — это куда ни шло, хотя одному Богу известно, чего хорошего оно тебе принесло!
— Нет, брат, — возразил сэр Николас. — Я учился выпаду с уколом у самого великого Каррансы из Толедо! Ты должен это признать.
Это вывело милорда из себя.
— Чистое тщеславие, видит Бог! Все эти уколы и фокусы с варварской рапирой — изобретение самого дьявола. Честный меч и щит были достаточно хороши для наших отцов.
— Но недостаточно хороши для нас, — ответил Бовалле. — Впрочем, я готов вызвать тебя на бой с твоими мечом и щитом и одержу верх, Джерард. Думаю, что не совсем еще разучился обращаться с ними. Но если хочешь утонченности и искусных приемов — тут нужна рапира! — Он сделал воображаемый выпад. — Как, ты считаешь, что во время моих путешествий я не научился ничему хорошему? Разве я не сидел у ног Каррансы, а затем не нашел в Венеции самого Мароццо? Да, он уже был стар, но еще мог показать один-два приема. Увы, ты не знаешь итальянского, а то мог бы почитать его «Opera Nova»[5]. В этой книге он подробно объясняет применение falso[6] и dritto filo[7]. Ты скажешь, это ни к чему? Тогда найди человека, который одолел бы меня в поединке с рапирой и кинжалом!
Милорд не сдавался.
— И ты считаешь подобные иностранные фокусы большим достижением? А что еще ты приобрел, годами болтаясь за границей?
— Редкую шпагу из Толедо, брат, — нимало не растерявшись, ответил Николас. — Ее клинок закален в водах Тахо, и на нем начертано имя Андреа Феррары между восемью коронами. И еще один клинок работы Саагома. Что еще? Доспехи Якоби, которых и ты бы не постыдился, а также знакомство с нашими родственниками во Франции и знание в совершенстве французского, испанского и итальянского языков, которыми, я полагаю, ты не владеешь…
— Мне хватает английского языка моих предков, — мрачно произнес милорд.
— Ты не честолюбив, Джерард, — пожалел Бовалле.
— У меня нет тяги к бродяжничеству, — отрезал милорд. — Неужели ты никогда не угомонишься? Я умолчу о путешествии по Европе; я даже могу умолчать об этом безумном предприятии, в которое ты отправился с Дрейком…
— Тысяча благодарностей! — Глаза Бовалле загорелись.
— Согласен, что оно того стоило, — нехотя признал милорд. — Да, это настоящий подвиг, и честь тебе и хвала за него.
— Честь и хвала Дрейку, как он того заслуживает, — сказал Бовалле и поднял бокал. — Выпьем за его здоровье! За капитана Дрейка!
Милорд присоединился к тосту, правда довольно вяло.
— Все это хорошо, но почему ты так привязался к этому сэру Фрэнсису — вот что выше моего понимания.
— В самом деле? — спросил Бовалле. — Но ведь ты, брат, не был с ним в кругосветном путешествии, не учился у него искусству навигации, не сражался с ним бок о бок и не терпел с ним кораблекрушения.
— Ты набрался от него неподобающих идей. Кругосветное путешествие! Ну что же, прекрасно, это истинный подвиг, и мы воздали ему должное. Ты привез домой множество сокровищ — вполне достаточно для любого человека. И тогда было самое время покончить с этой лихорадкой странствий. Но вместо этого ты строишь свой прекрасный корабль и снова пускаешься в путь. Безумие! Ужасающее безрассудство, Ник!
Сэр Николас в шутливом раскаянии склонил свою черную как смоль голову.
— Я умоляю о прощении, милостивый милорд!
— Да, и сидишь дома с таким же бесстыдным видом, как и в тот день, когда тебе впервые надели штаны, — заметил милорд, и в его голосе послышались шутливые нотки. — Ник, я даю тебе разумный совет. Ты скопил значительное состояние — я знаю, что говорю, так как храню его для тебя. Ты приобрел его способом, который я не одобряю, но сейчас речь не об этом. Поместье в Бейсинге ожидает тебя в любое время, когда ты надумаешь туда приехать. Миледи не подарила мне наследников, и вряд ли это произойдет. Вся надежда на тебя. Что будет с нашим родом, если тебя убьют или ты утонешь? Женись и положи конец своим кутежам и странствиям!
Сэр Николас поднес к носу свой ароматический шарик.
— Поздравь меня, брат, я собираюсь жениться.
Милорд был удивлен, но сумел это скрыть.
— Давно пора. Миледи присмотрела для тебя подходящую невесту. Мы подумали о леди Элисон, дочери лорда Жерве Элфрестона, но есть и другие. Ты мог бы съездить в Вустершир и поискать невесту там. Сестра перечисляет в письме разные имена, которыми ты остался бы доволен.
Бовалле поднял руку. Сейчас в глазах его явно читалась затаенная улыбка.
— Хватит, Джерард, остановись! Я собираюсь искать невесту в Испании.
Милорд с таким стуком поставил бокал, что чуть не разбил его, и пристально взглянул на брата из-под нависших бровей.
— Что такое? Новая глупость?
— Клянусь, нет. Мой выбор сделан. Поздравь меня, брат! Не пройдет и года, как я привезу домой невесту.
Милорд выпрямился в кресле.
— Разъясни мне эту загадку, — спокойно сказал он. — Я полагаю, ты шутишь.
— И не думаю. Я предлагаю еще один тост. — Он встал и высоко поднял бокал. — За донью Доминику де Рада и Сильва!
Милорд не стал пить.
— Испанская католичка? — спросил он. — И ты хочешь, чтобы я этому поверил?
— Не католичка, а милая еретичка. — Сэр Николас откинулся на спинку кресла, обитую тисненой кожей. С замирающим сердцем ми лорд заметил еле сдерживаемое волнение брата и восторженное выражение его лица. Он опасался худшего, и худшее случилось. — Я взял ее вместе с отцом на борт «Отважного» после захвата «Санта-Марии». С этого все и началось. Я высадил их на северном побережье Испании, поскольку она так пожелала и я дал слово. Но я поклялся, что вернусь в Испанию и отыщу ее, и так оно и будет, не сомневайся, брат.
