Андрей с наслаждением потянулся, стягивая с себя одеяло. Ночью кто-то заботливый раздел пьяного князя, накрыв легким одеяльцем.
Андрей натянул шаровары, обул ноги в так понравившиеся ему мягкие татарские ичетыги[19] из сафьяна и отправился во двор. Набрав колодезной водички, ополоснулся и сразу почувствовал прилив сил, кровь так и забегала по жилам. Сделал разминку – стало совсем хорошо.
– Андрей Георгиевич! – купец встал ни свет ни заря, успел сделать многое, теперь вот сидел на лавке, у крыльца, греясь под лучами весеннего солнышка, в ожидании, когда князь изволит проснуться. – Надо бы челядников нанять. Сготовить там, постирать, да много чего… Я тут приглядел людишек. За воротами ждут. Так позвать? – Иван Андреевич сразу взялся за дело в соответствии с вчерашними договоренностями.
«И когда успел приглядеть? Впрочем, уже день, а вставать тут принято с первыми петухами», – подумал Андрей, опрокидывая на себя очередное ведро с холодной водой.
– Уф-ф, – фыркнул Андрей от удовольствия, – хорошо. Зови, – он принял от Федьки расшитый незатейливым узором кусок материи, означающий, видимо, полотенце, энергичными движениями стал им растираться. Затем надел красную шелковую рубаху и поданный Федором новенький расшитый золотом кафтан из татарской добычи, на ходу застегивая пряжку на шелковой опояске.
Он не знал, как себя вести с прислугой, и потому отчего-то решил, что бояре должны занимать наибольшую высоту при разговоре с челядью. Во двор вошли с десяток мужиков и баб в традиционных одеждах. На улице теплынь, а мужики вырядились, словно на дворе холода лютуют. То ли дело бабы, все по погоде одеты.
Мужики все как один: на голове конусообразные с плоским верхом шапки из валяной овечьей шерсти. Отличались шапки только цветом и степенью их износа. Кафтаны у всех практически одинаковые – шитые из сермяги. Поверх кафтанов накинуты синие суконные охабни[20] и однорядки. Скромность верхней одежды подчеркивала обутка на ногах – красные чеботы[21] из мягкой кожи с длинными, до колен или до бедра, голенищами. Андрей разглядел кожаные ремешки, закрепляющие сапоги, они обвивали ноги и завязывались под коленками. У бородача в необычайно длинных сапогах ремешки наверняка крепились к поясу. Колодка сапог у всех прямая, деления на правый и левый сапог еще, наверное, не знали, или горожанам было все равно, лишь бы удобно было ногам. Лишь у одного из пришедших на ногах татарская обутка – остроносые ичитыги. Под распашными кафтанами – нарядные длинные льняные рубахи, подпоясанные широкими поясами ниже талии, что придавало хозяевам, по их мнению, солидности. Женщины одеты также одинаково: рубаха, понева из шерстяной ткани, пояс, на голове убрус или сорока, на ногах лапти.
Все семейные пары неожиданно согласились на предложение оформить кабальную запись на всю семью, включая детей. Мужики было заартачились, предположив, что боярин предлагает запродаться в холопство, но Андрей как мог растолковал разницу. За три рубля московской деньгой Андрей получал семью из двух взрослых и одного-двух несовершеннолетних детей разного возраста, за пять рублей – двое взрослых и трое-четверо детей.
Кабальная запись, по сути – временное лишение свободы с кучей приятных бонусов.
Первое – родственники получают необходимые им деньги, а можно вложить полученное серебро в торговое предприятие местного купца, или просто банально прогулять полученное серебро.
Второе – боярин тебя кормит, поит, одевает, дает крышу над головой. Чем богаче боярин – тем сытнее жизнь.
Третье – ограничение свободы временное, на определенный срок: от года до пяти лет. По окончании срока кабальной записи можно вернуть взятые деньги и стать снова свободным, но можно и не возвращать, вот тогда уж наступает полное холопство. Андрей разъяснил, что быть кабальным холопом не значит, что твои дети станут холопами, все дети, рожденные в кабальном холопстве, рождаются свободными! Это раз, а во-вторых, – продолжал объяснять разницу Андрей, – кабальная запись оформляется на всю семью, но, в отличие от принятых на Руси правил, если мужики не дай бог помрут, не успев выкупиться, то их дети холопами по «старине» не станут.
