Быстрей, торопил Олег. Мы должны перевалить гребень и добраться до развалин аула Сандухой. Там сможем укрыться.

Люди шли, проваливаясь по пояс в снегу. Но короток зимний день. Стало ясно: до аула засветло не дойти. На гребне на ночь оставаться нельзя, ветер порвет палатки, и тогда всё, можно замерзнуть. Надо спускаться. Группа скатилась в незнакомое ущелье. Все пока шло удачно. Добрались в темноте до русла мёртвого ручья, с горем пополам поставили палатки, забрались в мешки. Весь следующий день крутила метель, а когда утром появилась мысль о возвращении, заболела шестнадцатилетняя Рая Ужахова: отказали ноги. Туристы так и не смогли выбраться с больной из ущелья, хотя попытка такая предпринималась. командир принял решение: Я остаюсь с кем-нибудь из ребят с заболевшей, остальным надо уходить и вызывать помощь.

Третьим остался Шавалу Дадаев.

Шестеро туристов, выбравшихся из каньона, и принесли в Грозный эти подробности. Погода испортилась еще больше, найти затерявшуюся тройку стало совсем сложно. Был создан специальный штаб. Принимались срочные меры по спасению. На поиски отправились грозненские спортсмены. Ушли в горы отряды комсомольцев Дагестана и Северной Осетии. Заснеженные ущелья прочесывали конники-добровольцы Советского района. Используя любую возможность для вылета, парили над гребнями и теснинами вертолеты, ведя трудный и опасный поиск в ненастных условиях. По два, три и четыре человека, действуя по собственной инициативе, уходили в горы местные охотники. За судьбу троих волновались тысячи. Весь Северный Кавказ следил за спасательными работами.

Провожая альпинистов из селения Итумкале, начальник штаба поиска сказал: Ваш отряд небольшой, зато в нем есть знаменитые спасатели. Отряд сопровождал один из шестерки, выбравшейся пять дней назад из каньона за помощью. Парень с трудом ориентировался в изменившейся за дни непогоды местности. Получив от него направление, спасатели двигались к перевалу, чтобы потом следовать к высоте 2879. Мела поземка. Часов через шесть встретилась поисковая группа, человек десять, из Грозного. Люди устали бороться с глубоким снегом и отходили к селению, так и не осилив подъема.

Отряд упорно двигался вверх. Растянувшиеся в цепь лыжники прочесывали склоны. Ночь прервала поиск. Мороз доходил до минус тридцати. Ботинки укладывали в спальные мешки, чтобы не смерзлись. С утра продолжили движение. Вдалеке заметили две точки. Это были охотники. Оба измучены. Оба рады встрече. Они рассказали, как поднялись на перевал, как бедовали две ночи. Измотавшиеся в течение трех суток, они уже не верили в успех поиска.

К середине дня отряд выбрался на перевальную точку. Погода чуть угомонилась. Используя «окно»; застрекотали в небе вертолеты. Один из них пролетел прямо над головами и сбросил послание: «Действуйте осторожно, чтобы не попасть в лавину».

Да, склоны перегружены свежим снегом, местами его намело метров до двух. Казалось, достаточно ружейного хлопка, и сотни тонн снега стронутся, замешиваясь в белую клокочущую кашу, и тогда все: никакого спасения. Благоразумие взывало к осмотрительности. Отряд остановился. Стали совещаться. Кто -то предложил пару дней переждать на перевале, где было безопасно.

Почти неделю люди ждут помощи, а мы будем сидеть?! удивился Миша.

Но спасатели тоже люди, их тоже нельзя терять Подобные рассуждения были непонятны: Мите. Да, опасно. Да, можно погибнуть. Но все равно надо вершить спасение даже ценой собственной жизни. Это должно быть незыблемым правилом: люди должны верить в людей до конца.

Вновь жизнь оказывала честь: приглашала на подвиг. Кто же примет это приглашение?

Миша отделился от отряда и пошел вдоль гребня. Он вновь брал инициативу в свои руки. Следом за ним двинулся еще один спасатель. Можно было не сомневаться это Кадербеич. Догнав Мишу, он сказал торжественно, как клятву: «Что ты скажешь, я все сделаю. Я хочу с тобой жить и умереть». Миша знал: это правда. Может быть, судьба предоставит ему когда-нибудь возможность отплатить другу такой же верностью.

