Кто слово Ветхого завета Над мрачной бездной произнес И искрой собственного света Безбрежный озарил Хаос? Не ты ли, Солнце? - Что ж сгорело? На запад светлый взор поник? Где храм величественный Бела²⁶? Где твой хранимый Вестой²⁷ лик? О, не гордись своею силой! Все славит ясный твой восход, Доколь и над твоей могилой Другое Солнце не взойдет!²⁸

CCXLIX

Странная вещь! Какую точку ни избери в этой чудной Вселенной, смотри с оной двумя человеческими глазами, отвсюду видно одно и то же! 1 Везде небо, усеянное неутихающими искрами, везде определенности и законы, во всем жизнь и равновесие, повсюду бог! - Океан существования, света, мудрости, блаженства!

О, если б рука моя была так длинна, как луч моего зрения, то... я не знал бы, что мне с нею делать!.. и особенно в это мгновение, когда сердце предлагает ее новой Армиде²⁹, чтоб помочь ей взойти по узкой тропинке, вьющейся между частым виноградником, на высокий холм в Карпатских горах, с которого видна вдали пустынная равнина и Матчинские скалы, а вблизи струйка славного Рымника³⁰.

- Ужели это тот Рымник, в котором погибла вся турецкая армия и в котором утонул сын Суворова? - это ручей!

- Точно, без прибавления.

Хоть за горами и ручей

Не хуже моря часто топит,

Но здесь, читатели, ей-ей!

Совсем преданье не эзопит.

Да, Рымник не велик поток,

Но редко кто бы в нем поплавал;

Весной он быстр, широк, глубок,

Весной утонет в нем и дьявол.

- Это удивительно! - однако ж мы отстали от прочих, где они?

- Кажется, вправо.

- Кажется, влево.

- Не заметил.

- Побежим искать их! ловите меня! - Она пустилась с горы, как серна; я вслед за ней. Луга, сады, виноградники мелькнули около нас. Быстро летела она, я за нею. До цели было уже недалеко, я отчаялся догнать ее, но...

Благодаря сетям таланта

Она ко мне попала в плен.

И стал я новый Гиппомен,

Она - вторая Аталанта³¹...

CCL

Досадно мне, очень досадно правило, что человек, по воле или поневоле, а должен оставлять места, людей, привычки, желание и пр. и пр. для новых мест, людей, привычек и желаний и т. д.! - Скажу ли я сам себе или другие мне скажут: "ты не на своем месте!", и я должен идти далее. Замечу ли я сам себе или другие мне заметят: "ты здесь не любим", и я должен идти далее. Привыкну ли я к кому-нибудь или ко мне кто-нибудь привыкнет, - и я должен идти далее, чтоб привычка не обратилась в пагубную страсть. Желаю ли я себе счастия или другие желают мне счастия, - и я должен не идти, а бежать далее, ибо счастие есть быстрая Аталанта. Таким образом, и время идет и мы идем. Но я устал идти пешком; сажусь в фургон и еду. Берна, жидок, подгоняет кляч; медленно передвигают они восемь ног своих, скука одолевает меня, я засыпаю.

День XXXIV

CCLI

Сладко спалось мне. Сладко было пробуждение мое. Тишина окружала меня. Как потерявший память, я не знал, где я. Хотел рассмотреть, приподнимал ресницы, но они опадали снова на глаза, и предметы скрывались от взоров. Сон преодолел усилие. Снова погрузился я в волны забвения. Мне казалось, что я на Олимпе, на пиру у Юпитера. Жажда томит меня, я умоляю Гебу³²:

Лей нектар мне, Ювента-Геба!

Дай пить!.. горят мои уста!..

Как свет, как мысль о благах неба,

Струя прозрачна и чиста!..

Как сладок... взгляд твой? Что ж он томен?

Не буря ли волнует грудь?..

Постой, постой!.. я буду скромен...

Я буду пить!.. но дай вздохнуть!

CCLII

Глубоко вздохнул я и проснулся. Смотрю. Где я? - Лежу в фургоне, лошади распряженные спокойно едят сено. Вправо лес; влево... шум... уединенная корчма... Где же мой Берка? мошенник!

Иду в корчму - в корчме все пьяно!

И Берка пьян! Ну как тут быть?!

Он Мардохея от Амана³³

Не мог, бездельник, огличпть!

Подобный растах {Остановка в пути.} не был в плане!

Вот я к жиду: Впряжешь ли кляч? -

Что ж жид в ответ? - "Ни, шабас, пане!" -

О, счастлив тот, кто не горяч!

Но если б и его заставить

В корчме с жидами шабаш³⁴ править???

Я посмотрел бы!!!

День XXXV

В. в. {Ваше высокоблагородие.}, при вверенном мне посте все

обстоит благополучно, нового ничего нет.

(Прав. гар. службы)

CCLIII

Я полагаю, что всякий помнит, на чем остановился поход мой во II части, всякий знает причину остановки; и потому, после короткого или долгого времени, я возвращаюсь в стан мой при Козлуджи.

Тихо, не рассекая воздуха, приблизился я к палатке своей. Какой беспорядок во всем лагере! Мои телохранители, мои амазонки, в утренних Полуодеждах разбрелись по садам, забыли обязанности и рвение к службе!

Что, если бы во время моего отсутствия из стана толпа турок явилась в стан? - Достало ли бы во мне души и тела, чтоб отвечать за испуг, слезы, отчаяние, обмороки и за все возможные женские припадки, коим могли бы подвергнуться мои долгополые рыцари"? - О!!! - заревел я, как нумидийский лев, и, сломив с головы стоявшего после меня огромного вола рог, затрубил в него тревогу и сбор.

"Женщины! - вскричал я к собравшемуся войску моему и после долгого молчания продолжал:- Ступайте! нет другого слова ни на каком языке, которое могло бы лучше выразить упрек мой."

"Странно! - сказали несколько удалявшихся с сборного места девушек, - отчего он нам ничего не сказал!"

CCLIV

Приведя в должный порядок благочиние лагеря и разослав по всем _; частям войска диспозиции на будущий день, я подошел к шатру Царь-Девицы. Близ самого входа...