Андрей удивился, сколь велик должен быть двор боярина. Андрей утвердил всех, и Иван Андреевич повел народ к дьяку оформлять кабальные записи. После выполнения всех формальностей работа в доме закипела. Уже к вечеру по дому разносились запахи свежевыпеченного хлеба и жареного мяса.
Потихоньку быт обитателей дома обустраивался. Андрей погряз в хозяйственных делах и чуть волком не выл от навалившихся на него забот. Первым делом приоделся сам, и ратникам пришлось справлять новую одежду взамен пообносившейся, для чего пригласили несколько швецов и устроили в доме Андрея швейную мастерскую. Перед этим купец с Лукой долго выбирали материю и цветовую гамму. А меха ушло целая прорва. В обычае народном оторачивать мехом все, что можно и что нельзя тоже. Обувь заказали по паре сапог на человека. Но с той лишь разницей, что новгородцы предпочитали обычные сапоги, а братья выпросили себе татарские ичиги. Татарская обувь необычайно удобна, Андрей сам в этом убедился, ему также стачали парочку ичиг да еще украсили затейливой вышивкой.
Конечно, можно было раздать татарскую одежонку, что взяли на татарах, но Андрей решил не мелочиться, деньги позволяли, и он хотел показать заботу о своих людях. Он был уверен, что вложения вернутся сторицей.
Андрей поставил на стол сундучок со всем оставшимся серебром.
– Значит так, Иван Андреевич, – сказал он, выкладывая стопками монеты на дубовый стол, покрытый красным сукном. – Казна пусть у тебя хранится. Тебе закупать товар надобно. Лука же с Семеном могут брать у тебя серебро на свои ратные и хозяйственные нужды. Учет веди строгий, – Андрей постарался спихнуть с себя очередную заботу. – Луке нужно будет починить доспехи посеченные. Если сможешь, то продай ненужное барахло татарское – Лука покажет, что не нужно. Оружие тоже можно продать, которое нам без надобности.
– Сполню все, князь. Я за людишками послал, что товар закупать будут по деревням. Лавка почти пустая. Нужно за товаром идти в Нижний али в Новгород?
Андрей задумался. Лавка действительно опустела, после того как стали шить одежду для самого князя и его людей. Кабальным холопам тоже пришлось поменять сермяжные кафтаны на нормальные из дорогой импортной ткани, иначе не поймут Андрея, по виду его дворни судят о самом князе.
– В Новгород пойдешь, Иван Андреевич, – принял решение Андрей. – Лука с тобой пойдет. Что повезешь?
– Меха повезу и воск, камки бы прикупить, да страшно дорого, ее бы в Нижнем брать, а еще лучше в Сарае, – загибая пальцы на левой руке, начал перечислять товары Иван Андреевич. – У Ивановских выменяю на сукна ипрские. Мелочи всякой прикуплю: пуговиц там, гребешков и иного товару мелкого.
– Постой, ты что про шелк говорил? – перебил купца Андрей.
– Да пришли по осени к нам тазики, один из города Кашиня[22], второй из Ездея[23], на Рясском поле еле отбились от татарских казаков. Раны купцы получили страшные. Вот и пришлось им зимовать в граде. Сейчас собираются на Москву идти расторговываться.
– Тазики – это что или кто? – заинтересовался князь.
– Купцы с Востока, на Руси кличут их тазиками, – пояснил Иван Андреевич.
Князь задумался. Восток – значит шелк. Что еще могут везти восточные купцы?
– Камка[24] в Новгороде хорошо идет?
– Сам два получим, может и поболее, – не задумываясь ответил купец.
Андрей из-под лавки выдвинул еще один сундучок, в котором хранились взятые с собой зеркальца. Покрутил в руках самое маленькое с ладошку величиной и протянул его купцу. Иван Андреевич ахнул от восхищения, разглядывая собственное отражение.