Пойдет ли с ними Иосиф? Вот что занимало теперь Мишину голову. Кахиани осмотрительный, опытный, осторожный.

Наверное, метров сто прошли двое, когда от отряда отделился третий и стал догонять. Эрмине идет, сказал Кадербеич. Сван не оставил сванов. Значит, переломил себя Иосиф, перешагнул через здравый смысл. Молодец, хороший человек, генацвале. Как я вас мог пустить одних?! По-доброму проворчал Иосиф. Он еще сказал, что в отряде решили считать их головной группой. Что ж, пусть будет так.

От срезанного карниза покатилась вниз огромная лавина, кипя и расплескиваясь в кулуаре, словно в чаше. Под такой до весны не найдут. Это точно.

Назад! кричали с Сперевала. Назад!

Трое уходили все дальше и дальше. Это был, по Всем! нриметам, тот самый гребень, по которому в последний день двигались туристы. Где-то с него они сошли вправо, в каньон. Но где именно? Для спуска спасатели выбрали крутой контрфорс с выходами скал. Пригодилась и верёвка. Спустившись, пошли по дну каньона, сплошь перекрытому лавинными выносами. Чутье подсказывало: где-то здесь бедствуют люди.

Вижу какой-то чум, сказал Миша. - Возможно, угол палатки.

Да, то, что чернело в полукилометре от них, очень напоминало край заваленной палатки. Сомнений не было: стоянка!

Вновь застрекотал вертолет. Он появился откуда-то сзади, прошел над спасателями и стал кружиться над палаткой. Пилот тоже увидел лагерь. Потом зеленая стрекоза сделала круг над спасателями и снова. вернулась к заваленной палатке: летчик помогал выйти к стоянке.

13 февраля с борта вертолета, пилотируемого летчиком Юрием Буровым, в штаб поиска полетела радиограмма:

«Экипаж Ми-1 в 14.10 в районе Кочехой у отметки 2879 в ущелье обнаружил тройку туристов: один из них лежал, второй, возможно, сидел, третий при появлении вертолета размахивал курткой. В 15.00 повторю вылет к месту тройки с задачей сбросить продукты и просьбой обозначить место посадки. Одновременно ориентирую группу спасателей о местонахождении тройки. Третьим вылетом решаю посадить вертолет в районе пребывания тройки».

Однако посадить вертолет Бурову в тот день не удалось. Не так-то просто садиться в узком ущелье, да еще в надвигающихся сумерках.

Но помощь пришла именно в тот день

Живые? - спросил Миша.

Живые, ответили слабые голоса.

Туристы были настолько истощены, что еле разговаривали. Загудел примус, появился горячий чай, сахар люди на глазах оживали.

Несколько дней они уже не ели, не было продуктов. Впрочем, это не совсем так: оставался небольшой ломтик хлеба.

- Шавалу и я уступили его Рае, - сказал Олег.

- А я не стала его есть без ребят, - ответила та. «Они, наверное, тут бы и умерли, не прикоснувшись к этому последнему кусочку хлеба. Такое отношение друг к другу мне очень понравилось».

Олег рассказывал, как они держались. В первую ночь, когда они остались втроем, их завалило снегом. Пришлось прорезать потолок, чтобы выбраться из палатки. Настроение было еще бодрое. 8 февраля встали пораньше, оделись на выход-пора домой. Неуемный Шавалу песколько раз выбирался из палатки, чтобы посмотреть не идут ли за ними. Увы, никого. Продержались еще два дня. Кончились последние продукты рис и, макароны. Днями лежали, экономя силы.

Что будем делать, командир? спросил Шавалу. Попробуем завтра пробиваться сами.

Но попытка не удалась. Парни стояли у палатки, как пьяные: подкашивались ноги, гудела голова, их качало. С такими силами самим не выбраться, а с больной-тем более. Пришлось отказаться от этой затеи.

- Теперь остается только надеяться на помощь, - сказал Олег, как бы предлагая начать новый отсчет времени.

- А ты веришь в нее? - в голосе Шавалу сомнение.

- Конечно, - убежденно сказал Олег.

- И я верю, чуть слышно сказала Рая.

И она пришла, потому что не могла не прийти. Так закончилиеь спасработы. Тысячи людей следили за ходом их, сотни приняли в них участие. И на острие этого огромного человеческого порыва был Миша Хергиани с товарищами.